Блог «Серп и молот» 2023 - Петр Григорьевич Балаев

Даже стальной. Вот так еще с молодости выковывался характер будущего маршала, которому сам Сталин разрешал курить в своем присутствии. И больше никому из граждан СССР такой наглости не позволялось. Человек даже фельдфебелей не боялся — это вам о чем-то говорит?

Мне одному кажется, что очерк Василевскому помогал писать Михаил Жванецкий?

А дальше в биографии — подготовка к поступлению в Академию Генерального штаба, учеба в ней и последующая служба. Там уж подвиг на подвиге, достижение на достижении.

Зачем всё это потребовалось сочинять? Ведь очевидно же, что человек родился во вполне благополучной семье, никакой нужды и никаких лишений не видел и не знал, карьера военного сложилась очень даже удачно, далеко не всякий из офицеров заканчивал Академию Генштаба. Или такая карьера — темное пятно на биографии? Почему это?

Дальше — на германской войне. Вся война — в штабах. Заслужил 4 ордена. И получил небольшую контузию. И в Красной Армии вся Гражданская — в штабах. Тоже орден получил:

«В приказе РВСР от 14 октября 1921 года отмечалось:

„В течение своей деятельности на высокоответственной должности начальника Оперативного управления Полевого штаба РВС Республики т. Шапошников являлся непосредственным активным сотрудником всей оперативной работы во всех ее подробностях… Занимая указанную должность… т. Шапошников с присущей ему инициативой… работал с полным самоотвержением и днем и ночью“.»

Потом было еще командование несколькими военными округами, Ленинградским, Московским, Приволжским.

«В практической своей деятельности как командующий войсками округа Борис Михайлович также выступал новатором. Командуя войсками Ленинградского военного округа в 1925–1927 годах, он стал инициатором разработки методики проведения войсковых учений и маневров с участием посредников и нейтральной связью. Этот опыт внедрялся им и в Московском военном округе, а затем стал достоянием всех округов.»

С 1928 по 1930 — начальник штаба РККА. С 1932 года — начальник Академии имени Фрунзе. С 1935 по 1937 — снова командующий Ленинградским округом.

В 1930 году, наконец-то, надумал вступать в партию:

«Борис Михайлович писал в заявлении, с которым 28 сентября 1930 года обратился в партийную ячейку Штаба РККА:

„13 лет идя рука об руку в своей работе с Всесоюзной Коммунистической партией, проводя за это время неуклонно линию этой партии во всей своей жизни, борясь вместе с ней на фронтах гражданской войны за дело Ленина, я прошу, если окажусь достойным, принять меня в ряды Всесоюзной Коммунистической партии, дабы до конца своей жизни трудом и кровью защищать дело пролетариата в его железных рядах“.»

Насчет фронтов только немного приукрашено… Хотя, штабной фронт…

Вроде бы, с таким послужным списком на пролетарском фронте сам Сталин должен был уже понять, кого брать себе в советники и кому разрешать курить в своем присутствии, но тут начинается подготовка к войне с финнами и оказывается, что Сталин еще не осознал ничего насчет своего советника, хотя Шапошников уже стал в штабе сам планы разрабатывать:

«Главный военный совет РККА рассмотрел вопросы боеготовности Советских Вооруженных Сил на случай возникновения спровоцированного Финляндией военного конфликта. Генеральный штаб предложил разработанный им еще ранее с учетом возможности возникновения такого конфликта и одобренный наркомом обороны частный план отражения агрессии.»

Хорошо хоть Ворошилов одобрил план. И то ладно. Зато Сталин не одобрил:

«На этот раз Главный военный совет не принял плана, предложенного начальником Генштаба. Сталин предпочел ему предложения командования войсками Ленинградского военного округа, сводившиеся к тому, что основные войска округа объединялись в 7-ю армию двухкорпусного состава, на которую и возлагалась задача прорвать в случае агрессии на Карельском перешейке линию Маннергейма и разгромить здесь главные силы финляндской армии.»

Я так полагаю, что план Мерецкова, командующего Ленинградским военным округом, нарком не одобрял, если он одобрил план Шапошникова. Но Климент Ефремович привел на Главный военный совет и Шапошникова с планом, и Мерецкова с планом, и сказал:

— Коба, вот два плана, один я одобрил, а второй не одобрял, ты разберись, какой лучше, а то я в военном деле не очень много понимаю. Но Главнокомандующим меня поставь, я буду выполнять любой план, какой ты выберешь.

Сталин выбрал план Мерецкова.

«Видя, что его доводы не встречают поддержки, Борис Михайлович по своему обыкновению не стал спорить, но и не отказывался от них. Сталин обратил на это внимание и объяснил переутомлением Шапошникова.

— Борис Михайлович, надо вам позаботиться о своем здоровье, — сказал он. — Поезжайте в Сочи, подлечитесь и отдохните.

И Шапошников отправился в Сочи.»

А Мерецков поехал на войну. Я же говорю — стиль Жванецкого.

Шапошников, оказывается, человек — ни рыба, ни мясо. По своему обыкновению, если его доводы не встречают поддержки, отходит в уголок и там молча стоит. А Сталин думает, что это он не такой бесхребетный, а просто переутомился и ему нужно в Сочах на пляже отдохнуть…

* * *

Ну и еще для полноты картины две цитаты из очерка:

«Во время поездок с Шапошниковым в Кремль я имел возможность воочию убедиться, каким высоким уважением пользовался Борис Михайлович у Сталина. Работая в непосредственном контакте с Верховным Главнокомандующим, Шапошников представлял подготовленную Генштабом информацию, высказывал аргументированные предложения, на основе которых Ставка давала затем директивы. Сталин всегда с большим вниманием прислушивался к рекомендациям и мнению Бориса Михайловича. Это, конечно, отнюдь не означало, что Верховный Главнокомандующий всякий раз соглашался с ними. Как мне думается, Сталин особенно ценил Шапошникова за то, что тот никогда не приспосабливал свое суждение по решаемому вопросу к мнению, которое уже складывалось в Ставке. Он умел с достоинством отстаивать свои суждения, если был убежден в их правильности.»

Здесь уже какой-то другой Шапошников, не тот, которого в Сочи отправили, а принципиальный отстаиватель своей позиции, пользующийся высоким уважением Сталина. Одновременно:

«Сталин мало опирался и на Генеральный штаб, далеко недостаточно использовал знания и опыт его работников. В таких условиях Генштаб не мог развернуться и работать в меру своих сил.»

У вас нет ощущения, что очерк о Шапошникове, автором которого значится А. М. Василевский, писали два, как минимум, разных человека? Причем, у одного Борис Михайлович описан именно тем, каким он только и мог быть, судя по его биографии, воспитанным в стиле Николаевской Академии Генштаба, бесхребетным служкой, но, несомненно, очень грамотным штабным работником. У второго — так, как уже в наше время у выдающегося современного военного историка (выдающегося в смысле выдающейся