Неоновые боги - Кэти Роберт

каких-либо панелей, портящих ее поверхность. Зловеще сияет в тусклом свете. Я смотрю на наше слегка искаженное отражение на ее глади. Кажется, будто смотришь в полный воды бассейн в новолуние. У меня возникает странное чувство, что, стоит мне коснуться двери, моя рука погрузится прямо в ее поверхность.

– Мы нырнем туда прямо сейчас?

Только тогда Аид замирает в нерешительности.

– Это твой последний шанс передумать. Как только мы туда войдем, ты берешь на себя обязательства.

– Обязательства предаваться извращенному публичному сексу. – Очень мило, что он так настойчиво дает мне возможность отказаться. Я отстраняюсь, чтобы видеть его лицо и дать ему возможность увидеть мое. Сама я совершенно не испытываю той внутренней борьбы, которую вижу в его глазах. – Я уже согласилась. И не передумаю.

Он выжидает мгновение. Второе.

– В таком случае ты должна выбрать стоп-слово.

У меня округляются глаза. Я много читала и знаю, что с использованием стоп-слова связан весьма специфический набор развлечений. Интересно, какую разновидность предпочитает Аид. Плети, связывание или игры с унижением? Возможно, все вышеперечисленное. Дьявольски восхитительно.

Он принимает мое удивление за смущение.

– Считай его автоматическим тормозом. Если станет слишком, ты говоришь стоп-слово, и все прекратится. Без вопросов, без объяснений.

– Вот так просто.

– Вот так просто, – подтверждает он. Аид бросает взгляд на дверь и снова на меня. – Я сказал, что не торгуюсь в сексе, но это не совсем правда. Любая связь подразумевает элемент торга и переговоров. Я имел в виду, что для меня важно согласие. А согласие от безысходности согласием не считается.

– Аид, ты поставишь меня на ноги перед тем, как мы войдем в эту дверь? – Куда бы она ни вела.

– Нет.

– Значит, согласие касается только секса?

Он напрягается, будто готов развернуться и отнести меня обратно в комнату.

– Ты права. Это было ошибкой.

– Стой, стой, стой. – Он такой упрямый, что хочется его расцеловать. Но я лишь хмуро на него смотрю. – Мы уже это обсуждали, в каком бы свете ты теперь ни хотел все выставить. У меня есть варианты. Я выбираю этот. Я просто дразнила тебя из-за того, что носишь меня на руках.

Впервые с момента нашей встречи мне кажется, что он по-настоящему на меня смотрит. Без стеснения. Без ворчливых масок. Аид глядит на меня, будто хочет проглотить по кусочку. Будто он уже придумал с десяток способов, как ему хочется завладеть мной, и распланировал их до мельчайших деталей. Словно я уже принадлежу ему, и он намерен заявить о своих правах на глазах у всех.

Облизываю губы.

– А если скажу тебе, что мне нравится, когда ты носишь меня на руках, ты без остановки будешь делать это на протяжении всех трех месяцев? Или решишь наказать меня, заставив ходить самой? – Несколько минут назад я бы сказала, что играю в реверсивную психологию[1], но теперь уже и сама не знаю, что именно хочу услышать в ответ.

Наконец он понимает, что я шучу, и шокирует меня тем, что закатывает глаза.

– Не перестаю удивляться, какая же ты упрямица. Выбери стоп-слово, Персефона.

По телу пробегает беспокойная дрожь. Шутки в сторону, это происходит на самом деле. Мы правда собираемся это сделать, и, как только войдем в эту дверь, возможно, он и отреагирует на мое стоп-слово, но я не могу знать наверняка. Всего два дня назад Аид был для меня лишь забытым мифом, который, вероятно, и существовал несколько поколений назад. А теперь он слишком реален.

В конце концов, мне придется доверять своим инстинктам, а значит, и Аиду.

– Гранат.

– Сойдет. – Он толкает дверь, и мы входим в другой мир.

