Несколько шагов до прыжка (СИ) - "Val. Ekkert"

— Радуйся, что сесть тебе на голову хотят именно утки, — не удержался Персиваль. Ньют совсем не обидно фыркнул:

— В моей жизни нет никого, кто мог бы желать туда забраться. Кроме уток. И, может быть, насекомых. Но им можно.

Персиваль приподнял бровь, но промолчал. Подумалось, что Ньют сейчас едва ли не выстраивал границы — заранее. Словно бы в его словах был подтекст: «Я никому не позволю влезть себе на голову, даже тебе. Особенно тебе».

Правильно делал.

— Это хорошо, — произнёс он вслух. — Чем таких меньше, тем лучше.

— Угу, — Ньют кивнул, замедляя шаг, — они были. Но теперь нет. Между прочим, пожалуй, в чём-то благодаря тебе. Но я уже сказал тебе за это спасибо.

Персиваль усмехнулся и, протянув руку, коротко сжал чужие пальцы. Ньют вскинул голову, глянул пристально и пронзительно, но через секунду снова кивнул. Как ни в чём не бывало.

— Посидим? — Ньют явно нацелился на каким-то чудом оставшуюся пустой ближайшую скамейку. — Я бы отдохнул.

— Естественно, — Персиваль даже удивился, а скрывать эмоции больше не хотелось. Похоже, у них начался период «предварительного флирта», когда всё уже было ясно обоим, но каждый из них не мог обойтись без каких-то гарантий. А раз так — не стоило ничего прятать. — Мог бы и не спрашивать.

Коротко улыбнувшись, Ньют обогнал его и упал на скамью. Персиваль уселся рядом, старательно восстанавливая небольшое расстояние. Отдаляться? Теперь, после такой прогулки, после почти интимной близости? Ещё чего.

Через секунду Ньют опустил голову ему на плечо.

Персиваль чётко уставился прямо перед собой, чтобы не подскочить и не поддаться импульсу: схватить Ньюта в объятия и зацеловать прямо на этой чёртовой скамье. Дело было не в том, что он опасался реакции окружающих: Нью-Йорк был Нью-Йорком, что уж тут. Нет. За всю свою жизнь Персиваль ни разу не отошёл от той точки зрения, что личное никогда не должно становиться публичным. А здесь, поделиться с толпой незнакомцев именно этим — нет, никогда и ни за что. Это — его, только его, только их — будет их. И скоро. Но не сейчас.

Он не успел ничего прошептать — на большее его пересохшее горло было бы неспособно — Ньют вдобавок ко всему вытянул вперёд свои бесконечные ноги и выдохнул на грани слышимости:

— Так уютно, знаешь…

Люди шли мимо, не обращая на них ни малейшего внимания. Персиваль закрыл глаза. Так было проще. И его решительности явно больше нравилось быть в темноте.

Аккуратно подняв руку, он обнял Ньюта за плечи, притягивая к себе почти вплотную и вынуждая прижаться виском к ключице.

И пробормотал:

— Да, знаю.

Он знал. И чувствовал. Именно это. Уют.

Именно то, чего не ощущал с кем-то наедине уже довольно давно.

Банальная мысль об остановившемся времени лезла в голову с поразительной настойчивостью, и Персиваль не стал её отгонять. Когда ещё о таком думать, если не сейчас — в почти летней духоте парка, умудряясь не слышать чужих голосов, под листьями и с Ньютом на плече?..

На лоб упала капля, Персиваль поморщился и открыл глаза. После дождя, закончившегося только ранним утром, это не удивляло. И даже отчего-то раздражало не сильно.

Вторая, третья… Ньют рядом отстранился — едва-едва — и, нахмурившись, уставился в небо.

А через секунду, разумеется, на них хлынул дождь.

— Ты без зонта? — выпалил Ньют, вскакивая и забрасывая на спину рюкзак.

— Зато с машиной, — отозвался Персиваль, привычно ощупывая в кармане ключи. — Давай за мной.

Дождь усиливался, вокруг бежали люди, накрывая голову кто чем, огибая тех умных сограждан, что взяли с собой зонты. Персивалю хотелось смеяться — давно он себе такого не позволял, на самом деле — а Ньют, бежавший рядом, схвативший его за руку, уже хохотал во всё горло, и Персиваль дал себе волю. К чёрту всё, ещё объяснять самому себе, над чем ты ржёшь!.. Докатился…

Они выскочили из парка и юркнули в автомобиль Персиваля, который он припараковал у входа. Первым делом Персиваль включил обогреватель — жара жарой, а ветер поднялся неслабый, да и бег… Только заболеть не хватало.

