Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

бургомистр Люцерна в письме от 18 марта сообщил, что она отбыла 1 марта и назвала в качестве пункта назначения Соединенные Штаты. На самом деле собравшаяся добраться через Францию в Великобританию девушка просто запутывала следы и пыталась выиграть время. Тем временем мать не оставляла попыток выяснить ее местонахождение и продолжала оказывать давление на городские власти Люцерна, пытаясь уже в конце марта выяснить, «…не оставила ли Фриделинда на почте адрес для пересылки корреспонденции и не снялась ли с учета в полиции» И далее: «Вы должны понять, насколько мне неприятно в это беспокойное время не иметь никаких сведений о пребывании моего ребенка, о том, как и куда она попала…» Получить какую-либо информацию о дочери от госпожи Беерли она не рассчитывала, здраво рассудив, что Фриделинда, скорее всего, велела ей держать обстоятельства своего бегства в тайне. Поэтому она продолжала убеждать бургомистра: «Я не хотела бы обидеть госпожу Беерли – но думаю, что она все же была обязана информировать меня как мать ребенка… Ведь Вы можете понять, что мне неприятно оставаться в неведении относительно места ее пребывания…» Однако Винифред пришлось оставаться в неведении до начала мая.

Что касается проведения фестиваля в 1940 году, то она еще в январе писала Титьену: «К сожалению, мне придется отказаться от него. У нас нет предписанной защиты от воздушных налетов, а Вам известно, что опасное расположение здания не позволяет защитить от бомбардировок исполнителей и публику какими бы то ни было противовоздушными сооружениями… Возникли большие трудности с поставками материалов для изготовления декораций и костюмов, со стиркой и с уборкой здания». Вагнеры уже решили для себя, что придется сделать перерыв (никто не сомневался, что военные действия завершатся до конца года), и строили планы на лето. Однако 7 апреля Гитлер принял неожиданное для всех решение все же провести фестиваль и известил об этом свою подругу, гарантировав ей необходимое финансовое обеспечение и полную свободу художественной деятельности. Он не желал принимать возражений Винифред, ссылавшейся на отсутствие средств и людских ресурсов. В своем меморандуме для комиссии по денацификации она сообщила, что в ответ на ее возражения, связанные с тем, что на подготовку осталось меньше полугода, а бо́льшая часть сотрудников Дома торжественных представлений призвана в армию, он ей ответил: «…качество будет гарантировано благодаря освобождению большинства исполнителей от призыва, и на время репетиций и спектаклей Байройту будет предоставлен требуемый персонал, в том числе путем освобождения от воинской службы». Не менее важная проблема заключалась в привлечении на фестиваль достойной публики, поскольку ждать наплыва зарубежных гостей уже не приходилось, да и многим вагнерианцам Третьего рейха было уже не до фестиваля. Передавая в своем телеинтервью разговор по этому поводу с фюрером, Винифред поведала: «Я ему сказала, что не могу рассчитывать на публику. „Да, да, – сказал он. – Я тоже не могу выступать перед пустым рейхстагом“. Так что он был с этим согласен».

Гитлер в самом деле быстро решил проблему с публикой и одновременно обеспечил фестивалю надежную финансовую поддержку, поручив распространение билетов Роберту Лею. Куратором от общества «Сила через радость» (СчР) стал, естественно, Бодо Лафференц, уже имевший с 1936 года опыт сотрудничества с фестивальным руководством. Публика, обеспеченная фестивалю его ведомством, состояла преимущественно из раненых участников боевых действий, сопровождавшего их медицинского персонала, полевых врачей и медсестер. Особую категорию составляли передовики оборонных предприятий. Таким образом Гитлер хотел воздать должное героям за их вклад в победу, в связи с чем они получили статус «гостей фюрера». Всем приглашенным он обеспечивал проезд до Байройта, оплату съемного жилья и питание. По словам Винифред, посетители фестиваля получали «духовное возвышение», которое «в состоянии дать только чистое искусство». Питание включало стакан вина, выпечку и кондитерские изделия; вдобавок им выдавались талоны на сигареты. Все это гости получали сверх обычных продуктовых карточек, распределяемых среди населения с начала войны. В результате руководство освободилось от множества забот, связанных с распространением билетов и обеспечением гостей, персонала и исполнителей дефицитными продуктами. Государственное финансирование фестиваля обеспечивало Винифред получение обычной прибыли, а Титьену – приличную оплату его услуг художественного руководителя. Как и прежде, были приглашены ведущие исполнители, в том числе героический тенор Макс Лоренц. Сам Гитлер посетить Байройт не обещал, однако Винифред не теряла надежды, что он будет присутствовать хотя бы на одном представлении. Бодо Лафференц стал одним из самых желанных гостей в Ванфриде, и Вагнеры окрестили спасителя фестивалей от финансового краха «дукатеншайсером», имея в виду персонажа народной сказки – ослика, который испражнялся золотыми дукатами.

Программу фестиваля решили упростить, изъяв из нее Парсифаля с его неуместным для военного времени призывом к человеколюбию и христианскому прощению. К тому же публика, значительную часть которой составляли раненые, могла воспринять как издевательство сценические страдания Амфортаса, равно как и метания главного героя Тристана и Изольды на протяжении всего третьего действия. Поэтому помимо надежного Кольца, которым с высочайшего разрешения Гитлера дирижировал Франц фон Хёслин, была показана новая постановка Летучего Голландца под управлением Карла Эльмендорфа. Это самое короткое и не самое сложное для сценического воплощения произведение Вагнера к тому же идеально соответствовало духу времени: бои за Нарвик были в самом разгаре, и вторжение в Норвегию, где разворачиваются события драмы, было уже не за горами.

В качестве гостей фюрера зрители объединялись, как это было принято на мероприятиях общества СчР, в группы и держались на протяжении всего фестиваля вместе. Поскольку для многих из них это было первое посещение оперного театра, в первой половине дня устраивались лекции, в которых гостям рассказывали о значении творчества Вагнера для немецкой культуры и разъясняли глубинный смысл предстоящего вечером зрелища. Основное значение в лекциях придавали драмам, где фигурирует Зигфрид. Квинтэссенцию байройтской пропаганды выразила нацистская газета Bayerische Ostmark: «Из жертвенной гибели нашего павшего героя, из нашей общей готовности принести себя в жертву, из обломков навсегда ушедшей эпохи вырастает новый, лучший мировой порядок». Им разъясняли и более простые вещи – например, в каких местах следует аплодировать. Байройтская религия была по-прежнему на службе государственной идеологии. Для создания нужного настроения у исполнителей перед ними еще до начала репетиций выступил Титьен, выразивший надежду, что в июле, когда война, скорее всего, еще не кончится, «…Байройтский фестиваль станет убедительной демонстрацией перед всем миром внутренней силы Германии, немецкого культурного достояния, которое мы продемонстрируем посреди военной сумятицы на этом священном месте»; если же война к тому времени завершится, фестиваль должен стать «предвестником… неслыханной эры в искусстве, берущей свое начало в Германии и обретающей всемирное значение».