Загадка архива - Николае Штефэнеску

В мягкую почву на берегу озера были воткнуты три сучка с развилкой, на которых покоились спиннинг, бамбуковая удочка и другая, из тростника.

— На карпа, на линя и на краснопёрку, — объяснил капитан.

Эмиль вынул из кармана несколько пожелтевших листов. Это были показания Орнару, извлечённые из досье.

Он решил испробовать новый приём. Чтобы освежить в памяти капитана факты, он прочтёт ему его тогдашние показания.

Как и другие, Орнару очень удивился, услышав, о чём идёт речь.

Его жена вынесла им на берег кофе. Она не знала о цели их посещения.

— Не говорите ей, пожалуйста, — попросил бывший капитан.

Усевшись на берегу, Эмиль начал читать показания капитана:

«— Имя?

— Ну, имя! Капитан кавалерии Серджиу Орнару! Трижды награждённый орденом Михая Храброго.

— Возраст?

— К сожалению, уже сорок пять!»

Их прервал смех старика. На вопросительный взгляд Эмиля Орнару пояснил:

— Если тогда, в сорок пять лет, я сказал «к сожалению», что же мне говорить теперь? «К счастью, только шестьдесят пять»! — пошутил он и вдруг резко оборвал смех.

Удочка задрожала, и старик впился взглядом в мелкие круги, образовавшиеся на воде в том месте, где в неё погружалась леска.

— Чш-ш-ш! — произнёс он. — Ведь нужно будет приготовить сарамуру. У меня гости!

Он осторожно снял удочку с сучка и сильно дёрнул.

— Ничего! — сказал он, проверяя наживку.

Она была в порядке. Старик снова закинул удочку в воду.

— Да… читайте! — сказал он наконец.

Но у Эмиля пропала всякая охота говорить о деле Беллы Кони. Этого старика нисколько не интересовала история, наделавшая в своё время столько шуму, история, в которой было замешано и его имя!

— Я слушаю! — снова сказал Орнару, всё так же внимательно глядя на круги, расходящиеся от лески.

Эмиль продолжал:

«— Вы знаете, что Беллу Кони нашли мёртвой у неё в квартире?

— Да, я слышал. С пулей в груди.

— И что вы об этом скажете?

— Что кто-то хотел сыграть со мной злую шутку или, может быть, избавить меня от катастрофы.

— Не понимаю. Будьте добры пояснить.

— Да чего же тут ещё пояснять? Если бы её не застрелил неизвестный, это сделал бы я! И было бы жаль — и её и меня!»

Старик опять засмеялся. Это был громкий, здоровый смех человека, любящего шутки.

— Что вы хотите! — добавил он. — Так ведёт себя человек, когда ему только сорок пять лет!

Ана улыбнулась: только сорок пять! Впрочем, он прав: по сравнению с шестьюдесятью пятью…

— Знаете, ведь я и в самом деле застрелил бы её! Я тогда совсем голову потерял. А она — то любит, то не любит… Я все ночи проводил в «Альхамбре»… А дома дети, жена! Я чуть было не развёлся… Хорошо хоть, что вовремя понял её игру. Что поделаете — артистка кабаре! А мне так льстило, что такая красавица обращает на меня внимание!

Старик говорил, по-прежнему смеясь, но не отрывая глаз от удочки — единственного предмета, который по-настоящему занимал его в этот момент.

Эмиль решил, что продолжать бесполезно. Капитан перескажет тогдашние события, как добрую казарменную; шутку или как что-то, происшедшее в допотопные времена. Это будет одна из тех историй, которые, даже начинаясь с зерна истины, в конце концов теряют почву и становятся легендами. Прошлое его больше не занимало. Видя, что Эмиль складывает листы и суёт их в карман, он снова засмеялся:

— Верно, в этом нет никакого смысла… Ага, вот она!

На крючке билась краснопёрка.

Старик вынул из воды сачок и бросил в него рыбу. Сачок был полон. На сарамуру рыбы хватало, но, как видно, в Орнару говорила жадность заядлого рыболова.

— Карп, господа! Мне необходим молоденький карп! — воскликнул Орнару, снова проверяя удочку. И, обращаясь к Эмилю, добавил: — Сегодня дела шли неплохо… хотя вода ещё холодная. Рыба пошла!

Эмиль подумал о том, что они потеряли ещё один день. Хотя, нет… Это не правда! Здесь тихо, погода чудесная. Орнару то и дело вытаскивает из воды краснопёрок. Ана тоже явно отдыхает, наслаждаясь неожиданным отпуском…

«Вот куда зашло наше следствие! — посмеялся про себя Эмиль. — Сидим у моря и ждём погоды. Но Ана радуется каждой пойманной рыбе, как ребёнок. Это тоже кое-что…»

— Вы умеете чистить рыбу? — спросил у него Орнару.

— Но нам нужно ехать… — попытался возразить Эмиль.

— Как это так? Ехать! Слыханное ли дело?! Я спросил, умеете ли вы чистить рыбу?..

— Так… не очень… — пробормотал Эмиль, глядя на Ану.

— Мне её жалко… — сказала девушка. — Если бы она была мёртвая!

