"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция (СИ) - Шульман Нелли

- Но его сын..., - она вздохнула и поднялась, ничего и не решив.

Контора дилижансов открывалась в семь утра, Марте надо было прийти на заставу и забрать саквояж. В банях она переоделась в платье гувернантки, нацепила на голову капор и вернулась в камеру хранения. Служитель сменился, Марту некому было узнать. Она дошла до Сухаревки и пообедала в студенческой столовой, изучая «Московские ведомости». О Коле, разумеется, ничего не написали, как не было и объявления о розыске Марты.

- Это неважно, - она прочла рекламу парикмахерской Агапова в Газетном переулке, - все, кому надо знать обо мне, и так знают.

Марта вышла в Газетный переулок, прикрыв трансформатион капором. Она чуть не столкнулась у двери с хорошо одетым мужчиной средних лет. Он долго извинялся. Марта заметила, что господин посмотрел ей вслед, и пошла к Тверской улице. Женщина, мимолетно усмехнулась:

- Вдовцу бы, наверняка, понравилось.

В ридикюле, у нее лежал не только пистолет, но и отмычки. Марта, проходя по Кузнецкому мосту, по дороге к Агапову, увидела благопристойную кондитерскую, наискосок от гостиницы Дюпре. Она заняла место у большого окна, заказав чаю с пирожными.

Долго ждать ей не пришлось. Волк, в роскошном костюме английского твида, вышел на улицу через полчаса. Миновало шесть вечера, тротуары забила толпа, но Марта поняла, что Волк не один. Рядом суетился кругленький, лысоватый мужчина, похожий на преуспевающего коммерсанта. Герр Штолле действительно появился в гостинице за табльдотом, и расхохотался:

- Вы говорили, герр Вилен, где остановитесь. Я свои обещания выполняю. Сегодня вечером нас ждет настоящий русский кутеж!

Волк, прощаясь с Халтуриным и Техником, строго велел им, с утра, первым делом, выписаться из номеров.

- Будет облава, - сказал он уверенно, покуривая папироску, - твой брат нам больше не помеха, - он положил руку Саше на плечо, - но все равно, не стоит рисковать. Жандармов в городе много. Они здесь все прочешут, а у вас нет полицейской регистрации, - Волк помолчал:

- Езжайте в село Коломенское, снимите комнату. Дачники и дачники.

Макс указал на Кремль: «Они туда не доберутся. Не след вам в Москве болтаться».

Кассандре он велел вести себя тихо, гулять по модным лавкам и запоминать, что происходит в городе.

- Блокнот возьмите, - сухо приказал Волк, - устройтесь на скамейке, на Тверском бульваре, у памятника Пушкину, рядом с полицейским управлением. Красивая девушка пишет стихи. Никто ничего не заподозрит, - Кассандра часто дышала, глядя на Волка, однако он говорил с ней резко. Девушка постучала в его комнату, после обеда, и выпалила:

- Товарищ Волк! Он здесь, Воронцов-Вельяминов! Я сама его видела!

Макс, лениво поинтересовался: «Надеюсь, у вас хватило ума не попасться ему на глаза?». Девушка покраснела, он хмыкнул:

- Вы тоже, голубушка, отправляйтесь в село Коломенское. Товарищи вас на лодке покатают. Незачем вашему кавалеру, - Макс, издевательски усмехнулся, - знать, что вы здесь.

Кассандра, было, открыла рот, но Волк прервал ее:

- Подчиняйтесь приказу руководителя операции, товарищ. Ни слова Технику о том, что его отец приехал в Москву, понятно? - она кивнула, легко покраснев.

Вечером Штолле пригнал к гостинице лихача. Открытое ландо было запряжено тройкой вороных лошадей. Расчесанные, надушенные гривы жеребцов, украшали разноцветные ленты. Волк улыбнулся:

- Стоит напоить этого немца. Донбасс нам очень интересен. Надо отправить товарищей на диверсию. Того же Халтурина, - в коляске красовалось серебряное ведро с бутылками моэта. Промышленник плюхнулся на сиденье, угостил Макса сигарой, и велел: «К «Яру», с ветерком!». Кони рванулись с места. Марта попивала чай. Она проводила глазами неприметный, темный, закрытый экипаж. Карета последовала за ландо, где сидел Макс.

- Очень интересно, - сказала женщина себе под нос, - наверняка, это вчерашние люди, с Хитровки. Марта рассчиталась. Поднявшись, она посмотрела на гостиницу Дюпре. У входа стояло два швейцара в ливреях, крутилась стеклянная дверь. Марта решила:

- Не стоит рисковать. Сейчас его номер никак не проверить.