Ньют на соседнем сиденье всё ещё смеялся, откинув голову назад, сбросив рюкзак между самим собой и дверцей, и отирал ладонью мокрое лицо. Персиваль раздражённо завёл назад пряди волос и открыл бардачок, доставая салфетки:

— Давай хотя бы так. И где-то сзади у меня, кажется, был плед.

— Аккуратно сложенный несколько раз, — Ньют снова расхохотался, — да?

Персиваль с удовольствием к нему присоединился. Всё-таки что и говорить: смех всю жизнь был идеальным способом сокращения расстояний и уничтожения барьеров между людьми. Совместный, искренний, тёплый смех — а с Ньютом и не могло быть другого.

— Прогулка накрылась, — выговорил Персиваль, когда они отсмеялись.

— И утки во втором пруду остались голодными, — со вздохом констатировал Ньют.

— Думаю, их покормят и без нас, — возразил ему Персиваль, — но можем переждать и вернуться.

Ньют чуть опустил стекло со своей стороны, вгляделся в хмарь и качнул головой:

— Переждать не получится. Оно уже стихает, но остановится… знаешь, на таком противном мелком дождике, который может лить часами. А поскольку мы с тобой оба — понадеявшиеся на лучшее идиоты, пусть утки ждут еду от тех, кому дождь и возможная простуда не так страшны.

Персиваль улыбнулся, вытянул из бардачка расчёску, привёл себя в порядок и кивнул Ньюту на заднее сиденье:

— Лучше возьми плед.

— Ты не меньше меня вымок, — возмутился Ньют. — Даже больше: мне хоть спину рюкзак защищал. И вообще, у меня такое ощущение, что мы сейчас сваримся.

Персиваль скривился:

— Ньют, без разговоров. У меня там сзади ещё толстовка. И потом, ты подумал, как я под пледом вести буду?

Тот фыркнул, но назад всё же полез. Вытянул плед и толстовку, и даже укутался — только после того, как удостоверился, что Персиваль влез в рукава и застегнул молнию.

— Мы слишком рано закончили, — Ньют вздохнул. — А я ещё и машину у дома оставил. Не выспался, побоялся, поехал на метро…

— Почему не выспался? — вырвалось у Персиваля. Всё остальное было неважным, шелухой: что он, до дома его не довезёт?..

Ньют прикусил губу и глянул как-то одновременно насупленно и очень серьёзно.

— Уснуть долго не мог. Но мы сейчас не об этом, не переживай.

«Не переживай», ага. Как будто он не знал, что Персиваль уже не мог не переживать.

— А ещё у меня корица дома кончилась, — поделился Ньют, — давно уже, а я всё забываю купить. И мне осточертело пить кофе без неё, так что…

— Всё понял, — Персиваль с ухмылкой включил очистители и взялся за руль, — в таком случае программа следующая: сейчас мы поедем куда-нибудь, где варят хороший кофе с корицей, посидим и поговорим, потом придумаем, что делать дальше, а в итоге я подвезу тебя до дома, но по пути мы забежим в магазин, где ты купишь себе эту несчастную корицу. Устраивает?

Ньют снова рассмеялся, взъерошивая волосы:

— Более чем. Только давай не к Якобу. А то я нас с тобой знаю: на каток ещё занесёт. На автомате.

Персиваль вернул смешок и уставился на дорогу.

~

— Сюита тореро? — Честити округлила глаза. — Ну наконец-то, право слово, а то всё орган, Адажио и прочие сомнительные радости!

Она сидела, закинув ноги на стол, и Криденсу казалось, что ей остро не хватает мундштука с сигаретой. Геллерт рядом победоносно ухмылялся, Альбус тоже явно прятал улыбку в уголках губ.

— Так я и думал, — Геллерт хлопнул в ладоши. — Теперь нам главное — помимо постановки элементов, разумеется — не переборщить с костюмом.

Криденс подавил желание громко фыркнуть. Костюм, значит, у него «главное», ну-ну…

— Неужели ты отказываешься от обилия деталей? — подал голос Альбус, и Криденс напрягся. С учётом того, что он недавно узнал, все перебранки наставников приобрели в его глазах совсем иной оттенок. — Мне кажется, что в этом случае мы можем и не получить за них штраф…

Геллерт скривился: