Руина, Мазепа, Мазепинцы - Николай Костомаров

посылать к нему письма и торопить скорейшим выступлением, а

Мазепа в своем письме к Головкину жаловался, что как будто не

доверяют его недугу, тогда как на самом деле здоровье его и жизнь

в безнадежном состоянии. Головкин в своем ответе уверял гетмана, что он ему вполне верит и сожалеет о его болезни; никакой

клеветник не посмеет говорить о гетмане дурно, потому что ему не

поверят.

Между тем из письма Орлика мы узнаем, что у гетмана в

Борзне происходило вот что.

Уже несколько дней Ломиковский и полковники настаивали, чтобы Мазепа посылал к шведскому королю, Мазепа все откла-

1 Ныне местечко Черниговского уезда при р. Десне и Девице.

644

ды’вал, представляя разные неудобства. Наконец в Борзне, вечером, зовет к себе гетман Орлика и говорит: <Иди к Ломиковскому

и к полковникам, пусть решительно скажут, посылать ли к королю

или оставить эту посылку>. <Я думаю, - говорит в своем письме

Орлик, - тогда Мазепа, говоря это, нас испытывал>.

Ломиковский и полковники, выслушавши этот запрос, говорили с досадою: <Мы видим у Мазепы <оспалость> и умедление; сколько раз мы предлагали и просили его об этом; надобно было

посылать к королю еще тогда, когда он только доходил до

границы, а Мазепа все медлил и через то навел великороссийские

войска в Украину на разорение и всенародное кровопролитие; и теперь, когда уже шведы у нас под носом, он неведомо зачем

медлит>.

Таким образом, гетман довел старшин до того, что они

заговорили таким тоном, как будто гневаются на гетмана, зачем он, сообразно их общей воле, не пристает к шведскому королю.

Услышавши такие речи от Орлика, он позвал к себе Ломиковского и

других соумышленников. <Все это лысый черт Ломиковский

мутит>, - сказал он.

Когда явились соумышленники, Мазепа принял гневный вид

и говорил: <Что это? Вы не советуетесь, а только меня судите!

Ах, черт вас побери! Я вот возьму с собою Орлика и поеду ко

двору царского величества, а вы себе тут хоть пропадайте!>

Но спустя немного времени он успокоился и уже без гнева

спрашивал: <Ну, что же, посылать к королю?> Ему отвечали:<Как

же не посылать! Давно бы это надлежало сделать и теперь не

надобно откладывать>.

Тогда Мазепа, как бы соображаясь с тем, что услышал от

старшин, приказал позвать Быстрицкого. Это был поляк, управитель у Мазепы в его гетманской Шептаковской волости. Он, как говорят, состоял в каком-то родстве или свойстве с гетманом.

Прежде всего Мазепа велел ему перед всеми присягнуть, что он

будет хранить в секрете то, что ему поручится. Быстрицкий

исполнил это. Тогда Мазепа велел Орлику составить инструкцию

к графу Пиперу по-латыни, а своему аптекарю перевести ее на

немецкий язык и вместе с латинским подлинником вручил

Быстрицкому. Не было ни печати, ни подписи на этой инструкции.

От себя лично Мазепа также не посылал никакого письма ни

к королю, ни к графу Пиперу. Содержание этой инструкции

было таково: гетман поручал Быстрицкому передать свою радость

По поводу вступления шведского короля в Украину, просил

Карла оказать протекцию гетману войска запорожского и всему

народу малороссийскому в деле освобождения от тяжелого

московского ига. Он предлагал шведским войскам безопасность и

просил скорее прислать к нему наперед вспомогательный отряд

645

для обороны, которому обещал устроить паромы для переправы

на Десне у Макошинской пристани1.

Мазепа, отправляя Быстрицкого с неподписанною и неприпе-

чатанною инструкциею, не присоединивши к ней

собственноручного письма, подвергал Быстрицкого опасности: попавшись в руки

русским, быть признанным за одно из тех орудий, какими, по

уверению Мазепы, его тайные и явные недоброжелатели много

раз старались набросить подозрение на верность гетмана своему

государю. Конечно, на это рассчитывал Мазепа, отпуская

Быстрицкого с таким недоделанным письменным видом. В истории, писанной Феофаном Прокоповичем, приводится письмо, посланное будто бы гетманом к шведскому королю; но свидетельство

Орлика о том, что Мазепа отправил Быстрицкого с неподписанною

инструкциею, вероятнее, как известие лица, ближе тогда

стоявшего к этому делу. Быть может, однако, письмо, приводимое

Феофаном в переводе, составляло смысл инструкции, данной Быс-

трицкому, т. е. сущность того, что он должен был сказать графу

Пиперу от имени своего гетмана.

Отправивши, таким образом, Быстрицкого к шведам, Мазепа

в тот же день послал Головкину письмо, в котором извещал, что

он уже более десяти дней не ест и не спит и едва жив, только

надеется чудотворного облегчения от елеосвящения.

Шведское войско шло по направлению к Стародубу. Главная

квартира русской армии была в Погаре. Высланный против

неприятеля генерал Инфлянт принужден был отступить. Русские думали, что неприятель попытается овладеть Стародубом, но шведы прошли

Стародуб мимо и пошли вправо двумя колоннами, из которых одна

была под личным предводительством короля. В ночь с 20 на 21

октября они были в Семеновке2; очевидно было, что они направлялись

на Новгород-Северск. Русская главная квартира перешла в Гри-

мяч3. Русские военачальники решили идти за неприятелем. Мен-

шиков с кавалерией находился между тем на другой стороне -

между Стародубом и Черниговом, следил за движением неприятеля

и, узнавши, что неприятель поворотил от Стародуба, писал

государю, что шведы, вероятно, намереваются удалиться на Волынь, потому что наступающая зима не дозволит им идти далее в Украину.

Меншикоз послал к Мазепе и просил приехать для совещания, а

сам 20 октября остановился со своею кавалерией в Горске^. Но

вместо Мазепы приехал к Меишикову племянник гетмана Войнаров-

1 Макошин - село на р. Десне Сосницкого уезда Черниговской

губернии.

2 Ныне село Глуховского уезда при р. Есмани.

3 Село Стародубского уезда на р. Судости.

4 Ныне местечко Городненского уезда при р. Скове

646

ский и привез от дяди письмо. Мазепа извещал Меншикова, что он

при последнем издыхании: от подагры и хирагры приключилась

ему эпилепсия; извещая об этом государя, Меншиков изъявлял

сожаление о болезни гетмана. Но вместе с тем Меншиков отзывался

вообще неодобрительно о козаках, которых гетман по царскому

приказанию отправил на службу против шведов.

Действительно, отправленные гетманом в поход полковники, бывшие в соумышлении с гетманом, докладывали ему рапортом, что козаки миргородские, прилуцкие и других полков

заволновались и просят, чтоб их не посылали за Десну, потому что

великороссияне причиняют их братии всякого рода обиды и

утеснения. Подобное настроение Козаков, показывавшее

неприязненные отношения к великороссийскому войску, было тогда на

руку Мазепе и могло подавать ему надежды, что Карл найдет

себе на Украине союзников.

Быстрицкий, отправившись вместе с шведским пленником, представился шведскому королю в селении Паноровке1 на пути

от Стародуба к Десне. Отпущенный немедленно назад, он не

привозил Мазепе ничего писанного, но устно сообщил, что

король обещал быть к Десне 22 числа в пятницу, когда воротился

и Быстрицкий. 23 числа приехал второпях в Борзну Войнаров-

ский и объявил, что вслед за ним едет в Борзну сам Меншиков

и прибудет к обеденному времени в воскресенье. Сам Война-

ровский говорил, что убежал от Меншикова тайно, покинувши

и свои возы и прислугу, потому что услыхал, как один офицер

немецкого происхождения говорил другому офицеру: <Помилуй, Господи, этих людей! Завтра они будут в кандалах>. <Я не знаю

до сих пор, - говорит передающий события тех дней Орлик, -

точно ли слышал это Войнаровский или Мазепа научил его так

говорить, чтоб нас всех обольщать>. Но из писем Меншикова к

царю видно, что Меншиков действительно имел тогда намерение

посетить Мазепу.

Гетман, получивши известие, что приедет к нему Меншиков, тотчас <порвался как вихорь>, по выражению современника, и

поспешил в свой Батурин. За ним поехали бывшие при нем

старшины. В Батурин прибыл он в субботу уже поздно. Последняя

ночь, проведенная Мазепою в своей резиденции, прошла в

распоряжениях. Нужно было спустить царского полковника

Анненкова, и гетман отправил его к Меншикову с письмом, в котором