Ёшкин кот - Арнольд Карлович Райсп

― А как она называется?

― Колесо крутить!

― Значит, на автомобильной шине сальто-мортале тоже можно крутить. И для черепной коробки польза. Соображать будешь лучше, ― насмешливо сказал Колька.

― Пожалуй, ― ответил Берка, ― только после этой круговерти туман в глазах и вороны мерещатся, того и гляди заодно с ними ещё и летать захочется. Уж лучше стать пожарным!

Вокруг пахло свежестью. Они, смеясь, шли вдоль невысоких деревянных домов городища, утопающих в зелени цветущих яблонь, сирени, среди молодых акаций, пахнущих пряным ароматом, от склонившихся веток с жёлтыми цветущими венчиками ― они, словно озорные девчонки, с любопытством выглядывали на дорогу из своих палисадников, разглядывая случайных прохожих, встречавших их любопытными взглядами.

― Скоро свистульки созреют, ― заметил Колька и ласково провёл рукой по желторотым цветущим венчикам акации, писклявые стручки акаций всегда радовали ребят.

― На обратном пути созреют, ― с усмешкой произнёс Берка, посмотрев искоса на Кольку.

Тихая, сонная улица привела их прямо к «ленинке», к возвышавшемуся круглому зданию городской бани. Берка вдруг заметил чёрный столб дыма, поднимающийся откуда-то из-за деревьев, росших вдоль дороги, за которыми виднелся провал, обрывающий линию горизонта.

― Что там такое? ― поинтересовался Берка и показал рукой в направлении, откуда стелилось тёмное, как смоль, облако дыма.

― Хорошо бы взглянуть, ― отозвался Колька и первым пересёк серую асфальтовую дорогу, обогнул стоящие по краю деревья и кусты и очутился на самом краю берега, который круто обрывался к молчаливой и спокойной реке, покрытой мелкой серебристой рябью.

Берка поспешил за ним. Свежий бодрящий воздух с реки ударил им в грудь.

― Смотри! Это же труба дымит! ― удивлённо закричал Берка. ― Никакой это не пожар. А жаль. А так с высокого берега хорошо было бы поглазеть на него. Может, и катер пожарный увидели бы.

В низине заречной части города виднелись жилые постройки, а у самого берега, у корпуса из красного кирпича, торчала огромная металлическая труба, которая, словно догоравшая свеча, остриём врезалась в небо, заполняя пространство над водой тугим густым дымом. Дым, подхватываемый ветром, тянулся вверх, кружа лохматыми лоскутами, медленно стелился над водой и простирался над низиной, словно взбунтовавшееся русло реки. Это дымила фанерка ― комбинат, где работала обдирка берёзовых чурок. Связанные стопой из брёвен, берёзовые плоты длинной вереницей растянулись вдоль берега, отделяя воду от песчаной полосы, они плавно качались на волне и ждали своей очереди, когда сплавщики-речники крючьями багров подцепят их и вытащат на берег для отправки в цех на обработку.

― А что из берёзы делают? ― поинтересовался Берка.

― Фанеру разную. Даже кабины для грузовиков.

― Правда? Что, и пожарные из фанеры? Они же сами сгореть могут!

― Точно не знаю. А вот лыжи и клюшки бывают из фанеры. Из специальной. Слоёной. Это я точно знаю! Сами с ребятами из неё делали. Правда, тяжеловаты получались. А вот лыжи-бочата из досок бочки в самый раз. Приезжай зимой на каникулы, дам покататься.

― Бочата?! Название какое-то странное.

Солнечный диск, зависший над головами ребят, плескался в прохладной речной воде, отражая от её поверхности слепящие солнечные лучи. Друзья беззаботно шли вдоль осыпавшегося крутого берега реки, поднимая с земли попадавшие им камешки и, развлекаясь, метали их в реку, стараясь добрасывать до воды.

Вдали на пригорке у обрыва речки Тюменки, младшей сестры Туры, показалось невысокое здание пожарного депо. У распахнутых ворот виднелось ярко-красное пятно.

― Похоже, пожарная машина! ― с волнением произнёс Берка.

― Бежим смотреть, ― крикнул Колька и от радости подпрыгнул, словно вместо ног у него были пружинки (словно кузнечик, встревоженный в траве).

Берка, держа в руке поднятый камень, не глядя, запустил его в сторону реки. Переглянувшись, смеясь, они разом сорвались с места и, обгоняя друг друга, припустили бежать в манящую их сторону, сиявшую ярко-красным огнём.

В один из жарких июльских дней Колька с Беркой решили с утра полакомиться горохом. Забравшись в огород, они обшарили сначала грядку с огурцами, затем прошлись по грядке с морковью и бобами. Напоследок решили разворошить гороховые плети, цепко державшиеся закрученными усами за хворостинки, которыми были утыканы все грядки. Насытясь, они еле-еле выползали из огорода с раздутыми животами и полными карманами зелёного гороха.

― Давай залезем на забор, ― предложил Колька.

Забравшись на забор, Колька уселся на один столб ворот, а Берка ― на другой, и они стали неторопливо шелушить набухшие стручки, выколупывая из них зелёные ядрышки гороха и забрасывая горошины одну за другой в рот. Стручки, освободившиеся от горошин, бросали на землю, и у ворот образовалось большая горка шелушённых стручков.

― Намусорили, теперь и родители заметят, что мы драли горох, попадёт нам по первое число, ― сказал Колька.

― Давай бросать стручки на дальность, до того места, где бродят куры бабки Нюры, ― предложил Берка, ― а то в меня уже что-то не лезет горох. А тебе до них не слабо добросить? ― добавил он и первым метнул целую горсть стручков.

Колька, едва удержавшись на столбе, решил не отставать. Тоже метнул, только два стручка.

― Мне жалко горох раздавать курам, ― сказал он.

Куры, обрадовавшись такой щедрости мальчиков, как шальные набросились на стручки, стараясь склевать ещё плотную, не совсем вызревшую кожуру. Но