Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко

Насуха Матракчи, «Виде Константинополя» (1535) Дж. ди Вавассоре и знаменитой «Панораме Константинополя» (1559) Мельхиора Лорка25; именно последняя является важнейшим источником для реконструкции облика «первой мечети Фатих» – землетрясение 1766 г., разрушившее Эйюп-джами, не пощадило и комплекс Завоевателя. Мечеть Фатих была «отреставрирована» к 1771 г. по проекту Мехмеда Тахира в формах более поздних мечетей-тетраконхов и с барочной декорацией. Реконструкции здания Мехмеда II опираются на исследования М. Агаоглу 1930-х гг.26 и привлекаемую в качестве поздней аналогии Селимие-джами в Конье (1558)27.

Композиция Фатих-джами следует образцу мечетей Юч Шерефели и Эйюп и состоит из купольного зала и предваряющего его большего по площади двора; два минарета фиксировали северные углы зала. Молитвенный зал реконструируется как вытянутый вдоль стены киблы и разделенный на 12 модульных квадратных ячеек. Шесть ячеек, образующих боковые продольные нефы (по три в каждом), перекрыты куполами на парусах; два модульных квадрата, примыкающие к стене киблы, образуют единую михрабную ячейку, перекрытую полукуполом; остальная часть зала отведена подкупольному квадрату. Таким образом, конструкция мечети Фатих должна повторять Эйюп-джами – центральный купол по продольной оси передает распор на михрабный полукупол и портик дворового фасада (глубокий портал выполняет функцию дополнительного контрфорса), а в поперечном направлении – на купольные боковые нефы, отраженные на гравюре М. Лорка и на миниатюре из собрания Кёпрюлю28. Можно говорить о том, что в Фатих-джами оказались совмещены поперечная конструкция Юч Шерефели (большой центральный купол с четырьмя малыми угловыми) и продольная конструкция Эйюп (купол + полукупол); в этом случае трудно представить, чтобы южные угловые ячейки были перекрыты иначе, чем остальные части боковых нефов. Снаружи возникал многокупольный объем с плавным переходом огромного центрального купола в южный полукупол (эта плавность на гравюре Лорка подчеркнута контрфорсами барабана), с перекличкой очертаний и форм, которая станет неотъемлемой составляющей образа «большой османской мечети».

Идея «совмещения» в Фатих-джами конструкций двух ее предшественниц подтверждается еще и неравномерным расчленением интерьера: если для опоры подпружных арок северных ячеек боковых нефов, «обрамляющих» центральный купол, архитектору29 было достаточно колонн (скорее всего – сполий, взятых из византийского храма), то южная пара опор должна была принимать на себя и купол, и полукупол, поэтому на реконструкциях эти опоры выглядят крещатыми столбами, иногда увеличенными в поперечном направлении. Такие столбы должны были зрительно «отсекать» южные угловые ячейки, подчеркивая доминанту подкупольной части молитвенного зала.

Фатих-джами на гравюре М. Лорка «Панорама Константинополя» (1559) (фрагмент)

А. Куран отнес «первую Фатих-джами» к подтипу multi-unit mosque with dissimilar units, поместив ее в типологический ряд, в основе которого находятся арабские мечети с акцентированным продольным нефом (Дамаск, Кайруан) и в который оказались включены Иса-бей-джами в Аяйсолуке, Улу-джами в Манисе и Юч Шерефели-джами в Эдирне30. Тем самым исследователь типологии османской мечети подчеркнул закономерность появления композиции стамбульских мечетей Мехмеда II. Однако очевидно, что оба реконструируемых культовых здания – Эйюп-джами и Фатих-джами – составляют особую группу «султанских мечетей», появившихся в новой османской столице именно благодаря прямому монаршему заказу. Эти памятники характеризуют как единство конструкции (центральный купол, михрабный полукупол, боковые нефы) и композиции (купольный объем молитвенного зала, двор, два минарета в общих углах зала и двора), так и программность возведения: Эйюп-джами «зафиксировала» обретенную мусульманскую святыню и стала важнейшим ритуальным центром Империи, Фатих-джами превратилась в мемориал завоевания, «заместила» византийский императорский некрополь и зафиксировала новую политическую реальность.

