Вопросы теории гибридной войны - Александр Александрович Бартош

другой стороны, информационно-коммуникационные технологии предоставляют возможности для осуществления внезапных информационных «вбросов», направленных на дестабилизацию обстановки в стране, дискредитацию лидеров, формирование манипулируемых протестных выступлений, нанесение ущерба международному имиджу государства. Примеры стратегических информационных атак последних лет: инсинуации вокруг сбитого в небе Украины малайзийского лайнера, «дело Скрипалей», ориентированный на подрыв российского спорта сфабрикованный допинговый скандал, провокационная деятельность в Сирии псевдогуманитарной организации «Белые каски».

Несмотря на отсутствие явной идеологической ориентации, ГВ представляет собой политическую деятельность, расширенную форму ведения войны: ее приоритетом является нападение на социально-политические уязвимости государства или правительства; она предпочитает невоенные инструменты, ориентированные на все общество, политическую систему и их информационную сферу; ее стратегия построена на манипуляции пороговыми представлениями, чтобы замедлить или парализовать реакцию местных и внешних участников; она использует насилие на самом низком экономически эффективном уровне.

Киберсфера, цифровое, виртуальное измерение являются видимыми отличительными признаками этой современной формы войны от прежних стратегий и тактик. В дальнейшем возрастающая роботизация войны будет включать применение ИИ, как это уже происходит в экономической области, где высокочастотный трейдинг, или высокочастотная торговля (англ. High-frequency trading, HFT), превратился в основную форму алгоритмической торговли на финансовых рынках, в которой современное оборудование и алгоритмы используются для быстрой торговли ценными бумагами. В HFT используются специальные торговые стратегии, при которых компьютеры без участия человека покупают и продают позиции в течение долей секунды. Именно такое использование ИИ в торговле послужило одной из причин мирового финансового кризиса 2008–2009 гг.

Управление электоратом — это еще один эффект, который достигается киберинструментами, и современные алгоритмы уже используются в анализе / прогнозировании тенденций на выборах.

Существует ряд других инструментов ГВ: организованная преступность и финансовая война, терроризм, экстремизм, сепаратизм. Первая из них обеспечивает не только основу для нерегулярных формирований, незаконную логистику и финансирование, но и создает площадку для успешных операций в области информационной / кибервойны (например, хакеров и (или) организации кибербеспорядков). Финансовая война также может быть формой ненасильственного конфликта, который используется для достижения политических и социальных целей. Терроризм, экстремизм и сепаратизм представляют собой средства расшатывания государственных устоев путем манипулируемого из-за рубежа воздействия на административно-политическую и культурно-мировоззренческую сферы, организации цветных революций как уникальных ускорителей ГВ.

Информационные атаки могут начинаться неожиданно и стремительно развиваться, что требует наличия сил и средств, способных энергично и оперативно противостоять подрывным информационным усилиям, направленным против России. Подобные структуры созданы и успешно действуют в МИД и Министерстве обороны РФ, однако для их поддержки необходимо шире привлекать экспертное сообщество, представителей бизнес-структур, некоторые общественные организации.

В целом угрожающая реальность наращивания интенсивности, изощренности и разнообразия подрывных операций ГВ против России требует развертывания на государственном уровне широкой информационной работы по повышению осведомленности правящих элит об опасностях ГВ как новой формы межгосударственного противостояния, которая ещё в течение многих десятилетий будет определять развитие системы обеспечения национальной и глобальной безопасности. Наряду с этим необходима организация экспертно-аналитической деятельности как основы централизованного противодействия ГУ в интересах разработки и принятия стратегических решений на основе всестороннего учета факторов времени, пространства и внезапности.

Сегодня в нашей стране необходима концентрация усилий ученых многих областей знания для обсуждения возможных контуров того фундаментального научного задела, который может быть необходим и достаточен для развития науки в интересах безопасности и обороны вплоть до 2050 г. Из этого и нужно бы исходить руководителям министерств и ведомств.

Фактор стратегической мобильности

В XXI в. существенно расширилась география применения ВС США. Одновременно военные приготовления НАТО приобрели новое измерение в связи с нарастающей гибридизацией альянса, совершенствованием его возможностей проецировать силу на удаленные ТВД.

«Словарь военно-политических и военных терминов Россия — НАТО» определяет стратегическую мобильность как «способность к быстрому и эффективному перемещению войск и их тылового обеспечения на большие расстояния между ТВД, регионами или за пределы зоны ответственности НАТО».

Если во время существования СССР и Организации Варшавского договора функции альянса были ограничены военными вопросами, а географически — зоной его ответственности, то с начала 1990-х гг. были запущены механизмы расширения и гибридизации военно-политического блока. В результате весь мир превращается в зону ответственности НАТО, а кроме военных задач, «гибридному» альянсу предписано заниматься широким, спектром силовых и несиловых вмешательств в дела суверенных государств и целых регионов с опорой на технологии ГВ и цветных революций. По-новому ставится задача обеспечения внезапности и стратегической мобильности.

Генсек НАТО Йенс Столтенберг сформулировал своеобразное кредо военно-политического блока: «Высокая готовность является основой обеспечения безопасности во все более непредсказуемом мире».

С вопросами обеспечения стратегической мобильности в НАТО тесно связывают понятие стратегического развертывания ВС, которое включает комплекс мероприятий по переводу ВС на военное положение, создание группировок ВС для ведения и завершения непосредственной подготовки к войне. В ходе стратегического развертывания осуществляется перевод ВС с мирного на военное положение, оперативное развертывание группировок, стратегические перегруппировки войск на ТВД и развертывание стратегических резервов.

Однако содержание факторов обеспечения внезапности и стратегической мобильности в классических военных конфликтах имеет существенные отличия при подготовке альянса к ведению ГВ, что в более широком контексте отражается в процессе гибридизации НАТО.

В процессе гибридизации военно-политического блока главное место отводится расширению НАТО, повышению военной активности у рубежей России, усилению готовности и мобильности ВС.

Возрастающее влияние значимости факторов времени, пространства и внезапности поставили перед США и НАТО задачу сокращения сроков развёртывания крупных воинских контингентов в различных регионах мира, прежде всего, в Европе, что требует придания нового качества фактору стратегической мобильности войск. Пентагон считает одним из важнейших приоритетов укрепления военной машины развитие сил и средств стратегических перебросок, которое осуществляется на основе положений концептуального документа Комитета начальников штабов «Требования к системе стратегической мобильности вооружённых сил».

Концепция отрабатывается в ходе многочисленных военных учений НАТО с отработкой задач стратегической мобильности. Способность НАТО к переброске через Атлантический океан сил усиления в Европу отрабатывалась в ходе военного учения «Трайдент джанкчер — 2018» (Единый трезубец) 25 октября — 7 ноября 2018 г. с участием 50 000 военнослужащих из 31 государства НАТО и стран-партнеров. Основная часть данных учений в рамках статьи 5 договора НАТО по коллективной обороне проводилась в Норвегии, близлежащих водах и в воздушном пространстве этой страны; значительные предварительные элементы учений проводятся в Исландии и воздушном пространстве Швеции и Финляндии; по сценарию отрабатывались действия в связи с угрозой, исходящей от вымышленного практически равного противника на северо-восточном фланге Североатлантического союза.

В последние годы в Норвегии регулярно проводились другие крупные учения НАТО, такие как «Арктик чэллендж», «Колд риспонс» и «Дайнэмик монгуз». В ходе таких учений наряду с миссией альянса по патрулированию воздушного пространства в Исландии, Североатлантический союз приобретает определенные навыки