Загадка архива - Николае Штефэнеску

— В том то и дело, что она уходила не одна. Если бы она уходила одна, может быть, я и не пошёл бы с ней…

— Он боялся соперников! И проходил целую ночь…

— Полчаса, не больше!

— Час с лишним, — не сдавалась жена.

— Что? — притворился раздражённым капитан. — Эта женщина в состоянии упрятать меня в тюрьму! Поэтому я и предпочёл взять в свидетели своего товарища, с которым будто бы встретился перед домом Беллы Кони. Если бы я сказал, что вернулся в «Альхамбру» — что было правдой! — и всю ночь сидел там со своей жёнушкой, она бы разозлилась, запутала всё дело, и Серджиу Орнару, капитан кавалерии, трижды награждённый, сидел бы в кутузке за преступление, совершённое по страсти.

— Что было бы совсем не вредно, — не преминула прокомментировать жена.

Старинная трагедия вызывала у людей только шутки! Но Эмиль отметил признание капитана в том, что его алиби было фальшивым. Непонятно, как следователь мог проглотить и эту ложь?! Ведь любой официант из «Альхамбры» мог показать, что Орнару был там, и первый же спрошенный ответил бы, вероятно, что он отсутствовал около часа, как это показала и его жена. Следователь пропустил и это мимо ушей.

— Можно вас о чём-то спросить? — робко начал Эмиль.

— Можно! Но сначала я вызову своего адвоката! Ведь — никогда не знаешь… дело ещё не прекращено! — пошутил Орнару. — Чего вы так на меня смотрите? Давайте, спрашивайте, — продолжал он.

— В связи с револьвером…

— Ах да, с револьвером! Я помню, потому что это меня встревожило. «Кольт 32» — оружие не для женского туалетного столика. Конечно, он принадлежал какому-то мужчине. А кто из поклонников Беллы мог иметь револьвер такого калибра? Кто же ещё? Конечно, Серджиу Орнару, капитан кавалерии…

— Трижды награждённый! — прервала его жена.

Все засмеялись. Разговор зашёл о другом, и к огорчению Эмиля вопрос о револьвере повис в воздухе. Упустив момент, капитан милиции не мог позволить себе вернуться к «Кольту 32».

Было уже четыре часа. Гостям следовало уезжать, хотя Ана не прочь была бы продлить этот визит и посидеть ещё в тишине, на берегу озера… Они поднялись и начали прощаться.

— Я прилягу после обеда! — сказал капитан.

— Ни в коем случае! — возразила мадам Орнару. — Возьмёшь свой шарабан и отвезёшь молодых людей в город!

— Нет, нет… не нужно! — поспешила заверить Ана, видя несчастное лицо капитана.

— Нет, нужно! Не бросит же он вас из-за своего послеобеденного отдыха! В конце концов, он может лечь и попозже.

— Да, да… — уже покорно пробормотал капитан, в доме которого высшим чином явно была жена.

Но Эмиль и Ана решительно запротестовали, и в конце концов согласились, чтобы капитан проводил их до автобуса.

Автобус останавливался в пятистах метрах от домика капитана, и по дороге они успели обменяться ещё парой слов.

— Честно говоря, мне тогда было очень страшно, — вспомнил капитан — все улики были против меня… Правда, не только против меня… Нас было человек пять или шесть, замешанных в это дело… Все — фавориты королевы! Вдобавок, кто-то видел меня перед её домом! Хорошо ещё, что он не сказал об этом!

— Кто же это? — как бы между прочим спросил Эмиль.

— Чёрт знает, как его зовут… электрик из «Альхамбры»… Я задержался на углу, в машине с зажжёнными фарами, чтобы посмотреть, кого ждёт моя возлюбленная. Поэтому и в «Альхамбру» вернулся позже…

— И видели вы, кто это был? — спросил Эмиль, пытаясь скрыть интерес, с которым он слушал капитана.

— Нет… к сожалению! Зато я видел, как этот тип, электрик, выходил из дому.

— А выстрелов вы не слышали?

— Что вы! Неужели я бы не кинулся туда?..

— А электрик вас видел?

— Конечно… Он прошёл мимо и заглянул в машину. Видел, в этом у меня нет ни малейшего сомнения!

— Почему же он об этом не сказал?

— Честно говоря, я и сам этого боялся. Я ждал, что он станет меня шантажировать, но он — ничего! Ни слова не промолвил!

— Странно… — сказал Эмиль. — Как видно, у него были основания скрывать своё присутствие в доме танцовщицы в такой час.

— Вначале я подумал, что он что-то украл, но в ходе следствия выяснилось, что из дома ничего не взяли. Потом, если бы убийцей был он, я наверняка услышал бы выстрел. Так что я тоже оставил дело так, довольный, что он молчит. Не почему-нибудь, но… зачем мне нужны были лишние осложнения?

