Лирика - Солон

Солон

Лирика

СОЛОН (ок. 640 — ок. 560 до н. э.), афинский политик и поэт, один из Семи мудрецов, принадлежал к старинному аттическому роду. В начале 6 в. до н. э. Афины раздирало противостояние аристократии, сосредоточившей в своих руках власть, а также большую часть земель, и большинства населения, обремененного долгами, из-за чего многие попали в зависимость от кредиторов и даже лишились свободы. Расположение сограждан Солон завоевал умелой агитацией за войну с соседней Мегарой за о-в Саламин (см. фр. 12). Так как предприятие завершилось полным успехом, Солон был в 594 до н. э. избран в «примирители» между простым народом и знатью (архонтом). Он провел политические и экономические реформы (возможно, впрочем, что реформы Солона имели место двадцатью годами позже). Солон отменил долги, добился освобождения тех, кто уже попал в рабство за долги, и запретил впредь делать займы под залог личной свободы. Другие экономические реформы поощряли разведение в Аттике оливы, а также стимулировали производство и торговлю в Афинах (для чего иноземным ремесленникам предоставлялось афинское гражданство). Были введены новые веса и меры, а также начата чеканка монеты, успешно конкурировавшей с монетой других греческих государств.

Что касается управления, Солон установил в Афинах тимократическую систему, связав права граждан на участие в выборах и занятие политической деятельностью с их доходом. Пентакосиомедимны (1-й класс) и всадники (2-й класс) могли заседать в Совете и занимать наиболее высокие должности. Зевгиты (3-й класс) могли занимать низшие должности и входить в Совет (буле), в то время как беднейшие граждане, или феты (4-й класс), могли участвовать только в народном собрании. Совет (известный под названием Совета четырехсот) также представлял собой одно из нововведений Солона; члены Совета ежегодно избирались четырьмя афинскими филами, по 100 человек от каждой филы. Третьим направлением реформ было новое законодательство, которое в сравнении с предыдущим кодексом Драконта отличала большая мягкость. Солон создал и апелляционный суд, гелиею, которая была фактически народным собранием с кворумом в 6000 человек, где рассматривались обжалования приговоров. Компромиссный характер реформ Солона навлек на него недовольство с обеих сторон: богатых — за вторжение в их права собственности, бедных — за неполное обладание политическими правами (см. фр. 15–18). Свои политические и этические взгляды Солон формулировал в стихах и прославился также как первый афинского поэт.

Согласно сообщению Диогена Лаэртского, Солон написал 5 тысяч элегических двустиший, от которых сохранилось 219 стихов.

* * *

Перевод Ф.Ф. Зелинского

Народ созвал я, слова дав ему залог;

Скажите ж, в чем нарушил это слово я?

Свидетельницей будет пред судом времен

Из всех богинь Олимпа величайшая,

Святая наша матерь, черная Земля:

Расставленных повсюду крепостных камней

С нее я снял обузу, возвратил рабу

Свободу.[1] Многих я сынов ее вернул

В Афины, в их отчизну богоданную,

Что на чужбину были проданы: одни -

Законно, а другие — силою господ.

Вернул и тех, что в страхе бросились бежать

И уж забыли речи звук аттической

В скитаньях долгих; тех же, что внутри страны

Влачили иго рабства недостойного,

Господ надменных прихоти покорствуя,

Свободой снова одарил я.[2] Вот чего

Достиг я, силу с правдой сочетав, и все,

Что обещал, свершил я. Я сравнил затем

Перед лицом закона добрых и худых[3]

Тех и других заветам Правды подчинив.

А если бы другой кто захватил рожон,

Муж хитрый, алчный, в средствах неразборчивый,

Он черни не сдержал бы, замутил бы град —

И незаметно с гущи снял бы жира слой.

Перевод Вяч. Иванова

Моей свидетельницей пред судом времен

Да будет черная земля, святая мать

Богов небесных! Я убрал с нее позор

Повсюду водруженных по межам столбов.

Была земля рабыней, стала вольною.

И многих в стены богозданной родины

Вернул афинян, проданных в полон чужой

Кто правосудно, кто неправдой. Я домой

Привел скитальцев, беглецов, укрывшихся

От долга неоплатного, родную речь

Забывших средь скитаний по чужим краям.

Другим, что здесь меж ними, обнищалые,

В постыдном рабстве жили, трепеща владык,

Игралища их прихотей, свободу дал.

