Пир мудрецов - Афиней

Но лишь Киприду царицу.

Милость ее обретали смиренных даров приношеньем, {3}

{3 ...даров приношеньем (’Αγάλματα)... — Приношения вообще, по преимуществу же скульптурные.}

Дивных картин живописных, священных елеев душистых,

Жертвами чистого мира и ладана благоуханьем,

Бурого меда на землю из сотов струи проливая.

И Менандр в "Кифаристе" [Kock.III.81] говорит о страстном любителе музыки:

(511) Он любит музыку,

И вновь, и вновь роскошным звукам учится.

3. Некоторые утверждают, будто наслаждение порождено в нас самою природою, потому что ему покорны и все животные. Как будто трусость, страх и тому подобные страсти точно так же не присущи всем! - однако все, в ком есть разум, ими гнушаются. Нет, искать наслаждений - значит опрометью гнаться за горестями. Поэтому и Гомер, желая показать, как постыдно наслаждение, говорит, что и величайшие боги перед ним бессильны, и оно ведет их к большим несчастиям. [b] Сколько доброго ни измыслил для троянцев бдящий Зевс, все погибло из-за единого дня, отданного наслаждению! Сам могучий Арес был связан слабосильным Гефестом и выставлен на позор и расправу, от того что поддался неразумной любви. Вот что говорит он богам, сбежавшимся посмотреть на него в оковах [Од.VIII.329]:

Злое не впрок; над проворством здесь медленность верх одержала;

Как ни хромает Гефест, но поймал он Арея, который

[c] Самый быстрейший из вечных богов, на Олимпе живущих.

Хитростью взял он; достойная мзда посрамителю брака.

"Никто не скажет об Аристиде, что у него была сладкая жизнь, а скажут о Сминдириде Сибаритском да о Сарданапале, - пишет в сочинении "О наслаждении" Феофраст [frag.84], - он не роскошествовал, как они, но слава его сияла ярче. И не у Агесилая, спартанского царя, была [d] сладкая жизнь, но скорей уж у какого-нибудь Анания, неприметного для славы; и не у полубогов, бившихся под Троей, а у нынешнего люда. И понятно: жизненные блага в те времена были еще не открыты и не выработаны, потому что опыта было мало, а искусства не развиты, в нынешнее же время есть все для приволья, удовольствий и забав".

4. Платон пишет в "Филебе" [65с]: "Наслаждение тщеславно, как ничто на свете; а уж наслаждению любовному, которое слывет [e] сильнейшим из всех, сами боги попускают даже ложные клятвы, потому что наслаждения бездумны, словно дети". А в восьмой книге "Государства" тот же Платон предвосхитил эпикурейские разглагольствования [Usener 295, Bailey 86], что "желания бывают: одни - естественные и необходимые, другие - естественные, но не необходимые, третьи - не естественные и не необходимые"; и он пишет: "Потребность в питании, то есть в хлебе и в приправе, является ли необходимой для нашего здоровья [f] и самочувствия? Потребность в хлебе - дважды необходимая: потому что она приносит пользу и потому что (будучи нарушена) обрывает жизнь. - Так. - А потребность в приправе необходима лишь поскольку способствует хорошему самочувствию. - Конечно. - (512) Ну, а желание всего остального, то есть всякой другой пищи, кроме названной, - от него ведь можно смолоду отучить воспитанием, потому что оно вредно телу, вредно душе, мысли и разумению, - не скажем ли мы, что оно совсем не необходимо. - Совершенно верно".

5. Гераклид Понтийский в книге "О наслаждении" пишет [Voss 34]: "Цари и тираны, располагающие всеми благами и во всех имеющие опыт, выше всего ставят наслаждение, потому что наслаждение возвышает людские души. Все, кто чтит наслаждение и предпочитает [b] роскошь, отличаются высоким духом и величавым видом, как персы и мидяне: больше всех они чтут наслаждение и роскошь, и меж варваров они самые отважные и высокосердые. Жизнь в наслаждениях и роскоши - удел свободных людей, она возвышает и укрепляет души; труд же - дело рабов и низкородных, оттого и души у них убогие. Так и город афинян, пока наслаждался роскошью, был велик и питал мужей, [c] отменно высоких духом: они окутывались в пурпурные плащи, {4} носили шитые хитоны, высоко взбивали волосы, украшали виски и лоб золотыми цикадами, а рабы носили за ними складные стулья, чтобы не сидеть, где попало, - и они-то были победителями при Марафоне, единственными, одолевшими всю силу Азии! И разумнейшие поэты, - продолжает он, -мудростью стяжавшие великую славу, полагали наслаждение величайшим благом: так, Симонид говорит [frag.71]:

{4 ...окутывались в пурпурные плащи и т.д. — Ср. Элиан. «Пестрые рассказы» IV, 22.}

Но без наслаждения

Нежеланна смертным ни жизнь, ни власть,

[d] Ни божественный удел незавиден.

И Пиндар, славя Гиерона Сиракузского, говорит [frag.126b]

Не угашай жизненных утех:

Сладкое бытие -

Лучшее из лучшего у человека.

И Гомер говорит [Од.IХ.5], что радость и веселье есть великая утеха, когда пирующие внемлют певцу, возлежа за полными столами. Богов он называет "живущими легко" [Од.VI.318], то есть без забот, и тем самым нам показывает, что труд и бедность есть величайшее зло".

