Ритуал - Адам Нэвилл

Его собственные наблюдения слабо, но ощутимо нервировали его. Это всегда касалось интерьеров исторических зданий, где он проходил, нагнувшись, через крошечные двери и видел маленькие кровати, некогда служившие давным-давно умершим людям. Возможно, это было внезапным и нежелательным напоминанием о бренности его собственной жизни, заставляющим остро и болезненно испытывать ощущение пугающей потери. Все проходит. Все, кто жил здесь и пользовался этой мебелью до того, как она стала антиквариатом, давно обратились в прах. Промозглая гнетущая атмосфера замкнутого, истлевшего пространства, в котором он находился, лишь усугубляла чувство одиночества. Несмотря на дождь, он был рад, что здесь не было крыши. Был рад даже этому тусклому макрелевому свету. Внезапно он почувствовал благодарность к остальным за компанию. — Святым это место можно назвать в самую последнюю очередь, — выпалил он, не удержавшись.

— Знаю, что ты имеешь в виду. — Хатч снова обрел опору и теперь стоял в узком проходе между скамьями, проверяя пол перед собой осторожными шажками, словно шел по льду.

Люк перешагнул через следующий ряд скамей, но та секция пола, на которую он поставил ногу, была мягкой и прогибалась. Он отдернул ногу и стал искать более прочное место. Хатч добрался до алтаря.

— Думаешь, пол, где ты стоишь, выдержит наш общий вес? — спросил Люк Хатча.

— Ага. — Хатч стал счищать толстый слой сгнивших листьев с поверхности алтаря, пока его голая рука не коснулась камня.

Люк осторожно приблизился к алтарю сбоку, вытирая спиной темную стену, представлявшую собой в основном голый камень. Штукатурка давно была размыта дождем, проникавшим сквозь крышу. Он понятия не имел, как давно. Но, что давно, это точно.

— Есть там что-нибудь на нем? — спросил он.

— Вроде принесенной в жертву девственницы? — ответил Хатч, даже не улыбнувшись.

— Руны, и все такое?

— Нет. Странно, но он полый. Видишь, прямо в центре выдолблено углубление.

— Купель для крещения.

Хатч кивнул. — Может ты и прав, шеф.

— А раньше что ты имел в виду?

— А?

— Раньше. Ты сказал, что он странный.

Хатч бросил на Люка хмурый взгляд, но потом его грязный лоб разгладился. Он постучал пальцем по верхней части камня, за которым стоял. — На каменной арке нет распятий. Вся резьба на ее поверхности языческая.

— Правда?

— Тоже старая. И те руны. Знаешь такие круговые знаки на резьбе у викингов? Змеи? Длинные змеи, заглатывающие хвосты друг у друга?

— Да. Да.

— Похоже, когда-то на ней была пара таких, окруженных изображениями, — он махнул рукой в сторону двери и леса, — ветвей и листьев. — Только дождь повредил большинство рисунков.

— Класс. Я посмотрю.

— Я сколол со столбов ножом немного грязи. Очень странно, но сама постройка довольно простая. Как сарай или ферма. Наверно, когда-то здесь была христианская церковь. Может, как раз в последнее время. А странно, потому что здесь нет христианских символов. И надгробий христианских тоже нет. То есть никто не жил здесь последнюю… тысячу лет. Как такое может быть?

— Церковь была построена на более раннем месте?

— Именно. На каком-то священном месте, я думаю. И церковь, похоже, когда-то была центром того… поселения, которое мы нашли. Ему не может быть больше ста лет, как и этому зданию. Поэтому люди продолжали приходить сюда для поклонения, но перестали хоронить здесь своих мертвецов. Странно.

Подобные намеки вызвали неприятные ощущения в пустом желудке Люка. В водовороте нахлынувших беспорядочных мыслей он хотел уже засыпать Хатча вопросами, но придержал язык. У него вдруг возникло сильное желание снова отправиться в путь. Подальше от этого места, и как можно быстрее.

— А другая странность в том, — сказал Хатч, поднимая вверх обе руки, — что все это по-прежнему находится здесь.

Люк нахмурился.

Хатч указал на каменный постамент. — Никто не увез ничего в музей. Не думаю, что в лесах осталось много хороших экземпляров норвежской резьбы. Все они вывезены и сохранены. Защищены от кислотных дождей в витринах музеев Люнда или Стокгольма. Вот где я видел их раньше. — Хатч понизил голос. — Поэтому, между нами говоря, похоже, никто не знает, что здесь есть такое.

Люк не мог скрыть потрясение, услышав озвученный факт, хотя сам пришел к тому же неутешительному выводу.

— Никто не был здесь с того времени, как это место забросили. Бьюсь об заклад, шеф.

Люк покачал головой в недоумении, стараясь скрыть беспокойство.

Хатч понизил голос еще сильнее. — А если бы мы не заблудились, не промокли и не проголодались, было бы круто сделать такое открытие. Мы попали бы в газеты.

— Но сейчас здесь просто странно и страшно.

— Именно. Поэтому мы можем попасть в газеты по другой причине.

Они переглянулись, изобразив дикие ухмылки, когда снаружи вдруг раздался крик Фила.

24

Люк пулей выскочил из церкви. Дом поднялся на ноги, готовый то ли сжаться в комок, то ли бежать прочь. Фил стоял по колено в подлеске, спиной к часовне, и смотрел в сторону заросшего кладбища. Когда он повернулся, его лицо было окаменевшим от страха. Такое же выражение было у него, когда мы нашли его в лачуге, голым и бредящим. Брюки у него были расстегнуты. Похоже, он собирался отлить. Не будь он так встревожен увиденным, забавное было бы зрелище.

Откуда-то сзади доносилась громкая ругань Хатча. Он не пошел из церкви вслед за Люком. — Что случилось? — крикнул Люк Филу, и, не получив ответа, посмотрел на Дома.

Дом хлопал глазами. — Я не знаю, мать твою.

Сперва Фил кричал так, будто его укусили или обожгли. Но потом в его крике стало больше страха, чем боли. К тому моменту как Люк, перемахнув через скамьи, выскочил из здания в заросли, Фил уже замолчал и неподвижно стоял под дождем. Это было страшнее, чем его крик.

Люк посмотрел на затылок Фила, закрытый синим заостренным капюшоном куртки. — Филерз, что такое?

Фил смотрел сквозь деревья в сторону двух рунных камней, проглядывавших из зарослей перед церковью. Услышав голос Люка, Фил быстро заправился и застегнул штаны. Развернулся и бросился сквозь подлесок к церкви. Спотыкаясь, будто зачерпывал ногами морскую воду.

Дом и Люк, не удержавшись, переглянулись, но потом, смутившись, отвернулись друг от друга. Дом посмотрел через плечо Люка и заорал, — Хатч! Тащи сюда свою задницу. Сейчас же!

Хатч ответил что-то из недр церкви. Его голос был слишком глухой и тихий, чтобы можно было разобрать слова. Как будто он был занят чем-то. Но что сейчас могло быть важнее устроенного Филом шума?