Оберег на любовь. Том 2 - Ирина Лукницкая
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сначала рядом было тихо. Я решила, что Дина вполне себе успокоилась, и тут же о ней забыла. На меня напала меланхолия. Конец лета уже не за горами. Сегодняшний день выдался показательным. Вроде, август еще в самом разгаре, даже народ вон, вовсю купается, но признаки приближения сентября уже налицо. Небо с холодной синевой, резкий ветер и даже запах от травы не такой, как прежде. Пахнет чем-то прелым, осенним. Неужели все позади? И дневное пекло, и душные вечера, и ночные ливни? Кажется, я задремала, пригревшись и прикрыв ноги от назойливых мух маминой кофтой. Меня сразу стало заносить в сторону от реальности. «По осени ведь тоже хорошо, – сладко думалось мне, – особенно в Кувшинке. В сентябре туда поеду и обязательно где-нибудь на берегу встречу Алексея».
На этой благостной волне меня и застала врасплох Дина. Все это время она, видимо, старательно обдумывала, чего бы такого обидного мне наговорить, и теперь бесцеремонно вторглась в мои светлые грезы. Вот коза!
– Ты губу-то закатай обратно.
– Ты о чем, Дин? – мирно спросила я, пока плохо соображая.
– Только не делай вид, что не въезжаешь. Я о Димке. Знай, у нас с ним уже давно все схвачено.
– Мне до него нет дела.
– Да уж! Слыхали мы твою байку о неземной любви… и как тебя любимый кинул – тоже слышали. Порядочных девчонок, между прочим, парни не бросают! Если ты без памяти от своего Ромео, какого черта тогда чужим женихам глазки строишь?
Стараясь оставаться сдержанной и корректной, я решила для себя: «Ни за что не поддамся на провокацию!». В конце концов, у меня богатый опыт с общения с теми же Минервой и Раисой, которые могут устроить скандал на пустом месте. Но Дина про мой опыт ничего не знала. Я молчала, обдумывая ответ, и намеренно затягивая паузу.
– Что, крыть нечем? Перебежчица! – она была вне себя от ярости, даже нос побелел. – Мне про тебя все ясно. Ленка, поди, уже наболтала, что Димка из состоятельной семьи. Что у них квартира в центре, и дача, и машина, и деньги, и шмотки. Вот ты сразу на него и запала.
Мне стало противно.
– Не кричи. Тебе не кажется, что ты сама болтаешь много лишнего. Послушай меня. У меня действительно есть любимый человек. Не уверена, что ты до конца понимаешь, о чем я говорю. У вас же все по-другому. Схвачено, деньги, шмотки… Давай договоримся. Я обещаю тебе до конца сезона ни при каких обстоятельствах не контактировать с компанией, когда вы там. Ты и твой Дима. Вот верну ему сегодня его дурацкий долг, и точка! Но и вы вместе со своим Димой оставьте, пожалуйста, меня в покое.
– Нужна ты нам больно, брошенка, – не смогла обойтись без хамства Дина.
Но по растерянной ее физиономии я поняла: она проиграла.
…Так и прошла эта последняя неделя отдыха – то вспыхивая яркими моментами, а то словно замирая в скучном однообразии сменяющих друг друга, не очень погожих августовских дней. Иногда дождь лил с утра до вечера, тогда мы втроем, Алена, Костя и я, уединялись где-нибудь на отшибе, чаще всего в «Шахматной» беседке, и там банально резались в карты, пристрастившись к игре в «Тысячу». Вообще-то, я не большой любитель карт, но Костя с Аленой махом меня обработали, объяснив нехитрые правила и буквально силой втянули меня в процесс, убеждая наперебой, что ничего интересней и интеллектуальней игры в «Тыщу» быть не может. Поначалу я все же сопротивлялась, в памяти крепко засел один показательный случай, рассказанный как-то старшей сестрой Светы Поповой – студенткой Ольгой, будто однажды из-за этой самой «тыщи» у них полгруппы завалило сессию! Но под напором одержимой пары этих карточных «аферистов» сдалась. И попер азарт! Проигравшему грозил всего лишь легкий щелбан, но чаще других выигрывающий Костя, видимо для остроты момента, весело стращал соперниц: «Продула? Ну, держись. Счас я кому-то в лоб закатаю!». После нас в павильоне тихих игр на шахматном столе оставались целые простыни вырванных из тетради двойных листов с подсчетами очков. Записи велись по очереди каждым из участников игры моей красной ручкой, в которой уже вот-вот должна была закончиться паста. Но мне ни капли не было жаль чернил, ведь для себя я уже твердо решила: писать письма Алексею лучше дома, а не в крошечной комнатке, где все твои действия, как на ладони. Этим надо заниматься в спокойной обстановке, без свидетелей и шпионов, в роли которых в нынешних условиях невольно оказались мои родители и сестра. Ощущения потерянного времени у меня не возникало, ведь в ненастную погоду делать на базе было действительно нечего. И потом: мы же не увлекались, как Ольгины студенты-двоечники, играя весь день и ночь напролет, – так, часа три-четыре, не больше…
Как только с неба переставало капать, мы спешили на то самое знаменитое место, отмеченное экзотическими валунами и таинственной Высшей Силой. Почему-то нас всех троих неизменно тянуло туда. Я по-прежнему с удовольствием слушала рассказы бывалых туристов; сама же в основном помалкивала. В принципе, меня устраивало такое незатейливое проведение досуга. На душе было не то чтобы легко, а как-то спокойно-безразлично. О Диме с Диной я старалась не вспоминать. Кстати, мне до самого отъезда без труда удалось так ни разу и не пересечься с этой неприятной парочкой. Они просто не показывались нам на глаза, видимо, избегая общения со старыми друзьями только из-за меня. Алена даже предположила: «Димка-то с Динкой, похоже, от нас навсегда отбились. Ну и флаг им в руки». Причем бросила она это без всякого сожаления.
