Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем - Дженнифер Хартманн

Она настоящая красотка. Немного старше меня – ей под тридцать – и обручена с парнем по имени Нокс. Она пригласила меня на свадьбу в декабре, и я жду не дождусь этого радостного дня в мое любимое, праздничное, время года.

Джемма смотрит на меня блестящими зелеными глазами и посмеивается, когда кошка по кличке Фасолинка обхватывает лапами ее запястье.

– Что-то случилось?

– Пока не знаю. Босс просит меня подъехать, хотя мы не работаем по воскресеньям.

Джемма немного знает про мои сложные отношения с Кэлом, поэтому, конечно, многозначительно шевелит бровями. Неудивительно, что они с Алиссой дружат.

– Может, это ерунда. А может, грядет что-то непотребное.

– Не будет ничего непотребного.

– Покажи мне фотку, тогда я определюсь, – усмехается Джемма.

Я быстро сдаюсь и нахожу в телефоне фотку, которую нагуглила Алисса и прислала мне вместе с россыпью тающих и пускающих слюни смайликов.

Со вздохом я показываю фото Джемме.

Ее глаза чуть не вылезают из орбит.

– Без непотребства не обойтись.

– Еще чего! – я фыркаю и с улыбкой мотаю головой, заливаясь краской. – Ты ошибаешься. Кэл… Его такие вещи не интересуют. Вообще.

– Не интересуют?

– Он любит только свою работу и… – Я морщу нос. – И почему-то орхидеи.

Джемма пожимает плечами.

– Значит, будет много зарабатывать и приносить тебе цветы. Где ты еще такого найдешь?

Мы вместе смеемся. Я осторожно снимаю с себя дремлющего кота и выпрямляюсь, стряхивая шерсть с легинсов. Почти каждое воскресенье я прихожу сюда, чтобы поиграть с котами, выгулять собак, наполнить миски едой и водой и почистить клетки. Приют носит название «Вечная молодость» – здесь проводят свои последние годы пожилые кошки и собаки, не опасаясь усыпления, которое ждало бы их в службе по контролю за животными или в обычном приюте.

Меня привлекла эта миссия.

Я всегда сочувствовала тем, кто никому не нужен. Тем, кого позабыли. Из-за моих проблем со здоровьем я не пользовалась особой популярностью. В школе меня либо дразнили, либо игнорировали. Я часто пропускала уроки из-за операций и различных процедур, иногда ходила с кардиомонитором. На физкультуре мне всегда давали поблажки, если я вообще участвовала в занятиях. Чаще всего я начинала задыхаться и садилась на лавку. Одноклассников раздражало такое особое отношение – им-то приходилось бегать кругами. Они даже не знали, как сильно мне хотелось побегать вместе с ними.

Только спустя годы я наконец поняла, что моя болезнь – это не изъян, а часть меня. Ни на что не похожая часть. Уникальная. Она иногда нарушала мои планы, но никогда не мешала моему сердцу любить. А ведь это и есть самое главное. Любить других, любить жизнь, любить самих себя.

Чем чаще мои ровесники называли меня недочеловеком или ущербной, тем больше во мне рождалось любви. Тем больше я ценила все хорошее, что есть в моей жизни.

Поэтому я и провожу время с престарелыми питомцами, которых променяли на молодых, бойких котят и щенят. Это нечестно, что такие милахи остаются на обочине жизни из-за возраста.

Возраст – это не изъян; это подарок.

Теперь я могу сказать то же самое и о себе.

Помахав Джемме на прощание и пообещав ей рассказать, как пройдет встреча с Кэлом, я иду по коридору к выходу из здания. В холле за столом сидит Вера, жуя овсяное печенье, которое я испекла для волонтеров. Вера – потрясающий человек и основательница приюта. Она создала его на пожертвования и собственные сбережения.

Когда я прохожу мимо, Вера отрывается от журнала и проводит рукой по коротким волосам.

– Уже уходишь, дорогуша?

– Да, прости. Мне нужно на работу.

– Понимаю. Ты так много работаешь. Увидимся через неделю?

Она тепло улыбается. Ее розовые щеки напоминают мне лепестки азалии. Я киваю и машу ей рукой, подходя к двери.

– Разумеется. Жаль, что я не повидала сегодня Пряничка. Почеши его по животу за меня. Надеюсь, визит к ветеринару пройдет без проблем.

Вера съедает кусочек печенья и машет мне в ответ.

– Я напишу тебе, когда что-то узнаю. Нам очень повезло с тем пожертвованием, иначе мы не смогли бы оплатить операцию. – Она улыбается. – Главное, не забывай отдыхать, милая.

– Как скажешь! – откликаюсь я и выхожу на парковку.

Сентябрь подходит к концу, и осенний ветер отчего-то нагоняет на меня ностальгию. Со мной такое случается. Я не вспоминаю что-то конкретное, а будто окунаюсь в прошлое, которое не могу толком описать.

Это как дежавю, но вместо тревоги во мне разливается тепло.

У меня тепло на душе.

Ветерок ускоряет мой шаг и заставляет улыбаться шире. Поездка до автомастерской занимает тридцать минут, и я оставляю окно чуть опущенным. Заворачивая на парковку, я замечаю, что там уже стоит мотоцикл Кэла.

Теплое чувство по-прежнему сидит у меня в груди, когда я вылезаю из машины и захожу внутрь под радостный звон бубенчиков.

– Кэл? – я ищу его сначала в кабинете, потом в комнате отдыха. Его нигде не видно, так что я захожу в рабочую зону и заглядываю в боксы. – Кэл?

Наконец из кладовой раздается его приглушенный голос.

– Я здесь, – говорит он. Дверь в помещение приоткрыта, на проводе болтается одинокая лампочка, и под ее тусклым светом движется туда-сюда знакомая тень.

В этот момент я осознаю, что выгляжу как полная замухрышка, и пытаюсь стряхнуть с легинсов кошачью шерсть и поправить мешковатый свитер с длинными рукавами. Мои немытые волосы стянуты в здоровенный пучок и обработаны сухим шампунем. На лице – ни грамма макияжа, не считая небрежно накрашенных ресниц и ягодного бальзама для губ.

Я наверняка пахну собачьей конурой. Охваченная паникой, я хватаю бутылку санитайзера с запахом грейпфрута, который я купила для парней (впрочем, они его игнорируют).

– Люси! – зовет Кэл, выглядывая из кладовки. – Иди сюда.

– Сейчас! – я торопливо размазываю санитайзер по рукам, шее и ключицам, ускоряя шаг. – Прости. Я толком не готова.

Кэл скребет отросшую щетину и недоуменно щурится.

– К чему не готова?

К встрече с тобой.

– К работе.

– Ты отлично выглядишь. – Он произносит эти слова легко и непринужденно, оглядывая меня с ног до головы. Он задерживает взгляд на моих балетках с отрезными мысками, потом вновь поднимает глаза и моргает. – От тебя пахнет больницей. И витамином C.

Я неловко посмеиваюсь и поправляю волосы.

– Тебе чем-то помочь?

Он медлит и невнятно мычит. Потом разворачивается и подходит к полкам, уставленным различными запчастями. В кладовке негде толком развернуться, так что меня моментально окутывает тепло его тела и мужской аромат, когда он манит меня за собой.

– У моей подруги очень некстати сломалась машина,