Неоновые боги - Кэти Роберт

резко, и я замолкаю на полсекунды, чтобы успокоиться. – Она сама перешла через мост. – Надо бы на этом остановиться, но меня охватывает холодная ярость. Он думает, что может ломать людям жизнь лишь потому, что он Зевс. Возможно, в верхнем городе это так, но нижний город – моя территория, независимо от того, во что верит остальной Олимп. – Более того, она так отчаянно хотела сбежать от тебя, что содрала ноги в кровь и ужасно замерзла. Не знаю, что в верхнем городе считается романтикой, но для нас это не нормальная реакция на предложение.

– Верни ее мне, иначе поплатишься. В точности как твой отец.

Я сохраняю самообладание только благодаря тому, что годами учился скрывать свои эмоции. Чертов ублюдок.

– Она перешла через реку Стикс. Теперь она моя, по праву и по условиям договора. – Я понижаю голос. – Она полностью в твоем распоряжении, когда я закончу с ней, а мы оба знаем, в какие игры я люблю играть. Едва ли она будет невинной принцессой, которую ты так страстно желаешь. – Слова оставляют неприятный привкус на языке, но это не имеет значения. Персефона согласна с тем, что цель – подлить масла в огонь. Эта словесная игра на «слабо» с Зевсом – лишь ее часть.

– Если тронешь ее хоть пальцем, я живьем с тебя шкуру спущу.

– Я трону ее не только пальцем. – Добавляю голосу нотку веселья. – Забавно, ты не находишь? Что она охотнее поиграет в те игры, в которые я захочу поиграть с ее маленьким, упругим телом, чем позволит тебе к ней прикоснуться. – Посмеиваюсь. – Ну, а мне это кажется забавным.

– Аид, я в последний раз делаю это предложение. Тебе стоит хорошенько его обдумать. – Злость пропадает из голоса Зевса, остается только ледяное спокойствие. – Вернешь ее мне в ближайшие двадцать четыре часа – и я сделаю вид, что ничего не было. Оставишь у себя – и я уничтожу все, что тебе дорого.

– Слишком поздно, Зевс. Этот поезд ушел тридцать лет назад. – Когда он устроил пожар, унесший жизни моих родителей и покрыл меня шрамами. Выдержав паузу, я заявляю: – Настал мой черед.

Глава 8. Персефона

Высокая угрюмая брюнетка, которая, судя по виду, могла бы одной рукой размозжить мою голову, приносит несколько платьев на выбор. Я не успеваю расслышать ее имя, и она уходит, вновь оставив меня одну.

Телефонный разговор с сестрами прошел так, как и следовало ожидать. Они в ярости из-за того, что я обрываю с ними связь ради их же блага. Считают, что мой план ужасен. Не сомневаюсь, они будут пытаться найти другой вариант, но я не могу им помешать.

Из-за разговора я отвлеклась и не заметила, как солнце промчалось по небу к линии горизонта. От понимания того, что будет дальше. Вернее, от непонимания. Аид – любитель делать пугающие заявления без уточнения деталей. Велит мне быть готовой, но даже не намекает, к чему именно. А еще поцелуй. Я весь день тщетно пыталась не думать о том, как приятно было прикосновение его губ. Даже не знаю, что бы я сделала, если бы он не отошел, и это должно вызывать у меня страх.

Вся эта ситуация должна вызывать страх, но я не позволю Аиду запугать меня и заставить отступить. Неважно, что он задумал на сегодняшний вечер, все равно это не может быть хуже Зевса. В этом я уверена.

Собираюсь не спеша. В комнате на удивление много средств для волос, что заставляет задуматься, нет ли у Аида привычки держать здесь женщин. Не мое дело. Я в любой момент вольна покинуть эту комнату и дом, и больше мне ничего не нужно знать.

Платья красивы, но велики на несколько размеров. Пожав плечами, надеваю самое простое, расшитое бисером, облегающее платье, вроде моего вчерашнего. Приятно покачивающиеся бусины утяжеляют ткань. Смотрю на туфли, которые принесла женщина, и прикидываю варианты. Раздается стук в дверь.

Шоу начинается.

