Бунт на «Кайне» - Герман Вук

— Что? Еще на три часа? Да у меня инфаркт будет. Я уже теряю сознание. Смотрите, как у меня руки дрожат…

— И все же, Кейт, вся эта штуковина выглядит как-то несолидно. Будто это какой-то ублюдочный буксир.

— А это и есть ублюдочный буксир.

— Слушайте, у меня есть идея. Должны же где-то быть схемы корабля. Почему бы нам их не раздобыть и… В общем, это, конечно, нечестно, но…

— Ни слова больше! Вы гений, Хардинг! Именно так мы и сделаем. Сразу же, утром. Потом я пойду на гауптвахту.

— И я с вами.

На палубе возле шкиперской несколько рабочих с верфи под желтым светом рефлекторов устанавливали новые блоки для спасательного плота. Стоял рев, визг и жуткий грохот.

— Уснешь тут, в этом грохоте, черта с два! — сказал Хардинг.

— Я усну, даже если они будут колотить не по палубе, а по мне. Пошли. — Вилли шагнул в кладовую и выскочил вон, кашляя и задыхаясь, как в припадке. — О, Боже!

— Что случилось?

— Зайдите, только старайтесь не дышать.

Шкиперская была полна дыма. Ветер переменился и погнал дым из третьей трубы прямо в крошечное помещеньице: другого выхода ему не было, и дым оставался в будке, отравляя воздух. Хардинг, стоя на пороге, потянул носом:

— Кейт, спать здесь — самоубийство.

— Плевать, — отчаянным голосом произнес Вилли, стаскивая рубашку. — Все одно умирать.

Он взобрался на койку, стараясь не дышать носом, Хардинг последовал его примеру. Пару часов Вилли метался в каком-то полусне-полукошмаре, поминутно просыпаясь от грохота и стука. Хардинг впал в мертвое оцепенение. В полночь рабочие ушли, но внезапно наступившая тишина не принесла облегчения: теперь Вилли еще острее чувствовал жару и удушливую вонь. Как был, в подштанниках, он вылез на палубу, прокрался в кают-компанию, рухнул на диван и отключился. Все его тело было в саже.

И снова — это было, пожалуй, самое характерное его ощущение на «Кайне», острее всего врезавшееся в память, — он почувствовал, что его трясут. Над ним стоял лейтенант Адамс, одетый, как положено вахтенному — при кобуре и пистолете, и потягивал из чашки кофе. Вилли сел. Сквозь иллюминатор на него глядела темная ночь.

— Вставайте, Кейт. Наша вахта с четырех до восьми.

Вилли вернулся в свою кладовку, оделся и потащился на ют.

Адамс выдал ему кобуру, показал лежавший в шаткой металлической конторке у сходни вахтенный журнал в кожаном переплете и потрепанное «Руководство для вахтенных офицеров», затем представил ему старшину-рулевого и вахтенного рассыльного, двух сонных матросов в хлопковых рабочих робах. Часы, стоявшие на конторке под затененной электрической лампочкой, показывали пять минут пятого. Все ближайшие корабли были погружены во тьму и покой.

— С четырех до восьми — самая спокойная вахта, — сказал Адамс.

— Отлично, — Вилли зевнул.

— Вы не против, если я прилягу до побудки? Вы сами управитесь?

— Угу.

— Отлично. Дел действительно никаких, только ходите да проверяйте, чтобы никто из вахтенных не сидел или не спал стоя. Часовые на полубаке и на корме. Понятно?

— Понял, — сказал Вилли, отдавая честь. Адамс отсалютовал в ответ и удалился.

Рассыльный, малорослый матрос первого класса по имени Маккензи, тут же со вздохом облегчения опустился на корзину с капустой. Вилли остолбенел от такого непослушания.

— Встать, Маккензи, — сказал он неуверенным голосом.

— Да зачем? Я же на месте, если вам захочется послать меня с каким-нибудь сообщением. Да ну его, сэр, — с обворожительной улыбкой произнес Маккензи, устраиваясь поудобнее. — Не обращайте внимания на лейтенанта Адамса. Он единственный из офицеров заставляет нас стоять. А капитану Де Вриссу наплевать.

Вилли заподозрил, что это вранье. Он глянул на стоявшего у трапа старшину Энгстрэнда, высокого широкоплечего сигнальщика первого класса, который привалился к конторке и, осклабившись, наслаждался спектаклем.

— Если вы сейчас же не встанете, я о вас доложу.

Маккензи вскочил, бормоча:

— О, Господи, еще один припадочный…

Вилли понятия не имел, как выбраться из этого положения.

— Надо проверить все посты.

— Есть, сэр, — рявкнул Энгстрэнд.

На полубаке, у якорной лебедки, где дул приятный ветерок и ночь сияла звездами, Вилли обнаружил сидевшего на корточках часового, винтовка лежала у него на коленях, часовой крепко спал. Это действительно потрясло Вилли. В Ферналд-Холле Вилли вызубрил: сон на часах в военное время карается расстрелом.

