Путеводитель оптимистки с разбитым сердцем - Дженнифер Хартманн

стати руки распускаешь? – рявкает Кэл.

Мы оба поворачиваемся. Он сверлит взглядом Данте, сложив руки на груди. На плече у него ухмыляется татуировка в виде черепа.

Данте отстраняется и прячет руки в карманы штанов.

– Босс. Мы просто болтали.

– Ты ее трогал. Зачем?

Я вклиниваюсь, приглаживая волосы.

– Не волнуйся, Кэл. Мы просто договаривались.

– О чем?

Он вне себя от ярости. На его загорелой коже блестит пот, под всклокоченными волосами гневно полыхают глаза.

– Хотим сходить в кино, – невинно отвечает Данте. – А может, сразу поедем домой…

– Охренел?

О боже.

Мои глаза лезут на лоб. Я судорожно приглаживаю волосы. Мне вдруг чудится, что они обернулись тяжелым покрывалом, которое вот-вот меня задушит.

Кэл бросает на меня взгляд – становиться невидимой я так и не научилась. Улыбнувшись самой натянутой улыбкой в жизни, я поворачиваюсь к компьютеру, удаляю череду «Люси», пока Кэл их не заметил.

– Завтра вечером она нужна мне здесь. Придется задержаться на работе. – Кэл подходит ближе и останавливается в полуметре от нас.

Данте подмигивает мне и идет на попятную.

– Не вопрос. Тогда на следующей неделе.

– На следующей неделе она тоже занята. – Кэл смотрит на него, не мигая. – Иди работай.

Данте посмеивается, ничуть не оробев, и шутливо толкает Кэла кулаком в плечо. Потом кивает мне в знак прощания.

– Как скажешь, босс. – Он натягивает на голову вязаную шапочку и возвращается в гараж.

– Распечатай инвентарный отчет. – Кэл встает за стойку рядом со мной, так близко, что задевает меня бедром. Он не отстраняется.

Я сглатываю. Закручиваю волосы в жгут и перекидываю через плечо.

– Без проблем, но… Что это было?

– Ты о чем?

– Кэл. – Я знаю, что он не идиот.

Он наклоняется, опираясь на руки. Костяшки его пальцев белеют от напряжения. Потом он сжимает кулаки и поворачивает голову налево, смотрит мне в глаза.

– Потому что ты слишком милая. А от него хорошего не жди.

Что-то трепещет у меня в животе. Я стараюсь не думать о том, что он назвал меня милой, и вместо этого говорю:

– Я думала, вы друзья.

– Да. Но хорошего от него не жди.

Я прикусываю губу.

– Думаешь, он мне не по зубам?

– Распечатай отчет, Люси, мне надо работать.

Отодвинувшись в сторону, я ищу нужную кнопку в программе. Я не знаю, что и думать. Едва ли Кэл в самом деле заинтересован во мне подобным образом. Но, с другой стороны, он попался на крючок Данте и категорически пресек любые поползновения с его стороны.

Вывод может быть лишь один: сестра.

Из-за нашей детской дружбы с Эммой он считает меня сестрой.

Это единственное разумное объяснение. Если бы Кэл в самом деле испытывал ко мне романтический интерес, он бы не излучал столь явное недовольство.

– Держи, – говорю я, доставая распечатку.

Он выхватывает страницы у меня из рук, бурчит под нос что-то невнятное (то ли «благодарю», то ли «башку оторву») и поворачивается было к гаражу, но потом передумывает и идет к кабинету – очевидно, чтобы положить распечатку на стол.

Я цепенею. Кэл вот-вот войдет в импровизированную оранжерею, и я понятия не имею, как он отреагирует. Он и без того раздражен. Вполне возможно, что моя идея возымеет обратный эффект и его настроение не улучшится, а только вспыхнет еще яростней.

И я поджарюсь в этом пламени, как шашлык.

Задержав дыхание, я провожаю Кэла взглядом. Он заходит в кабинет, не поднимая головы от распечатки. От волнения у меня темнеет в глазах. Я начинаю заплетать волосы в косу, чтобы унять дрожь в руках.

Проходит несколько мгновений.

Раз, два, три, четыре…

И Кэл выходит из кабинета.

Он стоит в дверях и молча смотрит на меня с непроницаемым выражением лица. Потом его плечи чуть опускаются, и он прислоняется к косяку, засунув руку в карман джинсов. Сглатывает, глядя на меня. По-прежнему молча, по-прежнему бесстрастно.

Я смотрю на него в ответ, охваченная ужасом, отчаянно пытаясь понять, что он думает. Мне не хватает воздуха.

И тут уголки губ Кэла слегка приподнимаются.

Он улыбнулся.

Улыбнулся.

Я сгораю от неловкости, когда у меня на глаза вдруг наворачиваются слезы. Я смаргиваю их, чтобы убедиться, что мне не показалось. Нет – он по-прежнему улыбается и покачивает головой, будто не верит, что я такое учудила.

С моих губ срывается невольный звук – не то смешок, не то вздох, полный невероятного облегчения. Я улыбаюсь Кэлу в ответ, широко и радостно, несмотря на пелену слез. На сердце у меня радостно.

Он опускает взгляд, все еще улыбаясь, и возвращается в кабинет.

Когда мне было семь лет, родители купили мне прекрасный новый велосипед, на этот раз – двухколесный. Лазурного цвета, который я просто обожала. На велосипеде был настоящий звонок, а ручки были украшены розовыми ленточками. Я разрыдалась от счастья, увидев его в гараже, усыпанный конфетти. До этого родители говорили мне, что у них не хватит денег на новый велосипед для меня, так что я совершенно не рассчитывала его получить.

Это был идеальный сюрприз и замечательный подарок.

Я думала, что уже никогда в жизни не испытаю такой радости, как в тот момент, когда увидела велосипед. Даже ребенком я понимала, как многим пришлось пожертвовать папе с мамой, чтобы сделать мне такой подарок.

Слезы щекочут мне щеки. Я понимаю, что в жизни ценней всего такие нежданные моменты. Приятные сюрпризы, которые кружат нам голову и обезоруживают.

Я сказала родителям, что велосипед – это лучший подарок в моей жизни, и ничто не сможет его превзойти.

Тогда я действительно в это верила.

Но потом…

Кэл мне улыбнулся.

Глава 10

В воскресенье, будучи с ног до головы покрыта кошками, я получаю сообщение от Кэла.

Кэл:

Приезжай в мастерскую через час.

Я хлопаю глазами и пишу ему в ответ:

Я:

Сегодня я работаю в приюте:)

На всякий случай я прикрепляю селфи с Мистером Перкинсом, черно-белым короткошерстным котом.

Спустя несколько минут Кэл пишет снова.

Кэл:

Пожалуйста.

Разумеется, после такого я не могу не поехать. Это явно что-то важное. Написав ответ, пестрящий восклицательными знаками, я глажу Мистера Перкинса, который мурчит, свернувшись у меня на коленях. Рядом со мной сидит Джемма, еще один волонтер. Она откинулась назад, опираясь на руки, и под светом икеевской лампы ее рыжеватые волосы кажутся почти красными.

– Мне придется уйти пораньше, – говорю