Во всяком случае, такое у меня возникает чувство. Свет здесь движется очень странно, и я не сразу понимаю, что причина тому хитроумный прием с лампами и водой, которая посылает полоски света плясать по потолку. Похоже на полную противоположность банкетного зала Зевса. Здесь нет окон, но плотные, красные гобелены придают комнате роскошно греховную атмосферу, а не вызывают клаустрофобию. Тут даже стоит настоящий трон, хотя он, как и все остальное в комнате, черного цвета и выглядит вполне удобным.

От внезапно настигшего осознания я начинаю смеяться.

– Ух, какой ты мелочный.

– Понятия не имею, о чем ты.

– Имеешь. Не хватает только твоего огромного портрета. – Видимо, когда-то он видел банкетный зал, потому что создал полную его противоположность. Эта комната меньше, и в ней больше мебели, но не заметить связь невозможно. Более того, она совсем не похожа на остальные части дома. Аид явно любит дорогие вещи, но все помещения, которые я успела увидеть, кажутся уютными и обжитыми. А эта комната – холодная, как башня Зевса.

– Мне не нужен огромный портрет, – сухо отвечает он. – Все, кто входит в эти двери, знают, кто здесь правит.

– Такой мелочный, – повторяю я и смеюсь. – Мне нравится.

– Принято к сведению. – Мне показалось, что он сдерживает улыбку, хоть я и не уверена до конца.

Чтобы не любоваться его красивым лицом, как влюбленная дурочка, я поглядываю на удобные кожаные диваны и кресла, расставленные особым образом, а еще на несколько предметов мебели, которые я узнаю если не по виду, то по описанию. Скамейка для порки. Крест Святого Андрея. Рама, к которой можно было бы подвесить человека, если творчески подойти к использованию веревки.

А еще в комнате никого нет.

Я поворачиваюсь в руках Аида, чтобы посмотреть на него.

– Что такое?

Он сажает меня на ближайший диван, и я провожу пальцами по гладкой коже. Как и все остальные предметы мебели вокруг, он безупречен и чист. А еще он холодный. Невероятно холодный. Именно этого я бы ожидала от Аида, основываясь на окружающих его вымыслах, но отнюдь не на том, каков он на самом деле. Подняв взгляд, я вижу, что он внимательно за мной наблюдает.

– Что? Почему здесь никого нет?

Аид медленно мотает головой.

– Ты думала, что я в первый же вечер брошу тебя на съеденье волкам? Персефона, каплю доверия.

– Я ничего тебе не должна. – Слова звучат слишком резко, но мне пришлось набраться смелости, и от неоправданных ожиданий голова идет кругом. От самого этого места она идет кругом. Здесь все не так, как я ожидала. И он не такой, как я ожидала. – Ты должен заявить свои права и сделать это сейчас же.

– А ты должна перестать указывать мне, что делать. – Аид оглядывает комнату с задумчивым выражением лица. – Ты говоришь, что не девственница, но занималась ли прежде чем-то необычным?

Его вопрос ставит меня в тупик. Врать нет смысла, по крайней мере, об этом.

– Нет.

– Так я и думал. – Он сбрасывает пиджак и медленно закатывает рукава. Даже не смотрит на меня, не обращает внимания, как я взглядом пожираю каждый сантиметр обнажившейся кожи. У него красивые предплечья, мускулистые и покрытые татуировками, хотя я не могу разобрать рисунок. Похоже на вихри, и лишь спустя несколько долгих мгновений я понимаю, что они маскируют шрамы.

Что же с ним произошло?

Он садится рядом со мной, оставив между нами подушку.

– Нужно, чтобы ты ответила на несколько предварительных вопросов.

В ответ я издаю удивленный смешок.

– Я не знала, что у нас собеседование.

– Вряд ли. – Он пожимает плечами и выглядит как король, беззастенчиво занимая больше положенного пространства. И дело даже не в его теле – крупным его не назвать. А в самом его присутствии. Он заполняет собой все пространство комнаты, почти не давая шанса вздохнуть. Аид пристально за мной наблюдает, и у меня возникает неприятное ощущение, что он отслеживает малейшие изменения в выражении моего лица.

Затем он обводит рукой комнату.

– Пусть у этого соглашения есть цели, помимо удовольствия, я не заинтересован в том, чтобы тебя травмировать. Если собираешься трахаться со мной, то можешь и сама получить удовольствие.

Я моргаю.

– Очень