Сёгун - Джеймс Клавелл

– Эх, скорее бы наступил этот день!

– Послушай, старый дружище, только ты сможешь держать моих военачальников в повиновении. Со временем, когда Канто будет в безопасности, полной безопасности, мы сможем выдержать наступление, и тогда союзники Исидо отступятся от него. Когда это случится, исчезнет угроза будущему Яэмона и завещание тайко будет исполнено.

– Вы не возьмете всю власть в свои руки, господин?

– Говорю тебе в последний раз: «Закон может попирать причину, но причина никогда не должна попирать закон, или все наше общество расползется, как старые татами. Закон может отвергать причину, но причина не должна отвергать закон». Завещание тайко – это закон.

Хиромацу поклонился в знак согласия:

– Очень хорошо, господин. Больше я никогда не посмею упомянуть об этом. Прошу меня извинить. Сейчас… – он позволил себе улыбнуться, – как мне вести себя сейчас?

– Сделать вид, что тебе удалось убедить меня отложить отъезд. Просто держи их в своем железном кулаке.

– Сколько времени я должен притворяться?

– Этого я не знаю.

– Я не доверяю себе, господин. Могу дать маху, сам того не желая. Думаю, что сумею удерживать хмурую мину на своем лице несколько дней. С вашего разрешения, мои старые кости так разноются, что я буду вынужден полежать в постели – никаких посещений, да?

– Хорошо. Так и сделай через четыре дня. Пусть боли начнутся уже сегодня. Это будет нетрудно?

– Нет, господин. Простите. Я рад, что битва будет в этом году. В следующем… возможно, я уже не в силах буду вам помочь.

– Ерунда. Она начнется в этом году, хочу я того или нет. Через шестнадцать дней я уеду из Эдо в Осаку. К этому времени ты дашь «вынужденное согласие» и возглавишь эскорт. Только ты и я будем знать, что возникнут новые отсрочки и, задолго до наших границ, я поверну назад в Эдо.

– Пожалуйста, простите, что сомневался в вас. Если бы не роль, которую вы отвели мне в своих планах, я не смог бы жить с таким стыдом.

– Тебе нечего стыдиться, старина. Если бы не твоя нерушимая уверенность, Исидо и Дзатаки разгадали бы мою игру. Кстати, как там Бунтаро-сан? Ты видел его?

– Злой, господин. Хорошо, что ему предстоит участвовать в битве.

– Он не предлагал сместить меня?

– Если бы он только заикнулся, я бы «сместил» его голову! Тут же!

– Я вызову тебя через три дня. Проси о встрече ежедневно, но я пока буду отказывать.

– Да, господин. – Старый военачальник униженно поклонился. – Пожалуйста, простите старого дурака. Вы вернули смысл моей жизни. Благодарю вас. – Он вышел.

Торанага вынул из рукава маленький клочок бумаги и с огромным удовлетворением перечитал письмо матери. Если северный путь будет открыт – если Синано отступится от Исидо, – его, Торанаги, положение значительно улучшится. Он бросил бумагу в огонь. Та изогнулась и превратилась в пепел. Довольный, он растер пепел в пыль. «Так кого же сделать новым главнокомандующим?» – спросил он себя.

В полдень Марико пересекла передний двор, пройдя ряды безмолвных часовых, и вступила внутрь главной башни замка. Письмоводитель Торанаги ждал ее в одной из приемных на первом этаже.

– Сожалею, что пришлось послать за вами, госпожа Тода, – вяло сказал он.

– Я только рада, Каванаби-сан.

Каванаби, пожилой самурай с бритой головой и резкими чертами лица, был когда-то буддийским священником. Уже много лет он вел всю корреспонденцию Торанаги. Обычно веселый и оживленный, сегодня он, как и большинство обитателей замка, пребывал в пасмурном настроении. Он протянул Марико небольшой бумажный свиток:

– Здесь ваша подорожная до Осаки, все бумаги выправлены как следует. Вы должны выехать завтра и прибыть туда как можно скорее.

– Благодарю вас. – Голос Марико звучал необычно тихо.

– Господин Торанага желал бы передать с вами личные письма госпоже Кирицубо и госпоже Кото. А также господину Исидо и госпоже Отибе. Их вручат вам завтра на рассвете, если… простите, если они будут готовы, я прослежу, чтобы вам их передали.

– Благодарю вас.

Из множества свитков, аккуратно разложенных на низком столике, Каванаби выбрал один:

– Мне приказано передать вам этот указ об увеличении надела вашего сына, как обещал господин Торанага. Десять тысяч коку в год. Указ датирован последним днем последнего месяца и… ну, вот он.

Марико взяла, прочитала и проверила печати – все ли в порядке. Но не испытала радости. Какую силу может иметь теперь эта бумага? Если ее сыну сохранят жизнь, он станет ронином.