Разговор, который становился интересным, был прерван появлением автобуса.

Старик, довольный тем, что приближается момент его послеобеденного сна, помог им сесть в машину.

— Приезжайте ещё! Но — не по делу! Приезжайте на «уикенд в конце недели», как говорит у нас в деревне один тип.

— Всего хорошего… спасибо!

Орнару стоял на остановке до отхода автобуса. Потом, помахав на прощанье рукой, отправился домой.

До самой Площади Скынтейи они ехали молча. Ни У Эмиля, ни у Аны не было охоты говорить о «деле Беллы Кони» и тем самым портить впечатление, которое произвела на них эта короткая, но такая приятная экскурсия.

Серджиу Орнару — бывший капитан кавалерии, трижды награждённый, бывший завзятый гуляка — стал теперь добрым семьянином, примирился со своим возрастом и был счастлив тем, что мог ловить на берегу озера краснопёрок для своей сарамуры.

В памяти Аны он стоял, как живой, одетый так, словно собирается в путешествие на северный полюс или в долгий путь, из которого нет возврата.

Два его замечания вертелись у неё в голове: «К сожалению, уже сорок пять!» и «Мне ведь ещё только шестьдесят пять!»

— Ну, теперь, когда сарамура «остыла», мы можем и поговорить, верно? — обратился Эмиль на следующий день к своей единственной сотруднице.

— Извини, но сарамура не «остыла»! По крайней мере, для меня, — вполушутку-вполусерьез ответила Ана. — Я решила переменить профессию.

— Почему?

— Потому что я не могу подозревать человека, с которым я сидела у озера, ела великолепную рыбу, с которым шутила, с которым…

— Довольно! Я понял. Но ведь его никто не подозревает, твоего «человека с сарамурой». Нужно просто развить возникшие у нас предположения, аргументы… Это ведь просто… игра ума!

— Спасибо! Игра ума, которая кончается арестом человека — может быть, даже моего «человека с сарамурой»!

— Значит, ты признаёшь, что Серджиу Орнару — достойная кандидатура? — улыбнулся Эмиль.

Ана несколько секунд смотрела на него, не произнося ни слова. Наконец, она всё же решилась ответить:

— Признаю… Но есть и другие, не менее «достойные»…

— Послушаем!

— Прежде всего, Филип Косма… Если «субъективный вариант», который мы обсудили позавчера, ещё хоть сколько-нибудь действителен… Косма — человек, любивший Беллу Кони. И не только любивший, но и сохранивший о ней прекрасные воспоминания… Если за спиной старухи и в самом деле кто-то скрывается, Косма должен идти первым номером.

— Погоди, погоди… — смеясь, прервал её Эмиль. — Как я замечаю, ты подхватила игру Михэйляну: каждый раз, когда мы собираем достаточно улик против одного из подозреваемых, ты — вместо того, чтобы обсудить их, — тут же предлагаешь мне другого! Создаётся впечатление, что ты знаешь настоящего преступника и пытаешься выгородить его…

— Создаётся впечатление… Но я его не знаю! Да и…

— Да?

— Да и знать не хочу! — очень серьёзно заявила Ана.

Нет, решительно, сегодня говорить с Аной было невозможно. Она была явно на стороне тех, кто старался «забыть» эту драму. Чтобы Флорику Аиоаней оставили в покое, и она могла по-прежнему растить свою приёмную дочь, чтобы Серджиу Орнару спокойно рыбачил на берегу озера, одетый как для Северного полюса, чтобы у Филипа Космы, который любил Беллу Кони, не было новых разочарований… Где-то в глубине души Эмиль и сам с ней соглашался. Но желание узнать правду было в нём сильнее этого… сентиментальничанья.

Он отыскивал аргументы, которые заставили бы Ану продолжать помогать ему.

— Не забывай про Дойну!

— Я и не забываю!

— Не забывай, что ты встретила её в Библиотеке Академии и что она прямо заинтересована в том, чтобы узнать истину о смерти своей матери.

— И? — Ана взглянула на него краешком глаза.

— И мы обязаны помочь ей в этом! — продолжал Эмиль.

— Чтобы восторжествовала справедливость?

— Пока что нужно узнать правду! Восстановление справедливости будет следующим этапом…

Аргумент Эмиля сбил Ану с толку. В самом деле, а если бы Дойна Коман-Аиоаней пришла к ней и попросила разъяснить это дело? Что бы она ей ответила? «Мы не хотим вмешиваться, ведь прошло столько времени!..» Конечно, нет! Она попыталась бы помочь ей.

Эмиль уловил её колебания и продолжал, как бы про себя:

— От Орнару мы, как бы то ни было, узнали кое-что новое. Прежде всего — что его алиби было фальшивым. Но зачем он рисковал, используя лжесвидетеля, когда мог укрыться за реальным алиби?