[е] 6. Поэтому и Мегаклид [FHG.IV.434] попрекает поэтов, живших после Гомера и Гесиода и писавших о Геракле, будто он водил войска и брал города: "И это он, который жил среди людей, купаясь в наслаждениях, и был мужем многих жен, и рождал тайных детей от многих дев! А кто не согласен с этими мифами, тем можно возразить: "Почему же тогда вы признаете его любовь к обжорству? Почему меж людей пошел [f] обычай при возлияниях ему не оставлять в чаше ни капли вина, если не по любви его к наслаждениям? Почему купанья у горячих источников посвящены Гераклу? Почему мягкие постели называются "Геракловыми ложами", если он-де презирал сладкую жизнь?" Нет, - говорит Мегаклид, - это поздние поэты обрядили его как разбойника и пустили бродить одного, в львиной шкуре, с палицей и луком. Первым это выдумал Стесихор Гимерский. А ведь лирический поэт Ксанф, (513) бывший старше Стесихора (как свидетельствует, по словам Мегаклида, сам Стесихор [frag.57b]), представляет Геракла одетым не так, но по-гомеровски. Вообще, многие стихи Стесихора переделаны из Ксанфовых, в том числе и его "Орестея". Наконец, и Антисфен признает, что наслаждение - благо, и добавляет: "притом неоспоримое".

7. А гомеровский Одиссей как будто прямо пролагает путь Эпикуру к его пресловутым наслаждениям, ведь он утверждает [Од.IХ.5]:

[b] Я же скажу, что великая нашему сердцу утеха

Видеть, как целой страной обладает веселье; как всюду

Сладко пируют в домах, песнопевцам внимая; как гости

Рядом по чину сидят за столами, и хлебом и мясом .

Пышно покрытыми; как из кратер животворный напиток

Льет виночерпий и в кубках его опененных разносит.

Думаю я, что для сердца ничто быть утешней не может.

Правда, Мегаклид считает, что Одиссей здесь только примеряется к обстоятельствам, чтобы феаки, глядя на его изнеженность, сочли его за своего, - потому что он уже услышал от Алкиноя [Од.VIII.248]:

[c] Любим одежды роскошные, пение, музыку, пляску,

Свежесть одежд, сладострастные бани и мягкое ложе.

Только так он и полагал возможным получить от феаков все, на что рассчитывал. Таков ведь и поэт, поучающий мальчика Амфилоха [Пиндар frag.43]:

...Сын мой,

Да будет ум твой - как кожа твари из-под скал морских:

Так и разговаривай с людьми всех городов.

Охотною похвалою вторь собеседнику,

Думай нынче так, а нынче иначе...

[d] Так и Софокл говорит в "Ифигении" [frag.286]:

Как осьминог меняет цвет под цвет скалы,

Так ты меняй свой ум по собеседнику.

И Феогнид [215]:

Пусть образцом тебе будет полип многохитрый.

Некоторые даже полагают, что и Гомер держался таких мнений, потому что усердной жизни не раз предпочитает усладительную - например [Ил.IV.1]:

Боги у Зевса-отца на помосте златом восседая,

[е] Мирно беседу вели; посреди их цветущая Геба

Нектар кругом разливала; и, кубки приемля златые,

Чествуют боги друг друга.

Менелай у него говорит [Од.IV. 178]:

и ничто бы

Нас разлучить не могло, веселящихся, дружных...

и [Од.IХ.162]:

Ели прекрасное мясо и сладким вином утешались.

Потому-то и Одиссей у Алкиноя полагает целью жизни роскошь и распутство.

[Каталог городов и народов]

[f] 8. Первыми из всех народов прославились своей роскошью ПЕРСЫ, цари которых зиму проводили в Сузах, лето в Экбатанах. Сузы эти (по словам Аристобула и Харета [Sr.H.Al.Magn. р. 99, 116]) получили свое название по красоте окрестностей: само слово "сусон" на их языке значит "лилия". Осень они проводили в Персеполе, а остальную часть года (514) в Вавилоне. Так и парфянские цари весной живут в Рагах, зимой в Вавилоне, а остаток года [в Гекатомпиле]. Персидские цари даже носили на голове знак, показывавший, как они преданы наслаждению. "Знак этот, - пишет Динон [FHG.II.92], - пропитан был миррою и лабизом -это благовоние еще дороже, чем мирра. Всякий раз, как царь спускается с колесницы (говорит Динон), он с нее не соскакивает, хотя бы это было и невысоко, и не опирается на руки сопровождающих, но ему всегда подставляют золотую скамейку, и он сходит, ступая на нее; с этою [b] скамейкой за ним следует особый человек". "А еще его оберегают триста женщин, - рассказывает Гераклид Кимейский в первой книге "О Персии" [FHG.II.95], - днем они спят, чтобы бодрствовать ночью, ночи же напролет поют и играют на арфах при светильниках. Служат царю они и наложницы... [пропуск]... через двор мелофоров ("яблоконосцев"). Мелофоры - это его телохранители, родом все из персов, с золотыми яблоками на тупом конце копья, а числом их тысяча лучших, отобранных из "десяти тысяч бессмертных". Через двор их царь проходит пешком, [с] по сардийским коврам, на которые никто не смеет ступать, кроме царя. А дойдя до последнего двора, царь восходит на колесницу или садится на коня: пешим за пределами дворца его никто не видел. Даже на охоте его сопровождали наложницы. Трон, на котором он занимался делами, был золотой, а вокруг четыре малых золотых столба в драгоценных каменьях, и на них натянут пурпурный шитый навес".