Живые души. Роман-фантасмагория - Алена Даль

Заговорив о деньгах, вспомнили о бюджетах. Отдуваясь и отирая лоб платком, Тупикин зачитал по бумажке цифры, свидетельствующие о весьма скромных успехах района. Что говорить, похвастать Ивану Дмитриевичу было нечем, по показателям развития его район плёлся в хвосте области. Собравшиеся укрепились в мысли о «счастливом билете», выпавшем на долю Чернавска в лице компании «Траст-Никель», способном радикально изменить ситуацию. Взоры обратились к Семёнову. Никто не заметил адресованный ему еле уловимый кивок, которым директор информагентства предварил речь руководителя геологоразведки.

– Прежде всего мне хотелось бы прокомментировать ситуацию с арестом атамана Черпака, – начал своё выступление Семёнов.

В зале загалдели.

– Пока ведётся следствие, мы не вправе делать выводов, но своё суждение я позволю себе высказать. Ни для кого из присутствующих не секрет, что в конкурсе на разработку чернавского месторождения кроме компании «Траст-Никель» принимали участие ещё два претендента. А до этого на лицензию претендовали ещё и иностранные инвесторы. Но Бог с ними, с иностранцами. О добыче никеля заговорили за год до того, как стало известно имя победителя конкурса. А народные протесты начались сразу же после. Стоит ли удивляться такому совпадению? На мой взгляд, нет. Всё окончательно стало на свои места, когда в адрес компании «Траст-Никель» посыпались сначала ультиматумы и угрозы, а затем последовало анонимное предложение по телефону откупиться от народного протеста. Была названа сумма в сорок тысяч евро. Как вы знаете, сумка именно с такой суммой денег была обнаружена в доме Черпака. Компания «Траст-Никель» вынуждена была согласиться на сделку с тем, чтобы прекратить бессовестный шантаж в свой адрес со стороны так называемых защитников экологии.

– Зачем же всё мешать в одну кучу? – возмутился с места директор заповедника Климов. – Во-первых, я считаю некорректно говорить о недоказанной пока вине подозреваемого. Презумпцию невиновности никто не отменял. Во-вторых, даже в случае если вина будет доказана, в чём лично я глубоко сомневаюсь, не стоит переносить обвинение в адрес одного человека на всё население района. Этак и меня можно обвинить в косвенном вымогательстве средств на защиту Чернавского заповедника!

Раздались возгласы. Секретарь строго призвала к порядку и предложила дослушать выступление Семёнова до конца.

– Я не случайно употребил выражение «так называемых защитников экологии», – продолжил тот, – это ещё мягко сказано. А как ещё по-другому можно назвать людей, которые врываются в лагерь геологов, крушат бытовки, машины, оборудование, избивают сотрудников компании и грозятся поджечь всю территорию геологоразведки? Последний погром нанес компании ущерб порядка пятнадцати миллионов рублей. Кто его будет возмещать? Район? – Семёнов повернулся к взмокшему Тупикину. – Страховые компании? Или, может быть, заказчики, финансирующие протестные настроения чернавцев? – он налил в стакан воды и залпом выпил. – А теперь вернёмся к бюджетам. От имени компании я уполномочен донести, что «Траст-Никель» берёт на себя обязательства не только минимизировать возможный ущерб для экологии, но и вложить значительные средства в развитие района: в дороги, в школы и детсады, в культуру, и в заповедник, кстати, тоже, – повернулся к Климову выступающий. – И всем нам будет обидно, если деньги вместо того, чтобы пойти на защиту экологии и развитие социальной сферы, пойдут в карманы шантажистов и на покрытие убытков от действий чернавцев, подстрекаемых так называемыми экозащитниками.

Орешкин исподтишка оглядел участников заседания и с удовлетворением отметил, что в глазах большинства из них читалось согласие с доводами оратора.

– Областной департамент экологии и природопользования совместно с компанией «Траст-Никель» подготовили проект Меморандума о взаимопонимании, – секретарь раздала заседателям папки. – В нём обозначены основные принципиальные позиции и регламенты решения возникающих спорных вопросов. Предлагаю всем ознакомиться с документом, обсудить и подписать его. Надеюсь на ваше понимание, коллеги.

Семёнов сел на место.

– Я целиком и полностью поддерживаю предложение Семёнова, – подал голос вновь принятый в Совет и. о. главы департамента экологии и природопользования Головко, – только взвешенный, конструктивный разговор позволит нам прийти к взаимопониманию.