– Спасибо. Пожалуйста, поблагодарите господина Торанагу за честь, оказанную нам. Мне разрешат повидаться с ним до отъезда?

– О да. Отсюда вас просили пойти на чужеземный корабль. Вам приказано ждать его там.

– Я… я буду переводить?

– Господин Торанага не сказал. Думаю, да, госпожа Тода. – Письмоводитель покосился на список, который держал в руке. – Господин Ёсинака получил приказ командовать отрядом, который сопроводит вас в Осаку, если это вам угодно.

– Почту за честь снова быть на его попечении. Спасибо. Могу я узнать, как чувствует себя господин Торанага?

– Видимо, достаточно хорошо, но для такого деятельного человека, как он, запереться на столько дней… Что я могу сказать? – Он беспомощно развел руками. – Простите. По крайней мере, он виделся с господином Хиромацу и согласился отложить выезд. Он также изъявил согласие заняться некоторыми другими делами. Сейчас необходимо установить твердые цены на рис – на случай плохого урожая… Но дел так много… Это непохоже на него, госпожа Тода. Плохие времена, правда? И ужасные пророчества: предсказатели говорят, что в этом году погибнет урожай.

– Я не поверю им, пока не придет время жатвы.

– Мудро, очень мудро. Но немногие из нас доживут до нее. Я еду с господином в Осаку. – Каванаби вздрогнул и нервно подался вперед. – Я слышал, что между Киото и Осакой опять начался мор – оспа. Это еще один знак того, что боги отворачиваются от нас.

– Непохоже, чтобы вы верили небесным предзнаменованиям, Каванаби-сан, или полагались на слухи. Вы знаете, что господин Торанага думает об этом.

– Знаю, простите. Но… никто не выглядит уверенным в себе в эти дни, так ведь?

– Может быть, слухи неверны? Я молюсь, чтобы это была неправда. – Она отбросила все свои предчувствия. – Есть какие-нибудь новые сведения о времени отъезда?

– Как я понял, господин Хиромацу говорит об отсрочке на семь дней. Я так рад, что вернулся наш главнокомандующий и убедил… По мне, лучше бы этот выезд отложили навсегда. Больше чести погибнуть здесь, сражаясь, чем там.

– Да, – согласилась она, зная, что нет уже никакого смысла притворяться, будто никого не посещают подобные мысли. – Сейчас, когда вернулся господин Хиромацу, наш господин, наверное, поймет, что сдаться не самый лучший выход.

– Госпожа, только для вас. Господин Хиромацу… – Он запнулся, поднял глаза и изобразил на лице улыбку – в комнату входил Ябу. – Ах, господин Касиги Ябу, как приятно вас видеть. – Он поклонился, поклонилась и Марико, последовал обмен любезностями, потом Каванаби объявил: – Господин Торанага ждет вас, господин. Прошу сразу же подняться наверх.

– Хорошо. По какому поводу он хотел меня видеть?

– Простите, господин, он сказал мне только, что хочет повидать вас.

– Как он?

Каванаби помешкал:

– Без изменений, господин.

– А его отъезд – назначен новый срок?

– Я понял, что это будет через семь дней.

– А господин Хиромацу не убедит его передвинуть срок еще дальше?

– Это было бы хорошо для нашего господина.

– Конечно. – Ябу вышел.

– Вы говорили о господине Хиромацу…

– Только для вас, госпожа, так как Бунтаро-сан сейчас отсутствует, – прошептал письмоводитель. – Когда старина Железный Кулак вышел от господина Торанаги, ему пришлось отдыхать почти час – у него начались очень сильные боли, госпожа.

– Ох, как ужасно, если с ним что-нибудь случится именно теперь!

– Да, без него вспыхнет смута. Эта отсрочка ничего не решает. Всего-навсего небольшое перемирие. Настоящая беда… Я… я боюсь… С тех пор как господин Судара вызвался быть помощником командующего Киёсио, наш господин каждый раз при упоминании имени господина Судары очень сердится… Ведь только господин Хиромацу убедил его отложить выезд, и это единственное, что… – Слезы потекли по его щекам. – Что случилось, госпожа? Он теряет над собой власть?

– Нет, я убеждена, все будет хорошо. – Марико произнесла это твердо, но сама не очень верила в то, что говорила. – Благодарю вас за то, что вы рассказали. Я постараюсь повидаться с господином Хиромацу до отъезда.

– С Богом, госпожа!

Она вздрогнула:

– Я не знала, что вы христианин, Каванаби-сан.

– Я – нет, госпожа. Просто знаю, что у вас принято так говорить.

Марико вышла во двор, на солнышко, разнообразные чувства переполняли ее. Ее очень расстроила недобрая весть о здоровье Хиромацу, и в то же время она благодарила Бога, что ожидание ее закончилось и завтра она может уехать. А теперь – в паланкин, охрана уже готова выступить.