Эволюция архитектуры османской мечети - Евгений Иванович Кононенко

ячейки, образующие рукава равноконечного креста, выполняют функцию отрытых в центр айванов; изолированными оказываются только угловые секции, которые могли служить пристанищем для восьми человек (при одноместном размещении). Происхождение подобной композиции блоков табхана из девяти ячеек можно возводить как к византийской крестово-купольной системе, так и к четырехайванной планировке центрально-азиатских зданий; однако Г. Гудвин указал и более близкий и представительный аналог – Изразцовый павильон (Çinili Köşk, 1472), позже вошедший в состав дворца Топкапы, первое светское здание османского Стамбула, сочетающее иранские и венецианские черты50. В этом случае правомерно говорить о распространении планировочных приемов столичной архитектуры в провинцию, использовании композиции светских зданий в культовом зодчестве, приспособлении наработок дворцовой архитектуры к более прозаическим нуждам.

В отличие от дополнительных помещений в раннеосманских мечетях-завие, легко доступных из основного пространства мечети (обычно из центральной – «дворовой» – секции), табхана, пристроенные к Баязид-джами, оказываются изолированными – в боковых стенах молитвенного зала сделаны по три оформленные портальными рамами прохода, ведущие в прилегающие к залу айваны боковых блоков и угловые ячейки, но эти проходы закрыты двустворчатыми дверьми, что позволяло регулировать проникновение из молитвенного зала мечети как в оба комплекса табхана, так и непосредственно в соседние с ним индивидуальные помещения. Необходимо отметить, что благодаря наличию проходов в мечеть в каждом из текке располагались два помещения, обитатели которых имели возможность проходить прямо в зал мечети, минуя общие айваны, и две полностью изолированные комнаты, входы в которые открываются в айваны возле внешних дверей, позволяя сразу выйти за пределы мечети; кроме того, жильцы «внешних» северных табхана имели возможность незаметно покинуть их через проходы внутри оснований минаретов. Возможно, распределение помещений разной степени доступности извне и изнутри регламентировалось какими-то различиями в статусе или деятельности «гостей».

«Статусность» Баязид-джами подчеркнута и наличием двора, по периметру окруженного купольными галереями, – этот композиционный элемент, отсутствующий в синхронно строившейся мечети в Амасье, сближает здание в Эдирне со стамбульскими культовыми памятниками предшествовавшего царствования. Наличие текке по обе стороны от основного объема позволило развить фасадный портик до семи ячеек, как и в Юч Шерефели-джами, но в данном случае длина портика не соответствует молитвенному залу – реальной ширины последнего «хватает» только на три ячейки.

Баязид-джами, Эдирне. Вид с юго-запада

Баязид-джами, Эдирне. Вид с юго-востока

При входе во двор, однако, создается привычная для раннеосманской мечети картина 5-купольного фасадного портика, поскольку угловые ячейки закрываются боковыми галереями, – в Новой мечети Эдирне такая иллюзия не возникала из-за меньшей глубины двора, и входящий по михрабной оси сразу может охватить взглядом углы сахна. Двор Баязид-джами намного глубже – на семь фасадных ячеек приходится шесть боковых; при этом архитектор не позволил себе играть с размером ячеек галерей и их перекрытиями, использовав купола одинакового диаметра на парусах (в галереях двора Юч Шерефели-джами ячейки разного размера перекрыты как куполами разного размера, в том числе с овальными основаниями, так и крестовыми сводами). Расположение боковых входов во двор мечети аналогично Улу-джами в Манисе, Юч Шерефели-джами в Эдирне и реконструкции стамбульской Фатих-джами – поперечная ось проходит вдоль фасадного портика через первые ячейки галереи, соседние с южными угловыми, что свидетельствует о закреплении той планировки двора, которая будет характерна для типа «большой османской мечети».

