Неоновые боги - Кэти Роберт

– Гранат.

– Сними платье. – На сей раз он говорит, стоя где-то передо мной.

Я опускаю руки к подолу платья и колеблюсь. Не считаю себя застенчивой, но все мои сексуальные контакты до этого момента происходили за закрытыми дверями и чаще всего в темноте. Полная противоположность этому опыту. Закрываю глаза, стараясь унять дрожь в теле. Я этого хочу, сама этого просила. Сжимаю руками подол и медленно поднимаю его.

Прохладный воздух дразнит мои ноги, ягодицы, бедра.

– Персефона. – Его голос обманчиво мягок.

А я не могу совладать с дыханием. Мы еще даже не начали, а я уже чувствую, как все тело пылает.

– Да… господин?

– Ты ничего не надела под платье. – Он произносит это таким тоном, будто комментирует погоду.

Я борюсь с желанием поежиться, опустить платье и прикрыть свою наготу.

– В моем заимствованном гардеробе не хватает некоторых вещей.

– Это правда? – Он выходит из мрака и встает рядом со мной на платформе, и кажется, будто сам свет его сторонится. Аид неспешно обходит меня кругом и останавливается сзади. Он не прикасается ко мне, но я чувствую его присутствие. – Или ты думала, что сможешь искушением заставить меня сделать то, что ты хочешь?

Такая мысль приходила мне в голову.

– А получится, если я попробую?

Он убирает мои волосы с шеи. Совершенно невинное прикосновение, но возникает ощущение, будто он облил меня бензином и зажег спичку. Второй рукой Аид касается обнаженной кожи моего бедра.

– Персефона, платье.

Сделав медленный вдох, я продолжаю тянуть его вверх. Аид стоит позади совершенно неподвижно, но, клянусь, я чувствую, как он взглядом пожирает каждый сантиметр обнаженной кожи, когда я поднимаю ткань. Все это кажется мне абсолютно интимным и вместе с тем немыслимо сексуальным. Наконец я снимаю платье через голову и, замешкавшись на мгновение, бросаю его на пол.

Теперь ничто не скрывает от него мое тело.

Кончики его пальцев прикасаются к моим предплечьям, и я вздрагиваю. Аид издает мрачный смешок.

– Как ты себя чувствуешь?

– Обнаженной. – Оттого что я должна отвечать на его вопрос, ощущение становится лишь сильнее.

– И ты обнажена. – Он проводит пальцем по плечам. – В следующий раз, когда мы это сделаем, все взгляды в этой комнате будут прикованы к тебе. Они буду смотреть на тебя и жаждать обладать тобой. – И вот он оказывается рядом, его тело прижимается к моему, ладонь слегка сжимает мне горло. Совсем не давит. Это просто собственнический жест, от которого возникает непреодолимое желание поджать пальцы на ногах. – Но ты ведь не принадлежишь им?

Я сглатываю сквозь ком в горле, отчего оно сильнее прижимается к его ладони.

– Нет. Я им не принадлежу.

– Они могут смотреть сколько угодно, но только я могу прикасаться к тебе. – Его дыхание щекочет мне ухо. – И сейчас я это сделаю.

Мне не по силам унять дрожь, которая не имеет никакого отношения к температуре в этой комнате.

– Ты уже ко мне прикасаешься. – Неужели это мой голос – такой хриплый, низкий и зазывающий? Я будто воспарила над собственным телом и вместе с тем надежно заточена в своей плоти.

Рука Аида опускается к грудной клетке, проводя линию между грудями. И все равно не там, где я вдруг отчаянно в нем нуждаюсь. Он еще ничего толком не сделал, а меня беспрестанно трясет. Я прикусываю нижнюю губу и пытаюсь не дергаться, пока его пальцы порхают по моим ребрам и вдоль живота.

– Персефона.

О боги, как он произносит мое имя. Точно это наш с ним секрет.

– Прикоснись ко мне.

– Ты сказала, что я уже к тебе прикасаюсь. – А вот и она, нотка восхитительного веселья. Он замирает, прижав ладонь к моему животу. Кажется, будто только тяжесть его руки удерживает меня в этом мире. Он проводит пальцем по бедренной кости. – Вот как все будет происходить. Слушай внимательно.

