Годзюон - Нина Гладкова

наклон движущихся женских тел, создает впечатление живой травы, похожей на траву, что вокруг бассейна.

Визуальные впечатления переходят в ощущения. В ощущения взаимосвязи растений и женщин, древних горячих источников с сегодняшней водой бассейна. Так было и вчера. Японки, склонив тела, входили в воду. Звенели сосульки, стоял пар, согревал источник. Так было всегда.

И тогда, когда люди ещё были травой. Это ощущение непрерывности времени дает настоящий, глубокий отдых моей душе. Хотя я в Японии навсегда чужая травинка.

Моя «чужесть» и забеспокоила маленького японского мальчика. «Не так» двигаюсь, «не тот» наклон, другие линии тела. И он, ещё ничего не зная о женщинах, уже различает чужое. Японки устроены совсем иначе.

Они, конечно, все разные. Есть стройные, с тонким поясом и запястьями. Есть совсем без талии. Есть с крутыми бёдрами и женственной полной грудью. Но! Рисунок тела ниже пояса, имеет специфическую, японскую линию. У всех японок — японский зад!

Некоторое представление о том, как выглядит японский зад, можно получить, глядя на попу новорождённого младенца белой расы. От малости места, сжатости, ягодицы новорождённого не округлые, а уплощённые. Относительно пропорций тела новорождённая попа выглядит длинной. Линия, разделяющая ягодицы, совершенно прямая. И ягодицы по этой линии кажутся плотно прижатыми друг к другу.

Японский женский зад производит то же впечатление — новорождённой закрытости, неразвитости, «зелености». Ягодицы плоские и длинные. Самая большая выпуклость приходится на место стыка двух ягодиц, образуя киль. Из-за длинного зада фигура становится коротконогой. Какая бы не была японка красавица, при взгляде со спины, ниже талии, у каждой есть отличительный признак японской принадлежности — японский зад. Длинный, плоский и «зелёный», как закрытый стручок гороха.

Может быть, маленькая, длинная Япония, со всех сторон сжатая океанами, лепит под себя фигурки своих женщин?

ЮБИН

По-русски «почта»

Первое пасмурное утро сентября. Наконец-то. После длящейся и длящейся жары пасмурное утро это праздник тела. Я на Гиндзе.

До наплыва покупателей ещё несколько часов, поэтому даже в центре Гиндзы есть места для парковки. Паркуюсь на Миюки-дори. Кладу в автомат 300 иен, оглядываюсь вокруг. Рядом с домом моделей Джун Асида. Будет легко найти, когда все свободные места займут машины.

Поднимаюсь по Миюки до центральной Гиндзы. Гиндза шелестит — маленькие мисэ и бутики готовятся к открытию. Мне в большой магазин японской бумаги и тетрадей. Иду покупать новую тетрадь, для новых рассказов о Японии. Японские тетради совершенно особенные. Они лучатся обаянием японской старины. Это тетради ручной работы, из специальной бумаги, с цветными тканевыми переплётами.

Бумажный магазин открыт. Он открывается раньше остальных. На втором этаже, где собраны принадлежности для каллиграфии, уже бродят пожилые каллиграфические фанаты. Перебирая корешки тетрадей, ищу иероглифы, обозначающие отсутствие линеек — чистый лист. Ещё есть «ёко» и «татэ», что означает горизонтальную и вертикальную разлиновку. Пожилые японцы всегда покупают «татэ».

Выбрав тетрадь, перехожу к открыткам. С переменой сезона меняются рисунки открыток. На осенних открытках царит рыжая хурма, и полураскрытые плоды лохматых кури. Японская про-

давщица любезно предупреждает, что если я хочу послать открытки по почте за границу, то к ним обязательно нужны почтовые конверты и марки. И предлагает свою помощь в выборе. Нет, нет. Это не для почты. Это для почтовой коллекции. А впрочем, давайте подберём и конверты. Может быть, со временем эти открытки станут почтой.

Мой дедушка Иван Петрович был начальником почты в Пензенской области. И все его многочисленные рассказы о жизни, а жил он немало, восемьдесят семь лет, начинались и заканчивались словом почта. Оттого почта для меня понятие задушевное, а здание почты самый естественный ориентир в незнакомом городе.

Когда я впервые проснулась в Токио, в отеле, в районе небоскрёбов Синдзюку, я сразу отправилась отыскивать почту. В Японии почтовые ящики и символ почты в виде утолщенной буквы «тэ» от слова тэгами — письмо — ярко красного цвета. Отыскав в Синдзюку почту, я купила характерных японских открыток и отправила в Россию по нескольким адресам. Я никогда не пишу писем. Особенно из-за границы. Мне было любопытно, как работает японская почта: за какой срок дойдут открытки, какие будут штампы, сколько стоят почтовые марки и японская почтовая атмосфера вообще. Я много раз бывала на почте у деда, на многих почтах в других городах и странах. Теперь в Японии. Так вот, почтовая атмосфера везде одинаковая! На японской почте я чувствовала себя как дома. Помимо радости узнавания, Япония приготовила мне долгоискомый, но уже нежданный подарок. Подарок в виде магазинов японских письменных принадлежностей.

С детства, много раз играя «в почту», я увлекалась технической стороной процесса письма. На какой бумаге написан текст, какой ручкой, какими чернилами, какой рисунок марки и его смысл. Я изобретала свои душистые чернила, заливая в обычные чернила гвоздичное масло или одеколон «Шипр», раскрашивала акварелью бумагу для письма, вырезала на ней причудливый край, затачивала голубиные перья, ставила на конверт самодельную печать. Мне казалось, что в межчеловеческих посланиях необходима утонченная красота и роскошь. В России той поры это было невозможно.

Но дело не только в России. Вырастая, я узнавала, что красивое письмо это отголосок древних эпох или привилегия сохранившихся крупиц аристократии, что это мечта. Обычно же послания некрасивы. Независимо от страны и достатка. И я мечтала. Что иду в роскошный бумажный магазин. Выбираю маленький конверт. Зелёный, как майская трава. И лист прозрачной бумаги. Розовый, как яблоневый цвет. Тушь с запахом корицы. И пишу своему принцу: Я люблю тебя.

В почти виртуальной Японии, в стране компьютерного общения, я увидела в яви свою мечту — и зелёный маленький конверт, и розовую прозрачную бумагу и марку с бирюзовой птицей. И много других, всех цветов и размеров конвертов и конвертиков под каждый сезон и назначение письма. И ещё, японские письменные принадлежности обладают детскосказочным, домашнепирожковым уютом. В отличных, скажем, французских магазинах бумаги, этого нет. Там красота официальная. В Японии у меня появились карандаши, которые мне нравятся и точилки, которые красиво подрезают острие этих карандашей. И тетради, того