Она вышла к Тверской улице и села на городской дилижанс до Петровского парка.

Коля вдохнул знакомый запах ладана и свечного воска. Голова, казалось, горела огнем. Он, едва слышно, застонал, и нахмурился: «Где я?». Коля полежал, не двигаясь, пытаясь вспомнить, что с ним случилось.

- Меня ударили по затылку, - он увидел перед собой зеленые глаза, - на Хитровке. Что я делал на Хитровке? Я в Москве, это я знаю..., - Коля похолодел, поняв, что больше ничего на ум ему не приходит.

- Николай, - повторил он, - меня зовут Николай. А фамилия, отчество..., - он почувствовал слезы на глазах:

- Господи, - попросил Коля, - помоги мне. Что со мной? - он попытался приподняться и закашлялся. Подвал был темным, трепетали огоньки свечей, Коля увидел тусклый блеск медных окладов. «Иконы, - обрадовался он, - иконы я помню». Все тело ныло. Юноша поднял руку и нащупал крестик на шее. Он лежал на широкой лавке, куда был брошен простой тюфяк. Коля, неловко, перекрестился и облизал губы. Очень хотелось пить. Он приложил ладонь ко лбу и отдернул руку. У него был сильный жар.

- Я болел, - Коля напрягся, - ребенком, я помню. Значит, у меня была семья, мать, отец..., - он, внезапно, всхлипнул:

- Я не знаю, как их зовут. Или я сирота..., - он огляделся, дверь скрипнула. Коля услышал старческий голос: «Тише, тише, голубчик».

Низенький старик, с неухоженной, седой бородой, в черной мантии и потрепанной скуфейке, присел рядом с Колей. Он держал оловянную кружку, откуда пахло медом и травами. Он внимательно посмотрел на юношу:

- Молоденький еще. Хорошо, что нашли его, вовремя. Мог бы утонуть, его в Москву-реку вынесло. Почти безжизненное тело подобрали рыбаки из Рогожской слободы, возвращавшиеся с утреннего лова. Издалека были видны казенные лодки на Яузе, реку прочесывали, Они хотели позвать полицейских, но вовремя увидели старообрядческий крест на шее у юноши.

- Должно быть, беспаспортный, - угрюмо заметил кто-то из рыбаков, - из тюрьмы сбежал. Не след его обратно в руки иродов предавать, - юношу накрыли сетями. От рыбного рынка на Москве-реке его довезли на телеге до Рогожской слободы, и препоручили заботам игумена Арсения, настоятеля подпольного, мужского скита.

Мальчик надрывно кашлял, был без памяти. С него сняли тюремные, промокшие тряпки и принесли в келью настоятеля.

- Очнулся, - перекрестился инок, - слава Богу. Его вылечить надо, и отправить из Москвы подальше. Узнать бы еще, кто он такой..., - Арсений поднес к губам юноши кружку. Монах, мягко, сказал:

- Пей, сыночек. Здесь безопасно, ни о чем не волнуйся. Тебя как зовут, милый? - юноша, жадно, выпил сладкого, крепкого чаю с травами, и опять закашлялся:

- Николай, - Коля посмотрел на старика, - святой отче.

- Будем молиться за здравие раба божьего Николая, - улыбнулся Арсений, - чтобы Господь даровал тебе исцеление, душевное, и телесное. Ты в облаву попал, милый? Паспорта у тебя нет? - Коля попытался вспомнить, что такое паспорт, и не смог.

- Облава, - неуверенно сказал он, - что такое облава, святой отче? Я знаю, что я в Москве, но не помню, как я сюда попал..., - Коля попытался присесть. Арсений уложил его обратно:

- Ты отдыхай, отдыхай. Это моя келья, тебя никто не потревожит. Ты с Керженца в Москву пришел? -юноша нахмурился:

- Я был на Керженце. Это за Волгой. Раньше скиты на нем стояли. Но я не знаю..., - он запнулся, - не знаю..., - игумен отер слезы с его глаз:

- Просто поспи. Молись Иисусу, милый, святому Николаю Чудотворцу, небесному покровителю твоему..., - Коля, внезапно, покачал головой:

- Не ему, святой отче. Николаю Монаху, я в январе родился..., - он поморщился:

- У кого-то еще были именины в январе. На день святого Александра Римлянина, я помню. Значит, его Александр звали. Отец мой, или брат? - Коля глубоко вздохнул и услышал голос Арсения: