Награда для Героя - Su.мрак

Веселье продолжалось до утра, после чего будущих старшекурсников отправили отсыпаться. Ночью*, перед отправлением, Гарри отозвал Джейми в сторонку и, незаметно указав глазами на что-то показывавшего Дадли Стивена, сказал:

— Как только тебе исполнится семнадцать, отправишься в Гринготтс и введёшь Стива в Род на правах младшего родича. Ему не помешает подключение к Родовому Источнику.

— Источник ещё расчистить надо. Честер упоминал, что Поттер-Холл был разрушен до основания.

— Прости меня за то, что всё это свалилось на твои плечи. Если бы я сразу прислушался ко всему, что он говорил, возможно, ничего этого бы не произошло…

— Хочешь сказать, что жалеешь о появлении в своей жизни Люциуса? — парень постарался перевести всё в шутку, и Гарри невольно рассмеялся, глядя на гримасу, скорченную так похожим на него сыном.

— Ну, уж нет! Вот об этом я точно не жалею. Может, Честер в чём-то и прав: не закрыв предыдущую дверь, нельзя открыть следующую? Береги их. И помни: если с вами что-то случится, я там камня на камне не оставлю.

Джейми посмеялся над «шуткой» отца, даже не представляя, насколько она соответствует истине, собрал свою команду, а затем международный портключ Джорджа перенёс уже собранных и одетых в школьные мантии юных магов с аппарационной площадки «Адова пламени», откуда их провожали все обитатели крепости, Малфои и сыщики «Чёрного ферзя» в полном составе, прямо на платформу 9 и ? вокзала Кинг-Кросс. Именно тогда ребятам и пришлось столкнуться с тем, о чём предупреждали их Гарри и Гермиона. Не успели молодые волшебники, в сопровождении дяди материализоваться посреди людского моря спешивших занять места в Хогвардс-Экспрессе студентов и провожавших их родственников, как к ним с криком «Мои несчастные деточки!», кинулась постаревшая и ещё сильнее сгорбившаяся Молли Уизли, с не отстававшими от неё ни на шаг Джинни и Роном. Все четверо, включая очередного мужа всё ещё очень красивой рыжеволосой ведьмы, насели на ребят с градом вопросов, сменявшихся бессвязными обвинениями. Никто из них при этом не посчитал нужным приглушать голос, и вскоре вокруг молодого поколения Поттеров и их кузенов собралась немалая толпа, с удовольствием прислушивавшаяся к «перетрясанию грязного белья», к которой с видом заправских ледоколов пробивались почуявшие поживу коллеги Риты Скиттер.

«Несчастные деточки» за лето выросшие на полголовы, раздавшиеся в плечах и загоревшие под южным солнцем не хуже уроженцев солнечной Италии, сначала опешили от такого напора и попытались добром утихомирить расходившихся родителей. Но не тут-то было! Лили, обычно бравшая на себя роль миротворца, демонстративно не желала общаться с матерью и дядей Роном. Так что эту роль пришлось взять на себя дипломатичному Альбусу. Но на его произнесённую наиболее миролюбивым тоном фразу: «С нами всё в порядке. Мы же писали бабушке каждую неделю» доведённая до истерики возможностью потерять детей Джиневра Робертс разразилась громогласной тирадой о том, что она не позволит тлетворному влиянию отца-перебежчика испортить им жизнь и немедленно после окончания семестра заберёт их в «Нору». Увещевания старшего брата, пытавшегося утихомирить эту фурию, она просто не слышала, в сердцах едва не запустив в Джорджа своей «визитной карточкой» — «Летучемышиным сглазом». Тому не оставалось ничего другого, как наслать на сестру «Селенцио». Но не успела замолчать Джинни, как «в бой» вступил подпитавший свою храбрость изрядной порцией спиртного Рон:

— Как вы могли? Она… Она бросила нас на произвол судьбы, оставив меня, человека, которому она клялась в любви, одного с маленькими детьми на руках! Она предала меня… вас… А вы! Немедленно под замок и на домашнее обучение!!! Я не потерплю подобного! Я этого так не оставлю! Вы немедленно пройдёте проверку в Аврорате на применение к вам запрещённых зелий и «Империо»!

— Отец… — Хьюго попытался было перебить родителя, но замолчал, безнадёжно махнув рукой, наткнувшись на бешеный взгляд не на шутку разошедшегося аврора: «Прав был дядя Гарри, мы ничего не сможем им объяснить и доказать».

— А ты, Рози, я думал, ты остановишь эту глупость? Ты же у нас самая умная…

Рон постарался подпустить в голос немного тепла, но девочку просто передёрнуло от попытки такой грубой лести: «А я ещё месяц назад считала себя предательницей, отказываясь от имени Уизли и переходя в семью Принцев. Надеялась найти в отце остатки чего-то доброго и хорошего. Того, что разглядел в нём когда-то дядя Гарри. Да он… разве можно сравнивать вот этого вечно орущего пьяницу-бабника с Северусом? Ведь он даже мизинца их с мамой не стоит!»

— А ты, Джейми?! Разве мы учили тебя предательству?!

Увидев, что племянник поднял стремительно наливавшиеся яростным светом глаза, а от всплеска стихийной магии начала трястись земля, пытавшийся скрутить вырывавшуюся сестру и удержать от очередной истерики мать Джордж наконец-то вышел из ступора и, наложив на всю их компанию «Муффлиато», просто парализовал наседавших противников «Петрификусом»:

— Вот так-то лучше будет, а то устроили тут публичное выступление.

От недоброго взгляда Невыразимца оставшаяся за пределами Сферы Тишины Рита Скиттер, возглавлявшая свору почуявших поживу репортёров, неприязненно передёрнула плечами и, задрав нос, отправилась опрашивать очевидцев разразившегося скандала в надежде всё же наскрести материал на очередную сенсацию. Проводив глазами «акулу пера», Джордж повернулся к двум застывшим напротив друг друга группам и, собравшись с духом, начал:

— Мама, Джинни, Рон…

— Подожди, дядя, — Лили положила ему руку на локоть и подняла взгляд на застывших под действием заклинания родственников. Взгляд девочки обежал перекошенные гневом лица, открытые в беззвучном крике рты и задержался на точно таких же, как у неё, голубых глазах матери:

— Я читала засекреченное дело отца… и видела воспоминания о суде над ним. После этого папа едва не ушёл на тот свет, вытаскивая меня из магической комы. Джейми с Алом каждую неделю отправляли письма, а меня тошнило от одной мысли о необходимости общаться с вами. И сейчас тошнит… — Лили выдержала полный неверия и боли взгляд матери и продолжила, — но я всё же скажу. Не знаю, кем надо быть, чтобы сотворить такое с тем, кого называешь «любимым», и потом обвинять нас в предательстве. Мне этого не понять. Но одно я знаю твёрдо: в ваш дом никто из нас больше не вернётся. Никогда!

— Лили права, — Джеймс обнял за плечи побледневшую сестру. — Как только я достигну совершеннолетия и вступлю в права Главы Рода, вы больше никогда не сможете указывать нам, как жить и что делать.