Оберег на любовь. Том 2 - Ирина Лукницкая

Вместо променада Соня пригласила меня заняться делом:

– Эй, Полина, хватит летать в облаках. Ты не забыла, случаем, какова основная цель нашей поездки?

– Печку, что ли, протопить? – вынырнула на миг я из плена сладких воспоминаний.

– Какую, к лешему, печку? Генриетта что нас с тобой просила сделать?

Вот я дубина! Как я могла забыть о главном?

– Сонь, может, завтра к ней сходим? На берег очень хочется.

– Нет, сегодня, – безжалостно отрезала Сонька, – лично я не намерена в праздник париться.

– Хорошо. Сходим к фее, но потом сразу на речку. Договорились?

– Сделаем дело, а там видно будет.

Мы объявили друзьям, чтобы нас пока не теряли, и отправились выполнять поручение Генриетты Мирославовны.

В отличие от своих ближайших соседей, старуха дом на зиму не консервировала. Запор на дверях веранды был весьма условный. У Колькиной бабки погреб и тот надежней заперт. Мне припомнилось с десяток таких же замочков, которые гроздями висели на его крышке. Ставни фея не закрывала по причине того, что их просто не было.

Мы легко отомкнули единственный замок, вошли и хором воскликнули:

– Как светло!

Нет, не напрасно Светлейшая носит свою фамилию. Не приемлет она серых интерьеров. Когда я летом бывала у нее в гостях, мне нравились большие, чисто вымытые окна, в которые почти беспрепятственно лился широкий поток света. Но летом черемуха слегка затеняла комнату. Теперь, когда дерево полностью облетело, его изящные извилистые ветви никак не могли загораживать солнце и свет.

В центре стола, на самом видном месте, располагалась горка консервов, аккуратно прикрытых белоснежным полотенчиком, и лежала записка, написанная толстым фломастером. В ней хозяйка обращалась к непрошеным гостям: «Уважаемые, пожалуйста, угощайтесь. Только большая просьба личные вещи не трогать. Я очень пожилой человек. И ничего ценного не имею». В доме было тепло, сухо и пахло жилым, будто хозяйка находилась где-то рядом. Казалось, она отлучилась на минутку и скоро вернется.

– Вечно приходится маме доказывать: «На кой ляд мы ставни на зиму закрываем? Сами себе проблемы создаем», – рассеянно сказала Соня.

– А что такое?

– Да потом весь май, как дураки, постели сушим. Представляешь, прием с продуктами-то работает. Старуху ведь ни разу серьезно не обворовывали. Сожрут консервы да и свалят.

– А вас что, грабили?

– Нас-то? Уже сто раз! Потом, после жулья, в доме все вверх дном перевернуто. Нет, нам во всем следует пример с Генриетты брать. Мудрая она.

– Я бы тоже не стала ничего закупоривать, – высказала я свою точку зрения и мечтательно промолвила: – Когда у меня будет свой дом, там будут большие окна и белые стены.

– И у меня, – весело согласилась со мной Соня и с размаху плюхнулась на хозяйскую кровать, зарываясь в подушечные горы. – А еще у меня будет такая же уйма подушек!

– Эй! Ты чего хулиганишь?! Весь будуар Генриетте помяла.

– Ой! Ой! Ой! Какие мы стали правильные! Я, может, всю жизнь мечтала тут, на мягких феиных перинах поваляться.

– Что ж раньше не валялась?

– Воспитание, видишь ли, не позволяло.

– Как же ты со своим воспитанием будешь в отсутствии хозяйки по ее вещам шарить? Может, она тебе хоть ориентир какой-то дала, где очки ее искать?

– Не-а. Она сказала, что сама не помнит, куда засунула. Футляр-то домой привезла, будучи в полной уверенности, что они внутри, а он пуст оказался.

– По логике, где-то в тумбочке должны быть.

Я выдвинула верхний ящичек. Ничего, кроме клетчатого носового платка, простенькой заколки и наполовину выдавленного тюбика с мазью. «Облегчает боль в суставах и пояснице», – прочитала я. Надо захватить. Вдруг бабуля впопыхах и мазь тоже забыла? Должно быть, в городе сгодится. Я открыла дверцу и сразу увидела, что искала. Плоские очки были вложены в книгу «Справочник по лекарственным травам».

– Сонь! Я нашла! – закричала я. – Смотри, здесь какая-то фотография.

Краем глаза я успела лишь заметить, что фото групповое, на нем много-много мелких лиц, но детали рассмотреть не успела: моя нетерпеливая подруга резко выхватила у меня карточку и стала вертеть в руках.

– А… Она у нее, видно, вместо закладки. «Кувшинка. Июль 1980 года. Юбилей Светлейшей Г. М.», – прочла Соня на обороте.

– Постой! Так это же почти свежая фотка! А вот и я, как живая! Блин, кажется, я здесь не очень получилась. Неужели у меня такие руки полные, к тому же все какими-то буграми. Ведь изначально не хотела этот дурацкий сарафан надевать. Эх! Все-таки надо было то голубое платье с воланами…

Я, игнорируя Сонькины стенанья, вызванные разочарованием от нефотогеничной внешности, дрожащими руками перехватила фотографию. «Господи! Неужели?! Когда это было, когда это было во сне, наяву…», – сразу закрутилась в голове пластинка. Знала бы ты, Соня, как взметнулась моя душа! Ведь на черно-белой глянцевой бумаге был запечатлен, пожалуй, самый счастливый момент моей жизни. Впрочем, все лица без исключения, здесь выглядели, какими-то просветленными. Кажется, на этом мимолетном кадре, вырванном из жизни и зафиксированном на пленку, все участники события были счастливы.

В центре, естественно, Светлейшая. Улыбается милой и слегка покровительственной улыбкой. Глядит, вроде, прямо в объектив, но ощущение, будто она всех накрыла своим заботливым крылом. Даже не сведущему человеку ясно, что главной здесь является эта интеллигентная, добрейшая, пожилая дама, а ни кто другой. Позади феи – Людмила Ивановна. Положила руки на плечи виновнице торжества и не просто улыбается, а от души хохочет. Вот рядом Соня. Руки как руки! Даже вполне красивые. И сама она необычайно привлекательная, загорелая, и тоже вся светится от счастья. Пашка присел на корточки, повернулся вполоборота, скосил глаза, и с чем-то веселым обращается к Соне. А где же Федор? Неужели закрутился со своей музыкой и не попал в кадр? Да нет же, вот он! Пристроился сбоку. Улыбка сдержанная, а вскинутая рука поправляет непослушный чуб. Две тетушки замерли в одинаковой и стандартной для них позе – руки в боки. Кстати, на фотографии женщины получились гораздо лучше, чем в жизни. Вполне симпатичные, чуть хмельные, при этом свои в доску, разбитные бабенки. Все-таки, как красит людей хорошее настроение!

Мой цепкий взгляд, естественно, сразу ухватил главное на фото. Но я даже боялась туда посмотреть. Дрожали руки и все внутри. Плевать, насколько удачно я вышла, главное, что мы стоим рядом. Что-то мистическое было в том, как мы получились. Не заметить прочной связующей нити между нами было невозможно. Дело в том, что мы с Алексеем смотрелись как одно целое!

Конец ознакомительного фрагмента.