Кроме того, обособленность данной, пусть и весьма немногочисленной, группы памятников заметна на фоне других мечетей Стамбула, появившихся вскоре после падения Византии. Очевидным следствием исламского завоевания стало обращение в мечети византийских храмов31, но очень быстро в Городе появились и новые здания квартальных мечетей. Наряду с султанским заказом в обеспечении нужд мусульманской общины активное участие приняли и высшие османские чиновники, и именно архитектурный патронат «вельможных мечетей» ярко оттеняет исключительность зданий, заложенных самим султаном.

Махмуд-паша-джами (1463) рядом с Крытым базаром отнесена А. Кураном к «мечетям с различными ячейками», Мурад-паша-джами в стамбульском районе Аксарай (1465–1471) и Рум Мехмед-паша-джами (1469–1471) на азиатском берегу в Ускюдаре – к типу «осевых айванных мечетей»32; между тем основа композиции всех трех зданий одинакова – центральный зал образован двумя ячейками (в первых двух случаях – купольными, в последнем михрабная ячейка перекрыта полукуполом), окруженными изолированными помещениями (в Махмуд-паша-джами эти помещения еще и отделены от молитвенного зала сводчатым коридором). Объединяют эти мечети и небольшие размеры – диаметр их куполов не превышает 13 м, оставаясь в пределах возможностей и раннеосманских, и византийских зодчих, и новыми доминантами города эти мечети не становятся (за исключением Рум Мехмед-паша, возведенной на холме Ускюдара). Однако ни одна из этих мечетей не выполняла привычную для раннеосманской культовой архитектуры функцию завие – несмотря на композиционное сходство, постройки визирей возводятся именно как квартальные мечети в различных частях Стамбула; можно говорить о том, что сама функция дервишеской обители для строительства в новой османской столицы перестает быть актуальной33. В то же время, следуя отработанной типологии, «мечети визирей» лишены двора – их пятикупольные портики с приподнятыми крыльями по обе стороны от центрального прохода остаются «местом последней общины», что подтверждают михрабные ниши северных фасадов.

Селимие-джами, Конья (1558).

План (по Созену)

Необходимо отметить и такую деталь, как имитация в постройках Мурада-паши и Рум Мехмеда-паши полосатой византийской кладки. Р. Остерхут именно мечеть Рум Мехмед-паша привлек в качестве опорного памятника для постановки вопроса об «этническом самоощущении» османской архитектуры, напоминая о византийском происхождении заказчика и возможности сознательного воспроизведения привычных константинопольских форм в мусульманской архитектуре34. Очевидно, заказчик Мурад-паша мог руководствоваться теми же мотивами, но если Рум Мехмед-паша-джами благодаря толстым слоям красного кирпича, акцентированным на фасадах подпружным аркам центрального купола, помещенным в люнеты тройным узким оконным проемам и размещением повышенных световых проемов в барабане выглядит как византийская постройка, то Мурад-паша-джами из-за слишком аккуратных одинаковых по ширине рядов кирпичной и каменной кладки производит впечатление нарочитой стилизации византийской техники, бутафорской декорации большой раннеосманской айванной мечети. В то же время мечеть Махмуда-паши, имевшего не меньше оснований для акцентирования своего происхождения, облицована камнем, как и большинство раннеосманских мечетей культовых зданий XV в., начиная с Баязид-джами в Бурсе.

Махмуд-паша-джами. План (по Кубану)

Махмуд-паша-джами. Интерьер

Рум Мехмед-паша-джами. План (по Кубану)

Мурад-паша-джами. План (по Кубану)

Рум Мехмед-паша-джами. Вид с севера-востока

Возможно, воспроизведение византийской техники при строительстве квартальных мечетей имело целью посильно «архаизировать» новые мусульманские здания, избежать их бросавшейся в глаза «новизны» и посильно органично вписать в застройку Константинополя. Перед архитекторами «султанских мечетей» такая задача явно не стояла – эти памятники маркировали начало нового этапа в жизни древнего города, задав и новый масштаб мусульманского строительства.

Мечети правления Баязида II и Селима I

Новый этап в истории османской культовой архитектуры приходится