Йога Таун - Даниэль Шпек

гашиш был не запрещен, но и не разрешен. В этой серой зоне таможенники могли изрядно потрепать нервы. Они вынимали сиденья, выбрасывали коврики, а если что-то находили, то конфисковывали паспорта и даже машины. Тогда можно было откупиться. Только к женщинам таможенники не цеплялись. Марк однажды даже продал наркотики полицейским. И сделал на этом неплохие деньги. Счастливчик. Гашиш был повсюду, отличного качества и баснословно дешево. За сорок марок можно было получить килограмм «черного афганца», который был гораздо лучше, чем то, чем торговали в Гамбурге. Черный и тягучий, как резина. Марк утверждал, что с ним не обкуриваешься, а ловишь кайф.

* * *

Коринна все время гадала по «Книге перемен». Чтобы определить, где лучше пересекать границу, можно ли доверять этим незнакомцам… или не пора ли сменить попутчиков. Лоу завороженно смотрел, как она рисует на бумаге шесть линий, прямых и прерывистых, а если бумаги не оказывалось, она рисовала на руке. Кожа Коринны вся была изрисована знаками, понятными только ей, – карта принятых решений. Она любила принимать решения. Для Лоу, который бесконечно взвешивал за и против, это было дико, но в то же время притягивало; она повсюду видела знаки – в форме облаков, в мертвых животных на обочине или песнях по радио. Для нее все становилось пророчеством.

– Считай про себя, пока я не скажу «стоп», а потом назови число!

Так Коринна решала, сворачивать налево или направо, делать остановку или ехать дальше. Она никогда не объясняла своих ритуалов и не жалела о сделанном выборе.

И все время выпадало так, что она оставалась на борту.

Это сказывалось на настроении. Правда, Коринна любила спать в палатке, но поскольку с Марком у них ничего не складывалось, Марк чаще ночевал в автобусе. Так что Лоу лежал между Марком и Марией, словно начинка сэндвича, и у них с Марией тоже не складывалось. И кроме того, все приходилось делить – воду, полотенца, одеяла. За это время они научились узнавать друг друга по запаху пота. Марк утверждал, что отличит вегетарианца от мясоеда с закрытыми глазами. Коринна уже тогда была вегетарианкой, единственной из них, и Марк считал, что она пахнет очень невинно, что для Коринны не являлось комплиментом. Еду они готовили на керосинке, для Коринны не было ничего специального, просто макароны без тушенки, хлеб без колбасы, картошка без бифштекса. И не было такого, чтобы за едой она сидела в стороне, а они трое группкой. Нет, Лоу и Марк сидели по обе стороны от Коринны, а Мария тихо пристраивалась с краю. А когда Мария шла мыть посуду, Лоу играл на гитаре Коринны. Чаще «Роллинг Стоунз», которых обожала Коринна, и реже любимых Марией бардов – Джоан Баэз, Кэта Стивенса, Саймона и Гарфанкеля. Марк предпочитал психоделию и прогрессив-рок: «Прокол Харум», «Дорз», «Джими Хендрикс Экспиренс» или же новичков «Пинк Флойд». А Лоу сохранял преданность «Битлз» и Дилану – мейнстрим, но тогда как раз мейнстрим и был революционным.

* * *

Первое несчастье произошло на шоссе на подъезде к Кабулу. Никто не был виноват. Просто они оказались не в то время и не в том месте. За рулем сидел Лоу, когда их обогнал «фольксваген-жук» с афганскими номерами. На бешеной скорости он пронесся по плохой дороге, виляя туда-сюда, и скрылся. Через несколько минут они увидели впереди облако пыли. Лоу затормозил и, когда пыль улеглась, увидел в дорожной яме искореженный «фольксваген». Он лежал на крыше, колеса еще вращались. Все четверо выскочили из автобуса и помчались к месту аварии. Рядом с разбитой машиной лежал афганец в сером костюме. Его лицо заливала кровь. Ноги дергались будто сами собой. Лоу наклонился над ним и пролепетал по-английски что-то вроде: «Я могу помочь. Я будущий врач».

Мужчина показал на автомобиль, Лоу увидел женскую руку, торчащую из разбитого бокового окна. Вдвоем с Марком они сорвали погнувшуюся дверь. Женщина пыталась что-то сказать, но никто ничего не понимал. Она была на позднем сроке беременности. Все было залито кровью. Мария первой поняла, что кровь течет не из раны. Схватки давно начались. Лоу помчался обратно в автобус за аптечкой. Марк и Мария попытались вытащить женщину из-под обломков. Ее муж поднялся и, пошатываясь, побрел к автомобилю, показывая в сторону города:

– Doctor! Hospital!

– Поздно, – ответила Мария по-английски.

Мужчина заорал, чтобы они не трогали его жену. Марку кое-как удалось оттащить его от Марии. В яростной потасовке она единственная сохранила присутствие духа. Она знала, что нужно делать, и женщина поняла это. Она закричала на мужа, который наконец отпустил Марка, осознав, что Мария может помочь. Вместе они вытащили пострадавшую из машины. Она сохраняла удивительное самообладание, хотя раны были тяжелые. Она сознавала, что речь идет о жизни и смерти. Мария позвала Коринну и велела мужчинам уйти. Марк побежал к автобусу за полотенцами. Лоу слышал стоны роженицы, лежавшей между Марией и Коринной. Он торопливо перебинтовал голову мужчины, который воздевал руки к небу и громко молился. Потом мужчина, в залитой кровью рубашке, как помешанный метался из стороны в сторону, в отчаянии обвиняя себя. Лоу хотел помочь Марии, но внезапно у него потемнело в глазах. Колени подогнулись, и он рухнул на землю. Дальнейшее он воспринимал будто издалека и приглушенно, словно находился за занавесом. Крики женщины. Молитва мужчины. Потом тишина, жуткая тишина. И наконец, тихое хныканье.

Лоу поднялся и побрел к разбитой машине. Марк стоял рядом с женщиной на коленях и беспомощно смотрел в землю. Он поддерживал ее голову руками, а Мария приложила ребенка к груди матери. Ребенок еле слышно попискивал, женщина не шевелилась.

– Ya Allah! – кричал мужчина. – Ya Allah!

* * *

Они отвезли всех троих в больницу Кабула. Женщине сразу сделали операцию. Они ждали. Молча сидели на ступеньках у входа и курили, пальцы у всех подрагивали. Стемнело, они все ждали. Вышел врач и сообщил, что ребенок выжил, а мать умерла. Марк застонал и закрыл лицо руками. В небе поблескивали холодные звезды. Лоу захотелось домой. Он обнял Марка, прижал к себе. Одновременно он глядел на Коринну, сидевшую немного в стороне и растерянно смотревшую на братьев. В отличие от нее, он понимал, почему Марк так потрясен. И что брата он любит больше всех на свете. Даже больше, чем Марию. Никакая любовь к женщине не могла сравниться с судьбой, которую они делили с Марком с самого его рождения. Врач поблагодарил их за помощь и предложил переночевать у него. Мария была не против, но Марк отказался.