Наследники Шамаша. Рассвет над пеплом - Alexandra Catherine

имя, словно обручальное кольцо, девушка почувствовала себя счастливой, наполненной и живой.

Ишмерай взглянула на Александра совсем другими глазами. Как на своего мужа, самого настоящего. Он встанет рядом с ней у алтаря, приподнимет её вуаль, поцелует в губы, назовёт своей женой, а на брачном ложе окончательно сделает её своей. От этих мыслей всё в ней забурлило, внутренности зажглись. Она надула щёки и громко выпустила из них воздух, пытаясь успокоиться.

— Что с тобой? — Александр заулыбался. — О чём ты подумала?

— О том, что не хочу никакой лжи, — ответила Ишмерай, внимательно поглядев на него. — Я не готова войти с тобой в церковь, чтобы потом только лишь притворяться твой женой и разбежаться по возвращении в Архей.

— Ты говоришь о настоящем браке?

Девушка опустила глаза. Ей вдруг стало так страшно услышать, что он не готов на настоящий брак. А готова ли она?

— По закону дочь такого высокопоставленного господина, как герцог Атии, должна получить особое разрешение на брак, — вдруг холодно проговорил Александр и перестал сжимать её. — От короля Карнеоласа.

Ишмерай кивнула и сказала:

— Ты знаешь, законным наследником Атии признан мой младший брат Гаспар по праву рождения. Если с законным наследником что-то случается, король должен выбрать другого претендента в герцоги Атии. Или герцогини, если у герцога остались дочери. Я не знаю, жива ли Атанаис, вернулась ли в Архей. Если нет, я вторая в очереди претендентка на управление Атией. Герцогиня по праву рождения, а не по браку. А мой муж станет консортом.

Александр нахмурился и словно резко отдалился. Она это сразу почувствовала.

— Готов ли ты идти на все эти трудности ради меня? — прошептала Ишмерай. — Ожидание разрешения от короля, проверка состояния твоих дел, твоей родословной.

— Я торчу с тобой в Аннабе уже второй год, — рыкнул тот, зло усмехнувшись. — Это ли не проверка?

— Я дочь герцога, — сказала Ишмерай, хотелось расплакаться от его вернувшегося холода. — Без этих процедур наш брак не будет действителен.

— Я не уверен, что готов на эти процедуры, — вдруг сказал Александр, нервно прохаживаясь, разрывая ей сердце. — Тем более после того, как рисковал своей жизнью два года в Кабрии. Чтобы быть рядом с тобой. Я никогда не хотел связывать свою жизнь с Рианорами. А тем более с Атийским герцогством. Я полнхольдец. Родился там, жил там, там моя сестра и мой дом. Туда я должен привезти свою жену. А не быть мужем при герцогине или наследнице на Атийское герцогство, — он глубоко вздохнул и отчеканил: — Значит, сделаем вот что. Мы уедем, как и договорились. А потом я, наконец, притащу тебя герцогу. И отдам в его руки. А там пусть на эти процедуры соглашается кто-то другой. Какой-нибудь принц крови, например. Граф — слишком мелко для тебя.

Она уже была готова махнуть рукой на этот порядок замужества дочерей Атийских герцогов, но фраза «кто-то другой» отрезвила её.

— Кто-то другой, значит… — сказала та, вскинув на него глаза. — Разумеется, так приятно целовать меня без обязательств. А потом бросить, едва мы переступим границу Архея. Ты хочешь уложить меня в постель и жить неизвестно где, неизвестно сколько, периодически используя меня, как любовницу. Как интересно ты придумал!

— Изначально план был немного другой, конечно, — разозлённо процедил тот. — Я бы никогда не смог так оскорбить тебя. Но теперь-то уж что, раз мы всё выяснили?

Ишмерай зябко поёжилась и горько посмотрела на него. Стало противно и больно. Так скрутило душу, что на глазах выступили слёзы. Она медленно направилась обратно в дом Вайнхольдов.

— Ты уходишь? — спросил он.

— Мы же всё выяснили, — ответила та, всхлипнув. В груди разлилась злоба. Она, не оборачиваясь, шла прочь. Александр больше не окликнул её и не остановил. Он тоже ушёл, вбивая шаги в снег, как набаты. А утром уехал в Кедар, даже не попрощавшись. И потянулись горькие дни неведения.

* * *

Испытывая к Александру самые недобрые чувства, Ишмерай встала с постели рано утром, оделась и спустилась вниз, чувствуя себя больной. Ей хотелось поиграть на клавесине, но утро было еще слишком ранним — разве что слуги начали просыпаться. Она спустилась в гостиную и удивилась — на диване сидел господин Вайнхольд и читал книгу.

— Доброе утро, дер Вайнхольд… — тихо проговорила Ишмерай.

Тот изумленно поглядел на неё и сказал:

— Ах, Альжбета! До чего ты ранняя пташка!

— Просто не могла уснуть… — пожала плечами девушка и собралась уходить, но господин Вайнхольд окликнул её.

Он отложил книгу, пригласил её присесть рядом и тихо проговорил:

— Милая Альжбета… Я давно хотел поговорить с тобой, но никак не мог осмелиться. Не мог, ибо боялся, что подобный разговор будет истолкован тобой неверно и навсегда лишит твоего к нам доверия. Видишь ли… Мэйда выходит замуж, и мы вынуждены найти тебе другое место. И одна знакомая нам семья из славного города Телроса попросили нас поговорить с тобой — согласна ли ты переехать в Телросу и учить их десятилетнюю дочку, Эрму, всему тому, чему учила Мэйду? Они будут платить тебе немного больше. И у них большой красивый дом… Мы полюбили тебя, Альжбета, и мы не можем отдать тебя в плохую семью.

— Благодарю вас, господин Вайнхольд… — ответила Ишмерай упавшим голосом. — У меня есть время обдумать это предложение?

— Разумеется… Но, Альжбета… Я желаю тебе счастья. Посему должен сказать тебе, что если ты выйдешь замуж за Бернхарда, тебе не придется уезжать из Аннаба.

Ишмерай поглядела на него так затравленно и горько, что господин Вайнхольд тихо проговорил:

— Вижу, мысль стать миррой Бернхард более не вызывает в тебе былого восторга… Не господин Садеган ли тому виной?

Ишмерай удалось скрыть свое замешательство. Лицо её приняло несколько иное выражение — выражение ледяного холода, и столь же ледяно она осведомилась:

— Но почему вы так решили?

— Мне показалось, что ваши отношения стали более… тёплыми… Да и поговаривают, что он уже действительно перестал появляться у мирры Райнблуме.

— Надо же… — произнесла Ишмерай, тщась скрыть издёвку в голосе, но потерпев поражение. — А я полагала, что у них настоящая любовь.

— Альжбета, я