Законной властью облеченный, что сулил,

С насильем правду сочетав, — исполнил я.

Уставы общих малых и великих прав

Я начертал; всем равный дал и скорый суд.

Когда б другой, корыстный, злонамеренный,

Моим рожном вооружился, стада б он

Не уберег и не упас. Когда бы сам

Противников я слушал всех и слушал все,

Что мне кричали эти и кричали те,

Осиротел бы город, много пало бы

В усобице сограждан. Так со всех сторон

Я отбивался, словно волк от своры псов.

[ИЗ ЭЛЕГИИ "САЛАМИН"]

[Афиняне, утомленные войной с мегарцами из-за острова Саламин, издали закон, по которому под страхом смертной казни запрещалось обсуждать вопрос о возобновлении войны. Тогда, как рассказывают, Солон притворился сумасшедшим, пришел на афинский рынок и, опустившись на колени, стал декламировать элегию, в которой призывал к борьбе за Саламин. Эта элегия содержала сто стихов, из которых до нас дошло в отрывках лишь восемь.]

Перевод Г.Ф. Церетели

Вестником я прихожу с желанного нам Саламина,

Но вместо речи простой с песнью я к вам обращусь…

Я предпочту, чтобы родиной мне не Афины служили,

Но чтобы дали приют мне Фоленгандр[4] и Сикин…[5]

Мы ведь дождемся того, что повсюду, как клич, пронесется:

"Родом и он из Афин, сдавших врагам Саламин".[6]

На Саламин мы пойдем, сразимся за остров желанный,

Прежний же стыд и позор с плеч своих снимем долой!

Перевод Вяч. Иванова

Все горожане, сюда! Я торговый гость саламинский,

Но не товары привез, — нет, я привез вам стихи. …

Быть бы мне лучше, ей-ей, фолегандрием иль сикинитом,

Чем гражданином Афин, родину б мне поменять!

Скоро, гляди, про меня и молва разнесется дурная:

«Этот из тех, кто из рук выпустили Саламин!» …

На Саламин! Как один человек, за остров желанный

Все ополчимся! С Афин смоем проклятый позор!

СЕДМИЦЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ЖИЗНИ

Перевод В. Латышев

Маленький мальчик, еще неразумный и слабый, теряет,

Чуть ему минет семь лет, первые зубы свои;

Если же Бог доведет до конца седмицу вторую,

Отрок являет уже признаки зрелости нам.

В третью у юноши быстро завьется, при росте всех членов,

Нежный пушок бороды, кожи меняется цвет.

Всякий в седмице четвертой уже достигает расцвета

Силы телесной, и в ней доблести явствует знак.

В пятую — время подумать о браке желанном мужчине,

Чтобы свой род продолжать в ряде цветущих детей.

Ум человека в шестую седмицу вполне созревает

И не стремится уже к неисполнимым делам.

Разум и речь в семь седмиц уже в полном бывают расцвете,

Также и в восемь — расцвет длится четырнадцать лет.

Мощен еще человек и в девятой, однако слабеют

Для веледоблестных дел слово и разум его.

Если ж десятое Бог доведет до конца семилетье,

Ранним не будет тогда смертный конец для людей.

[Следующие фрагменты Солона даются в переводах С. Радцига (20, 22–27), Г. Церетели (1, 19, 21).]

БЛАГОЗАКОНИЕ

Наша страна не погибнет вовеки по воле Зевеса

И по решенью других присноблаженных богов.

Ибо хранитель такой, как благая Афина-Паллада,

Гордая грозным отцом, длани простерла над ней.

Но, уступая корысти, объятые силой безумья,

Граждане сами не прочь город великий сгубить.

Кривдой полны и владыки народа, и им уготован

Жребий — снести много бед за своеволье свое.

Им непривычно спесивость обуздывать и, отдаваясь

10 Мирной усладе пиров, их в тишине проводить, —

Нет, под покровом деяний постыдных они богатеют

И, не щадя ничего, будь это храмов казна

Или народа добро, предаются, как тати, хищенью, —

Правды священной закон в пренебреженье у них!

Но, и молчанье храня, знает Правда,[7] что есть и что было:

Пусть, хоть и поздно, за грех все-таки взыщет она!

Будет тот час для народа всего неизбежною раной,

К горькому рабству в полон быстро народ попадет!

Рабство ж пробудит от дремы и брань, и раздор межусобный:

20 Юности радостный цвет будет войной унесен.