Сестренки - Ольга Шумкова

– Я, правда, не особо уверена, которая из них кто, – озабоченно говорила Кадри, склоняясь над кроваткой, – если вдруг я назову Кати – Лиди, скажется ли это на ней? Не будет ли она вспоминать свое детство как исключительно тяжелое?

В самом конце августа Марица прислала письмо: ее сестра идет на поправку, еще месяц, и Марица сможет вернуться в Дебрецен. Анюта приняла решение остаться в Эстонии на весь сентябрь, написала в гимназию Марка.

Первого сентября Гитлер напал на Польшу. Анюта растерялась: как теперь добираться до Дебрецена, она не знала.

– Хорошо, что ты здесь, – сказала тетя Лидия, – как бы ты была там совсем одна?

Поначалу Анюта надеялась, что война скоро кончится, но надежды эти быстро растаяли. Они перебрались в город. Анюта хотела было снять квартиру, но тетя Лидия отговорила ее:

– Живите со мной. Прибереги деньги! Неизвестно, что будет дальше…

Деньги и в самом деле следовало приберегать: большая часть их осталась в венгерском банке, и Анюта не знала, как их оттуда забрать. Она радовалась, что догадалась привезти некоторую сумму с собой и определить ее в банк Эстонии. Кроме того, уезжая, она забрала все драгоценности: часть из них принадлежала первой жене Исаака, часть он подарил Анюте за годы брака.

Кадри с малышками и мужем жила в деревянном доме в Каламая. Анюте казалось, что там холодно и сыро, Кадри уставала с малышками, свекровь, приходившая каждый день, совсем не помогала, лишь высказывала недовольство:

– Посмотрите, какая гора пеленок, моя милая. Дети не ухожены, Мишель, никогда дети нашего рода не лежали в мокрых пеленках…

– Полагаю, это потому, что у вас было кому их переодевать и стирать пеленки, – огрызалась Кадри.

– Разумеется, у всех моих детей была няня.

– Ну так пусть и ваш сын наймет няню своим детям!

– Ты снова упрекаешь меня, – вспыхивал Мишель, – но что я могу поделать в этой стране, в которой…

– В которой ты живешь уже двадцать лет, куда больше, чем прожил в своей России! – кричала Кадри, – что ты можешь поделать? Я тебя, наверное, удивлю, но ты мог бы пойти работать! Я не прошу няньку, но хочу заметить, что если бы не мама и не Анюта, мне часто было бы просто нечего есть!

Мишель хлопал дверью и уходил, его мать поджимала губы и тоже торопилась к выходу. Кадри хватала пеленки и несла их стирать.

– Ладно хоть водопровод в квартире! – говорила она.

Анюта отстраняла ее:

– Отдохни, я справлюсь с пеленками. А ты поспи, пока малышки спят.

Она стирала, убирала, укачивала проснувшихся девочек. Вечером прибегала на вахту тетя Лидия, и Анюта, потискав малышек, уходила домой.

Если бы не война, я уговорила бы Кадри уехать в Дебрецен, думала она. В моем доме нам всем хватило бы места – и тете Лидии, и Марку, и Кадри с малышками. Здесь из крана льет только холодная вода; там прекрасная ванная, хорошая удобная кухня…

Но уехать было нельзя – войной было охвачено уже пол-Европы, Анюта брала газеты и тут же откладывала их, повинуясь давней своей привычке не замечать неприятное.

Марка удалось устроить в русскую гимназию; на русском он говорил прекрасно, за этим Анюта очень следила:

– Твоя мать была русской, и я тоже русская. Это твой второй язык, ты обязан его знать.

С тем, что он теперь подросток, Анюта смирилась, к тому же теперь у нее были малышки. Анюта обожала их всем сердцем, возиться с ними ей было совсем не в тягость. Иногда, когда Кадри совсем падала от усталости, Анюта отправляла ее спать, укладывала малышек в колясочку и везла на прогулку. Прохожие принимали ее за их мать, и Анюта не возражала.

Иногда мелькали мысли, что она еще могла бы выйти замуж и родить ребенка. Но потом она представляла себе чужого мужчину, другую жизнь. Нет, не будет такого, как с Исааком, а другого ей не надо.

Шло время, и Анюта только радовалась, что приехала в Эстонию. Дни шли по устоявшемуся расписанию: утром она готовила завтрак, провожала Марка в гимназию, а тетю Лидию на службу, убирала квартиру и бежала к Кадри. Там она стирала, убирала, готовила, бегала за покупками, гуляла с девочками. Домой Анюта возвращалась ближе к вечеру, Марк обычно уже был дома. Анюта бросалась готовить обед, Марк помогал ей, приходила тетя Лидия, они вместе садились за стол. Вечером Марк принимался за уроки, тетя Лидия шила, а Анюта рисовала свои картинки. Предложить их в издательства или типографии здесь она стеснялась и делала маленькие книжечки сама:

– Потом девочки будут читать.

Анюта, как и прежде, полностью погрузилась в свой мирок и снова не интересовалась происходящим. О политике дома почти не говорили: все мысли были заняты малышками, образованием Марка.

На лето Анюта снова сняла те же комнаты в Кадриорге. Денег уже становилось мало, и она всерьез подумывала, что надо идти куда-то работать. Она даже купила газету и просмотрела несколько объявлений, но потом отложила решение этого вопроса до осени – в самом деле, не устраиваться на службу летом! А вот по осени можно будет сменить в конторе тетю Лидию: та будет заниматься подросшими малышками, а Анюта обеспечивать их маленькую семью.

Как-то раз Анюте пришлось поехать в квартиру – забрать некоторые вещи. Из окна трамвая она видела какую-то демонстрацию, прочитала на транспарантах что-то про Советский Союз, но тут же забыла об этом. Кадри поручила забежать в магазин детских товаров, Марк просил купить краски, и Анюта старалась ничего не упустить из виду.

Она вернулась домой, нагруженная покупками, и удивилась, увидев за столом Мишеля и его мать: Мишель приезжал на дачу очень редко, а его мать не являлась вовсе после одного особо выразительного скандала.

– Добрый день, – сдержанно поприветствовала Анюта.

Кадри казалась встревоженной, и Анюта спросила:

– Что-то случилось?

– А вы, моя милая, как обычно, ничего не знаете! – взорвалась мать Мишеля, – вы, как чеховская душечка, живете в своем мирке, думаете, что…

– Прекратите, – угрюмо сказала Кадри, – немедленно прекратите. Садись, Анюта. Мишель принес тревожные новости – у нас теперь советская власть, Эстония вступает в Советский Союз.

– Как это?

Мать Мишеля что-то снова пронзительно закричала, но Анюта не слушала ее.

– Кадри, то есть мы теперь одна страна? – задыхаясь, спросила она, – и я могу поехать в Петроград?

– В Ленинград, ты хочешь сказать? – угрюмо произнес Мишель.

– Ну да, в Ленинград… можно поехать, да? Если Эстония теперь то же самое, что Советский Союз?

– Я не знаю, – растерянно сказала Кадри, – вообще ничего не знаю. У тебя ведь венгерский паспорт?

– Да, но у меня есть и эстонский – на прежнюю фамилию. Ну, то есть на вашу. Я его сохранила.

– Я ничего не знаю, – повторила Кадри.

Вечером приехала тетя Лидия, рассказала о том,