— Да? Конечно! Если бы она была мёртвая, вам не было бы её жалко! Вот как труслив человек! — засмеялся старик. — Ладно, не беда, я сам почищу.

Он вынул из своей сумки рыбачий нож и начал быстро, ловко чистить рыбу, время от времени проверяя наживку на удочке, предназначенной для карпа. Эмиля забавляла игра натянутых нитей. Ему, не имевшему представления о рыбной ловле, всё время казалось, что рыба клюёт. Но Орнару знал точно, когда речь идёт об игре воды, а когда о рыбе.

— Да… хорошо здесь!.. — пробормотал Эмиль.

Ана бросила на него взгляд, выражавший согласие. Они оба решили остаться на сарамуру.

Жена Орнару, высокая и худая, тоже пожилая женщина, вышла из небольшой пристройки.

— Серджиу! — крикнула она. — Уже второй час! Что ты делаешь? Гости умрут с голоду!

— Готово! Видишь, я уже чищу. Поставь на огонь воду с острым перцем, пусть пока покипит.

— Помочь вам? — вежливо предложила Ана.

— Если это доставит вам удовольствие…

Ана не стала ждать второго приглашения и быстро направилась к дому.

Эмиль протянул ноги, чего не позволял себе в присутствии девушки, распустил узел галстука и вдруг решился предложить Орнару свою помощь.

— Вы очищайте её от чешуи, — сказал ему бывший капитан кавалерии, — а я буду разделывать. Это посложнее. Ничего, если будете чаще приезжать сюда, сами почувствуете вкус к рыбной ловле!

Ана и жена капитана накрывали на стол в тени огромного орехового дерева.

Эмиль с интересом следил, как капитан жарит рыбу на плите, обильно посыпанной солью. Но он заметил, что почищенные им краснопёрки на плиту не клались. На его вопрос Орнару засмеялся:

— Кто же кладёт на плиту рыбу без чешуи! Она к ней прилипнет, и только!

— Тогда зачем вы велели мне её чистить?

— Чтобы чем-нибудь вас занять, — смеясь, продолжал старик. — Если бы я заставил вас её разделывать, вы бы её, наверное, и пробовать отказались!

Поджаренную рыбу переложили в кастрюлю с водой, вскипячённой с острым перцем. Сарамура была готова!

Цуйка — водка, приготовленная из слив с четырёх сливовых деревьев, росших возле дома, салат из помидор и зелёного лука… «Хороша рыбачья жизнь!» — думал Эмиль.

И вдруг старик заговорил, словно сам с собой:

— Белла Кони! Да, господа! Я мог бы попасть из-за неё в тюрьму. Слово офицера! Я уже так и видел свою фотографию, помещённую на первой странице газеты…

— Чего это ты вспомнил Беллу Кони? — удивилась ег жена.

— Так, вспомнил…

— Я не слыхала о ней уже много лет, — подозрительно взглянула она на гостей.

— Это мы его спросили… так, из любопытства, — поспешно заметил Эмиль.

— И жёнушка носила бы мне туда еду! — засмеялся Орнару.

— Да, но отравленную! — с самой серьёзной миной поспешила уверить его мадам Орнару.

— В тот вечер был бал…

— Ну уж, бал… Просто один полковник, друг Серджиу, пригласил нас…

— Да, да! У полковника была помолвка… Видите, у женщин память лучше, чем у мужчин! И мы, несколько человек, с жёнами, пошли в бар «Альхамбра»…

— Да, мужья оказали нам такую честь!.. Как добрые товарищи, они хотели показать будущей жене полковника, что офицеры кавалерии — прекрасные мужья, и шагу без жён не ступят!

— Верно! Я помню, у всех у нас были физиономии «классических мужей», комичные до невозможности! — добавил капитан.

— Только он, — жена Орнару указала на своего мужа, — недолго играл роль идеального мужа! Воспользовался тем, что я танцевала с каким-то офицеришкой, и смылся!

— Я пошёл купить папирос, — с лукаво-невинным видом оправдывался Орнару — так, словно эта история произошла только вчера.

— И был таков! — засмеялась жена капитана.

— Разве она может оставить за мной последнее слово? За сорок лет такого ни разу не было!

— За тридцать девять! — снова уточнила женщина.

— Белла Кони пела так прекрасно!

— Видите? Разве он мог позволить ей уйти одной?

— В том то и дело, что она уходила не одна. Если бы она уходила одна, может быть, я и не пошёл бы с ней…

— Он боялся соперников! И проходил целую ночь…

— Полчаса, не больше!

— Час с лишним, — не сдавалась жена.

— Что? — притворился раздражённым капитан. — Эта женщина в состоянии упрятать меня в тюрьму! Поэтому я и предпочёл взять в свидетели своего товарища, с которым будто бы встретился перед домом Беллы Кони. Если бы я сказал, что вернулся в «Альхамбру» — что было правдой! — и всю ночь сидел там со своей жёнушкой, она бы разозлилась, запутала всё дело, и Серджиу Орнару, капитан кавалерии, трижды награждённый, сидел бы в кутузке за преступление, совершённое по страсти.