Глубоко вдохнув, иду открывать. На пороге Аид, и, милостивые боги, я никогда не видела, чтобы мужчина так восхитительно выглядел в черном костюме. Он как живая тень, безумно сексуальная живая тень. Аид опускает взгляд и сердито смотрит на мои ноги. Я отступаю назад, внезапно смутившись.

– Просто надеваю туфли.

– Не смеши меня.

Я изо всех сил цепляюсь за собственное раздражение. Лучше выйти на поле словесного сражения, чем позволить страху и неуверенности взять надо мной верх.

– Никого я не смешу.

– Ты права. Надевать туфли на каблуках, когда покалечила ноги меньше суток назад, вовсе не смешно. Это глупо. – Его взгляд уже полон ярости. – Как и бежать через весь Олимп среди ночи в одном шелковом платье.

– Не понимаю, почему мы опять это обсуждаем.

– Мы обсуждаем это потому, что я начинаю замечать твою склонность не ставить свое здоровье и безопасность во главу угла.

Я моргаю.

– Аид, это просто туфли.

– Факт остается фактом. – Он проходит в комнату, и у меня не остается сомнений в его намерениях.

Отскакиваю назад.

– Не смей брать меня на руки. – Я колочу руками воздух между нами. – С меня достаточно вчерашнего.

– Мило. – Но, судя по его голосу, это отнюдь не мило. Аид действует так быстро, что, даже предвидя его дальнейшие действия, я едва успеваю издать унизительный вскрик, как он берет меня на руки.

Я замираю.

– Опусти меня. – Недавний поцелуй – это одно. Согласиться спать с ним – совсем другое. Но то, что он несет меня на руках, чтобы я не поранила ноги еще больше… кажется совершенно иным. Сегодня утром, когда я поняла, что он не хочет, чтобы я терпела боль, оказалось полезным инструментом в переговорах. А теперь стало препятствием, которое я не знаю, как преодолеть.

– Не нужно обо мне заботиться.

– Да, ты сама с этим отлично справляешься. – Похоже, он расстроен из-за этой ситуации. У меня тотчас поднимается настроение.

Снова просыпается навязчивое желание позлить его, и я даже не пытаюсь ему противостоять. Напротив, опускаю голову Аиду на плечо и дергаю за бороду.

– Может, я просто хочу, чтобы меня всюду носил на руках большой сильный мужчина, который полон решимости меня спасти.

Аид приподнимает бровь, умудряясь разом выразить и скепсис, и насмешку.

– Да неужели?

– О да. – Я смотрю на него из-под полуопущенных ресниц. – Видишь ли, я совсем беспомощная. Что бы я делала, если бы не появился прекрасный принц в мятых черных доспехах, с намерением спасти меня от самой себя?

– Я не прекрасный принц.

– Тут мы с тобой сходимся во мнении. – Я снова осторожно дергаю его за бороду. Мне нравится, что он крепче сжимает меня, когда я так делаю. Старается держать руки поверх платья, не касаясь обнаженной кожи, но от мысли о том, как его пальцы впиваются в нее, пока он проделывает… кое-что другое… я начинаю вертеться.

– Не дергайся.

– Есть очень простой вариант. Поставь меня на ноги и дай идти самой. Проблема решена.

Аид спускается по лестнице на первый этаж… и идет дальше. Видимо, он будет игнорировать мои просьбы, а это тоже способ одержать победу в споре. Когда-то давным-давно, в детстве, я применяла такую тактику с Психеей, которая беспрестанно крала у меня игрушки, чтобы отправиться с ними в фантастические приключения. Ссоры не помогали. О том, чтобы рассказать маме, не могло идти и речи. Нет, Психею можно было только игнорировать. В конце концов, она всегда срывалась и возвращала игрушки. Иногда даже извинялась.

Я не сорвусь.

Раз уж наш разговор, судя по всему, окончен, я устраиваюсь на руках Аида поудобнее. И чувствую, как он все сильнее напрягается оттого, что мы так много прикасаемся друг к другу. Прячу улыбку, уткнувшись лицом в его рубашку. Вот тебе.

Наконец он останавливается перед дверью. Черной дверью. Она идеально ровная, без