Баязид-джами, Эдирне. Интерьер: вид с северо-запада

Баязид-джами, Эдирне. Двор: вид с северо-востока

Особенностью композиции Баязид-джами является постановка минаретов – из-за дополнения основного объема мечети двумя текке 25-метровые башни оказались не на углах молитвенного зала, как почти во всех предшествующих постройках с двумя минаретами, а разнесены по поперечной оси и даже вынесены за пределы двора. Это приводит к изменению пространственной композиции здания – из-за небольшой высоты крыльев-текке минареты со стороны города воспринимаются оторванными от купольного объема мечети и визуально фиксируют не сам этот объем, а прилегающее к нему пространство, зрительно увеличивая ожидаемые размеры мечети и четко обозначая наличие на удалении от Эдирне не отдельно стоящего здания, а целого ансамбля построек51.

Если композиция комплекса Баязида II в Амасье была рассчитана на восприятие со стороны реки, разворачиваясь к ней портиками и дворами, то в Эдирне архитекторы, расположив ансамбль госпиталя к северо-западу от города на открытом месте, лишенном застройки, обратили мечеть к жилым кварталам стеной киблы. Зритель воспринимал ансамбль полностью развернутым вдоль поперечной оси, охватывая симметрично организованную панораму, – кубический объем, увенчанный куполом и фланкированный на некотором отдалении одинаковыми иглообразными минаретами. Хотя здания госпитального куллие расположены не симметрично, расстояния от галерей двора мечети до «внешних» стен соседних с мечетью построек (южной стены клиникп-дарушшифа и северной стены имарета) почти одинаковы (ок. 46 м), и, не видя издалека различий в оформлении фасадов и размерах их куполов, наблюдатель получает впечатление абсолютно симметричного ансамбля с акцентированным центром.

Кажется, никто из исследователей не обращал внимание на тот факт, что все три воздвигнутые в XV в. главные культовые здания румелийской столицы расположены на одной линии и михрабные оси Эски-джами, Юч Шерефели-джами и Баязид-джами практически совпадают.

Частный патронат эпохи Баязида II

Безусловно, архитектурный патронат османских мечетей не ограничивался исключительно султанским заказом. Уже в Конийском султанате наряду с «официальной сельджукской мечетью» появились своего рода «малые формы» культовой архитектуры (месджиты, текке), возводившиеся высшими чиновниками, ремесленными братствами, общинами52. Османское государство поощряло мусульманскую благотворительность, поддерживая традиционную систему вакуфных учреждений и используя для своих нужд ее административные, образовательные, коммерческие ресурсы и возможности53. Возведение мечетей и куллие, помимо безусловной заслуги перед Всевышним, увековечивания памяти и обеспечения сохранения захоронения основателя, оказывалось для частного патрона выгодным и финансово (позволяя вывести часть активов из налогообложения), и репутационно, что было особенно важно для «профессиональных османов»54 – иноплеменников (обычно балканского происхождения), игравших важную роль в управлении государством.

Помимо самого султана, безусловно олицетворявшего высшую власть, в возведении культовых объектов в крупных городах, в том числе в активно и демонстративно исламизируемом Константиние, – активно участвовали несколько групп заказчиков. Каждая из этих групп обладала не только определенными финансовыми возможностями, но и, очевидно, четким пониманием как своего места на социальной лестнице, так и соответствующих и приличествующих ему способов демонстрации статуса, включавших одежду, головные уборы, оформление жилья, а также лимитированный набор построек в основанном ими куллие, архитектурные формы построенной мечети и даже оговоренные в вакуфной документации суры Корана, читаемые в ней дополнительно к намазам55.

Наиболее активные и показательные группы заказчиков можно объединить в два кластера, особенности патроната которых частично описаны в литературе:

1) члены монаршей семьи – принцы-шехзаде, сестры, жены и дочери султана, а с середины XVI в. – и матери (валиде султан)56. Очевидно, что в силу принадлежности к Дому Османа эти патроны могли претендовать как на неофициальное государственное финансирование своих проектов, так