Я пытаюсь, но могу сконцентрироваться лишь на том, чтобы не расставить ноги и не изогнуться, лишь бы его рука оказалась там, где она мне необходима. Ограничиваюсь неуверенным кивком.

– Да, господин. – Забавно, но мне уже вовсе не кажется странным так его называть.

– Я исполню все фантазии, которые роятся в твоем амбициозном мозге. А ты, в свою очередь, будешь выполнять все мои приказы.

Я хмурюсь и пытаюсь вникнуть в суть сказанного, не обращая внимания на то, как его тело прислоняется к моей спине, на то, как он возбужден. Мне отчаянно хочется приблизиться к этому мужчине, раздеть его и прикоснуться к нему так же, как прикасается ко мне он.

– У меня много фантазий.

– В этом я не сомневаюсь. – Его губы касаются моего виска. – Ты дрожишь от волнения или желания?

– И от того, и от другого. – Очень заманчиво на этом и остановиться, но мне нужно, чтобы он понял. – Все вполне неплохо.

– А что насчет того, что эту комнату действительно наполнят люди и будут наблюдать, как я прикасаюсь к тебе?

– Все вполне неплохо, – повторяю я.

– Я заставлю тебя кончить, маленькая Персефона. А потом отнесу наверх и сменю повязки на твоих ногах. Если будешь себя хорошо вести и сумеешь удержаться от возмущения, я позволю тебе кончить второй раз. – Он снова неторопливо проводит рукой по моему животу. – Завтра мы оденем тебя, как подобает.

Очень сложно сосредоточиться, когда его пальцы оказываются все ближе и ближе к моему лону, но я стараюсь.

– Я думала, мы обсуждаем оргазмы.

– Речь не только об оргазмах.

Я понимаю правила этой игры лишь в общих чертах, но догадываюсь, что он таким образом спрашивает моего разрешения, словно я не озвучила ему свое согласие полдюжины раз за один только сегодняшний день. Он не бросает меня в омут с головой, чтобы постоять и посмотреть, утону я или смогу выплыть. А осторожно, неуклонно ведет меня к конечной цели. Я не верю в судьбу, но в этот миг представляю, будто мы оба годами каждый своим путем шли к этой точке. Я теперь не могу отказаться. И не хочу.

– Да. Я говорю да.

Глава 9. Аид

Я ошибаюсь насчет Персефоны. Каждый раз, когда я давлю на нее, испытываю, проверяю, что вынудит ее поскорее вернуться домой в верхний город, она не сдается. Но дело не только в этом. Мне кажется, что все происходящее между нами волнует ее так же сильно, как и меня. Каждый раз, когда ее губы трогает улыбка и она превращается в солнечный луч в человеческом обличии, я понимаю, что ситуация принимает интересный оборот.

А сейчас?

Я не нахожу слов, чтобы описать, что я чувствую, когда она стоит обнаженная передо мной, а ее загорелая кожа жаждет моих прикосновений. Я провожу ладонью по ее животу, а сам переполняюсь ненавистью к ее матери и всем остальным в верхнем городе из-за того, что эта девушка оказалась настолько сосредоточена на побеге и выживании и даже не обращает внимания на потребности собственного тела. Она слишком худая. Не хрупкая, но она ведь сама призналась, что не заботится о себе как следует.

– Аид. – Персефона прижимается ко мне, опустив голову на мое плечо и отдавая всю себя. – Пожалуйста.

Я уже не смог бы остановиться, даже если бы захотел. Мы с ней оба на пути в преисподнюю и уже давно миновали критическую точку. Я больше не трачу время впустую. Обхватываю ее ладонью и не могу сдержать рычания, когда чувствую, что она вся мокрая от желания.

– Тебе нравятся эти игры. Нравится быть на виду.

Она кивает.

– Я уже говорила, что нравится.

Я полностью сосредоточен на медленных движениях, потому что иначе наброшусь на нее, как голодное животное, и разрушу то хрупкое доверие, что сумел создать. Она мягкая, влажная и чертовски сексуальная. Я ввожу в нее два пальца, и она сжимает их, издав восхитительный стон. Неторопливо изучаю ее, нащупывая то самое местечко, от прикосновения к которому она тает, но этого недостаточно. Мне нужно видеть ее.

Видеть ее всю.

Скоро.

Свободной рукой я обхватываю