— Эй, вы, — завопил он, — проснитесь!

Часовой не шелохнулся. Вилли толкнул его носком ботинка, потом начал яростно трясти. Часовой зевнул и встал, сделав винтовкой на плечо.

— Да вы что, не знаете, — взревел Вилли, — чем наказывается сон на часах!?

— А кто спал? — искренне возмутился часовой. — Я просто мысленно передавал сообщение азбукой Морзе.

Вилли ужасно хотелось подать рапорт на этого негодяя, но мысль о том, что того отдадут под трибунал, была ему отвратительна.

— Отлично, что бы вы ни делали, держитесь на ногах!

— А я держался на ногах, — злобно ответил часовой. — Я просто согнулся, чтобы согреться.

Вилли в негодовании отправился проверять часового на корме. Проходя по юту, он увидел Маккензи, растянувшегося на куче спасательных жилетов.

— Черт побери! — завопил он. — Встать, Маккензи! Энгстрэнд, вы что, не можете заставить этого типа стоять прямо?

— Сэр, я плохо себя чувствую, — простонал Маккензи, садясь. — Понимаете, я загулял в увольнительной.

— Он не в форме, сэр, — сказал Энгстрэнд с наглой улыбочкой.

— Хорошо, тогда пусть кто-то другой заступит вместо него на вахту!

— Вот дьявол, сэр, но вся команда не в форме, — ответил Энгстрэнд.

— Стоять, Маккензи! — зарычал Вилли. Маккензи, издавая жуткие стоны, поднялся на ноги.

— Вот так и стоять!

Вилли зашагал на корму. Здесь часовой спал прямо на палубе, свернувшись калачиком, как собака. «Господи, ну и корабль!» — пробормотал Вилли и с размаху ударил часового ногой под ребра. Часовой вскочил, схватил винтовку и вытянулся по стойке смирно. Затем, вглядевшись в лицо Вилли, недоуменно пробурчал:

— Святые угодники! А я думал, это мистер Марик.

— Я — мистер Кейт, — сказал Вилли. — Ваше имя?

— Фуллер.

— Отлично, Фуллер, если еще раз застану вас не на ногах, я позабочусь о том, чтобы вами занялся главный военный трибунал, вы меня поняли?

— Конечно, — любезно ответил Фуллер. — Скажите, а вы тоже окончили Академию, как и мистер Кармоди?

— Нет!

Вилли вернулся на шканцы. Маккензи спал на спасательных жилетах, а Энгстрэнд сидел на крышке люка и курил сигару. Увидев Вилли, он подскочил.

— Простите, сэр. Я только затянулся…

— О, Боже, — воскликнул Вилли. Силы оставили его, он был в бешенстве, его даже тошнило от злости. — И вы — старшина первого класса! Трижды «Славься!» отличному кораблю по имени «Кайн»! Значит так, Энгстрэнд, вы можете сидеть, лежать или вообще подохнуть, но чтобы до конца вахты этот горизонтальный ублюдок стоял на ногах, или, клянусь, я подам на вас рапорт!

— Вставай, Маккензи, — произнес Энгстрэнд сухим скрипучим голосом. Матрос вскочил с жилетов, подошел к борту и облокотился, мрачно глядя перед собой. Вилли вернулся к конторке и трясущимися руками взял «Руководство для вахтенных офицеров», краем глаза наблюдая за Маккензи. Тот минут десять постоял на одном месте, затем, видимо, привыкнув к вертикальному положению, заговорил:

— Вы не против, мистер Кейт, если я закурю?

Вилли кивнул. Матрос протянул ему пачку «Лаки страйк».

— Курите такие?

— Спасибо.

Маккензи дал Вилли прикурить, затем, видимо, для того, чтобы скрепить завязавшуюся дружбу, принялся докладывать новоиспеченному энсину о своих сексуальных подвигах в Новой Зеландии. В общежитии колледжа Вилли приходилось выслушивать довольно откровенные рассказы, но в подробностях, которыми доверительно делился Маккензи, было все же нечто новое. Поначалу Вилли это забавляло, затем он почувствовал отвращение, а потом просто жуткую усталость, но отключить этот поток нечистот не было никакой возможности. Небо посветлело, на горизонте появилась узкая красная полоса. И когда, наконец, из кают-компании вышел лейтенант Адамс, протирая спросонья глаза, Вилли почувствовал прилив глубочайшей благодарности.

— Ну как дела, Кейт? Были трудности?

— Нет, сэр.

— Давайте проверим швартовы.

Вместе с Вилли они обошли корабль, при этом Адамс постоянно спотыкался о швартовы, которыми «Кайн» был ошвартован к стоявшим по бокам миноносцам.

— Под третий канат надо подложить подкладку, киповая планка его стирает. Скажите Энгстрэнду.