Но накануне этого почти недельного отчуждения у меня все-таки состоялась встреча с Димой: вечером того же дня, когда я поцапалась на пляже с Динкой. Как и договаривались, я явилась к нему домой в строго назначенное время с целью отдать искомые пятьдесят копеек. Меня явно ждали. Димка стоял на крыльце и залихватски курил. Голову он точно вымыл перед самым моим приходом. Волосы были еще влажными и источали горьковатый запах ромашки. Он широко улыбнулся и распахнул дверь.
– Привет. Заходи.
– Нет. Вот деньги. Я пошла.
– Ты что, меня боишься? Ну, на минуточку, – он почти умолял.
– Не боюсь. Просто не понимаю – зачем? Как думаешь, зачем мне лишние неприятности?
– Неприятностей не будет. Я гарантирую.
Не зря Алена говорила, что Димка мертвого уговорит. Я зашла. Любопытство взяло верх над благоразумием. Зайду на минуточку, может, жилище подскажет, что за человек этот Дима. Обстановке я удивилась. В комнате было все разбросанно. Повсюду валялись детские вещи и игрушки.
– Извини, не успел убрать. Брат вечно бордель устроит.
– У тебя есть брат?!
– Да. Родители на старости лет совсем сдурели. Мало им было проблем со мной одним.
– А сколько ему?
– Салага. Три года только исполнилась.
– А как зовут?
– Ян. Родители и тут выпендрились. Я ведь их как людей просил, давайте Серегой или Лехой назовем. Нет, надо все по-своему сделать, – ворчал Дима, но я улавливала теплые нотки в его голосе.
«А ведь он любит своих родителей и брата», – сделала я открытие. Получается, ничто человеческое ему не чуждо. Может, не так уж и плох парень?
– А где они сейчас?
– Они в это время на площадку детскую ходят. Яна выгуливать перед сном. Садись. Компот хочешь? С обеда остался. Щербет бери, не стесняйся. Любишь?
– Ага. Особенно с фундуком. – Я почти освоилась.
От шмата в форме параллелепипеда Димка отхватил большой кусок аппетитного щербета с крупными орехами, поставил блюдо на стол, расчистил мне место на стуле, сбросив на пол какие-то мелкие детали детского конструктора и пластмассовые кегли, и еще раз извинился:
– Черт. Повсюду брата заначки. Прошу прощения. Гоняю его, гоняю. Все без толку. Мелкий еще…
– Ничего. Я привыкла.
– Ну да. У тебя ведь сестренка. Тоже, видать, как все раскидает…
– Нет… У нас норки.
– Норки?!
– Ага. Я так обычно игрушечные залежи называю. У Ирки удивительная способность засовывать свои вещи в совершенно неожиданные места. То в моем письменном столе обнаруживаются ее лоскуточки-тряпочки, пупсики и прочая канитель, то в папином ящике для инструментов сестра устроит зоопарк из плюшевых зверей. Однажды она умудрилась свить кукольное гнездо в духовке. Может, знаешь, печка такая есть, «Мечта» называется.
– Ага, знаю.
– Мы вообще-то редко ей пользуемся. А тут маме приспичило. Она пытается пирог в духовку запихнуть, а он туда и не лезет даже. Поскольку все противни заняты под жилплощадь для Иркиных кукол. Ведь она там целую трехуровневую квартиру им устроила со всеми удобствами.
– Норки… Надо же. Смешно, – сказал парень, но при этом даже не улыбнулся.
Уж не знаю, в честь моего прихода, или просто так совпало, но сегодня он сменил свою вечную майку с Команданте Эрнесто, на новую. Правда, все того же черного цвета. Зато на груди теперь красовался ярко-огненный профиль благородного индейца. «Чингачгук – Большой Змей» – безошибочно определила я. Этот факт почему-то меня сильно умилил: ведь я и сама поклонница мудрого и храброго героя. И пусть хозяин футболки выглядит в ней слегка по-детски, но что плохого в том, что отличительным символом на свою одежду парень выбрал именно Чингачгука? Между прочим, у легендарного индейского воина имеется еще масса положительных качеств: к примеру, он добр и справедлив, а еще его уважают друзья и боятся враги…