Руку поднял социолог Корякин:

– Мне хотелось бы отметить открытость и лояльность компании «Траст-Никель», её готовность вести диалог с местным населением, несмотря на ущерб, нанесённый действиями отдельных радикалов. Также хочу обратить внимание присутствующих на явную политическую подоплёку искусственно раздутого, на мой взгляд, конфликта. Этого нельзя замалчивать, – Корякин выразительно погрозил пальцем невидимому оппоненту. – Со своей стороны предлагаю разобраться: от чьего имени действуют активисты, выступающие против никеля? Вправе ли они говорить от лица всех жителей Чернавского района? Для этого надо провести социологическое исследование, организацию которого готова взять на себя кафедра социологии и политологии, которую я представляю.

Его поддержал молодой лидер общественной организации «Чернавцы за прогресс», сидящий по правую руку от социолога. Он заверил заседателей в том, что далеко не все жители Чернавского района выступают против никелевых разработок. Большинство молодых чернавцев с надеждой смотрят в новое будущее, обещанное им компанией «Траст-Никель» и руководством района.

За соцопрос проголосовали большинством голосов с пятью воздержавшимися. Секретарь пометила в протоколе имя исполнителя: Корякин.

Взявший следом за Корякиным слово юрист Урывайко остановился на положениях законодательства, ужесточившего меры в отношении участников несанкционированных митингов и других массовых выступлений. Он призвал правоохранительные органы решительнее бороться с любого рода провокациями и наказывать злостных нарушителей правопорядка по всей строгости закона, какими бы мотивами ни были продиктованы их действия.

Дело двигалось к завершению собрания. Бутылки с водой опустели. Люди утомились, некоторые с беспокойством поглядывали на часы. Оставалась формальная концовка, именуемая в любой повестке словом «Разное». Тут-то и началось. Чинное заседание вдруг разлетелось на куски, монотонная вязь голосов взорвалось возмущёнными возгласами из ряда наблюдателей. Они скромно сидели вторым полукругом на приставленных к стенке стульях и следили за происходящим, не имея права ни голосовать, ни выступать с протокольными речами. Но задавать вопросы – такого права их никто не лишал. Долго кипевшая галёрка разразилась десятком «почему?»:

– Почему в Общественном совете с каждым разом становится всё меньше представителей общественности и всё больше представителей власти?

– Почему уходят профильные учёные? Почему на их место приходят социологи, политтехнологи и финансисты?

– Почему на заседании нет представителя казачества? Почему на место одного выбывшего чиновника сразу приходит другой, а замены арестованному Черпаку нет?

– Почему при исследовании экологического фона замеры производятся в местах, указанных разработчиком месторождения?

– Почему до сих пор не представлен полностью весь пакет документов, необходимых для начала работ? А те, что представлены, не содержат полной объективной информации?

Овальный стол пришёл в движение. Задвигались стулья, наперебой зашумели голоса, зашептались, завозмущались, закричали что-то в ответ. Эпштейн беспомощно развёл руками. Секретарь неистово звенела в колокольчик.

– Позвольте мне, – поднялся Орешкин.

Шум стих, замолк и звук колокольчика. Неприметный человек в сером костюме, до сих пор не издавший ни единого звука, мягко развернулся лицом к галёрке и грустно обвёл мудрыми жёлтыми глазами сидящих на приставных стульях людей.

– Уважаемые наблюдатели, – обратился он к ним тихим голосом, – если бы вы только знали, как трудно собрать в одном месте всех, кто озабочен проблемами экологии, экономического развития и социального благополучия региона. Как сложно добиться взаимопонимания между ними. Так же, как каждому из нас непросто совмещать работу, деньги, здоровье, личные интересы, ответственность за семью. Каждый раз приходится выбирать.

Люди недоверчиво слушали оратора, не понимая, к чему тот клонит.

– Вот вы спрашиваете: почему нет представителей общественности? Позвольте, как же нет – вас одиннадцать человек и ещё семеро сидят за столом. Согласен, трудно бывает признать, что не вся общественность разделяет вашу точку зрения – не так ли? – серый человек сочувственно вздохнул. – Вот и история с Черпаком говорит о том же: кто-то выбирает высокую идею, а кто-то – личное финансовое благополучие. И со стороны не заметить разницы, – Орешкин грустно покачал головой. – Вы говорите, казачество. А где было казачество, когда объявили конкурс? Спали-спали и вдруг проснулись? И потом, те же казаки сами выбирали районную власть, никто их не неволил голосовать за Тупикина. Правильно я говорю, Иван Дмитриевич? – повернулся он к главе района.