Та, что стала Солнцем - Шелли Паркер-Чан

молодой монах, обливаясь потом. Когда Настоятель изумленно посмотрел на него, монах бросился на колени и быстро выпалил: – Тысяча извинений. Но – прибыл генерал армии Великого князя Хэнань!

Настоятель нахмурился:

– Что? Почему нас не предупредили заранее о его визите? Где он сейчас?

Молодой монах открыл рот, но тут раздался высокий, резкий голос:

– Давно не виделись, достопочтенный Настоятель!

Свет померк, когда генерал шагнул в высокий дверной проем храма Небесных Императоров, и монахи ахнули от ужаса. Они со страхом, гневом и отвращением отпрянули от осквернившего храм гостя, так как генерал был тем самым евнухом, которого Чжу видела несколько лет назад с крыши Храма дхармы. Тогда он был юношей, даже моложе, чем Чжу сейчас. Эти годы должны были превратить юношу в мужчину, но сейчас у Чжу возникло впечатление, что она видит точную копию того человека такого же изящного и красивого, каким он был тогда. Только его девичье лицо потеряло чистую миловидность и вызывало тревогу: в его резкой, призрачной красоте скрывалось такое же огромное напряжение, как в самой высококачественной закаленной стали.

Вместо кожаных доспехов солдата генерал был одет в металл. Его округлая нагрудная пластина казалась темным, блестящим зеркалом. Волосы с каждой стороны головы были заплетены в тонкие косы, уложенные петлями, как у воина-монгола. Когда он подошел ближе, Чжу увидела, что в нем течет кровь наньжэней. Но это было понятно: ни один монгол не вынес бы унижения такого наказания и не позволил бы сделать с собой такое.

– Ваше вторжение незаконно, генерал, – произнес Настоятель, шок сделал его опрометчивым. Здесь, в его собственных владениях, он был властителем, и посягательство на его власть перед всеми его монахами заставило его ответить резко: – Позвольте мне напомнить вам, что даже принцы крови подчиняются нашим правилам, когда они ступают на эту землю. Вам не разрешено входить сюда.

– А, это правило. Я и забыл, – сказал генерал, приближаясь к нему. Его лицо ничего не выражало, и казалось, у этого человека полностью отсутствует внутренняя жизнь. – Приношу извинения. – Он говорил на северном наречии, на котором часто разговаривали посетители монастыря, но с резким акцентом, такого Чжу никогда раньше не слышала. С монгольским акцентом. У него за спиной пламя ламп опало, потом снова вспыхнуло, когда в храм проскользнули призраки. Он остался прежним, и они тоже. Кожа Чжу покрылась мурашками. Вид бледных теней, толпящихся вокруг него, был еще более странным, чем в тот, первый раз. За все прошедшие с того дня годы, скольких людей она бы ни встречала, она не видела ничего подобного этому зрелищу.

Когда Чжу смотрела на евнуха, стоящего среди призраков, она вдруг ощутила где-то глубоко внутри себя полузабытый звон задетой струны. Струны, соединяющей похожих людей. Она вспомнила, как Настоятель унизил евнуха много лет назад, и инстинктивно поняла, что за его невозмутимостью скрывается сардоническая усмешка. Евнух очень хорошо понимал, как его присутствие выводит из себя и оскорбляет монахов. Он платил болью за боль, не забывая ничего.

Евнух перевел взгляд с Настоятеля на шеренгу послушников с обожженными головами.

– Но я вижу, что прервал вашу церемонию, поэтому буду краток. В свете недавних тревожных событий Великий Хан приказал защитникам империи удвоить военные действия против ее врагов. Великий князь Хэнань желает получить от монастырей заверения в поддержке его усилий по восстановлению стабильности на юге. – Его голос звучал так спокойно, что Чжу показалось, будто она одна услышала в нем ярость, когда он прибавил: – Я уверен, что этот монастырь, будучи верным подданным Великой Юань, без колебаний окажет нам полное содействие.

«Недавние тревожные события». Он имел в виду обнаружение мятежниками, Красными повязками, Сияющего принца. Империя Великая Юань, чувствуя, что Небесный мандат ускользает, очевидно, так боялась за себя, что предприняла шаги, чтобы у монастырей не возникло соблазна поддержать мятежников-наньжэней деньгами и влиянием.

Евнух окинул взглядом зал, тонкую деревянную резьбу стропил и колонн, золоченые статуи и фарфоровые курительницы.

– Какого процветания добился ваш монастырь с тех пор, как я был здесь в прошлый раз. Золоченые храмы и крыши под черепицей из нефрита! Действительно, Небеса вам улыбаются. – И, снова глядя на Настоятеля, он сказал: – Великий князь Хэнань поручил мне сообщить вам, что этот монастырь отныне должен отправлять две трети своего годового дохода от земель и других источников непосредственно администрации провинции для использования в борьбе Хэнань против мятежников. – И прибавил резко: – Учитывая то, что целью монахов является отказ от всех земных благ, я уверен, что вы не испытаете больших лишений.

«Две трети». Чжу видела, как чудовищная величина этой цифры повлияла на Настоятеля и разгорающуюся в нем ярость. Это была ярость, лишенная официальной учтивости, и Чжу с тревогой увидела, что Настоятель, который всегда сознавал, в чем он сильнее всего, понятия не имеет, что евнух мстит ему за прошлое унижение. Он видел только эту красивую внешность, полупрозрачную, как белый нефрит.

Она шагнула вперед, и это движение вызвало взрыв боли в ее голове и коленях. Внутри этой боли была еще одна, более слабая: это пульсировала нить, соединяющая их с евнухом. Он повернулся и посмотрел на нее, холодное совершенство его лица нарушила морщинка удивления. «Одинаковые люди узнают друг друга», – встревоженно подумала она. И произнесла настойчиво:

– Достопочтенный Настоятель…

Но Настоятель не слышал. Не отрывая взгляда от генерала Великой Юань, он выпрямился во весь рост. Он был высоким, могучим мужчиной и навис, полный гнева, над хрупким евнухом.

– Две трети! – прогремел он. Он знал так же хорошо, как Чжу, что это их превратит в нищих. – И Великий князь Хэнань послал свою марионетку, чтобы нанести мне подобное оскорбление!

– Вы отказываетесь? – спросил евнух, ужасно заинтересовавшись.

– Знайте, генерал, что всем, чем владеет монастырь, он владеет по воле Небес. Требовать то, что принадлежит нам, – значит отворачиваться от благословения Будды. Зная о таких последствиях, вы все равно пойдете этим путем?

Чжу знала, что означает торжество в голосе Настоятеля. И почему Настоятель не должен был отказать выполнить это требование? Невозможно уничтожить самое мощное средство защиты монастыря: то, что любой вред, нанесенный ему, отзовется для обидчика страданиями во всех следующих жизнях.

Но, к ужасу монахов, евнух только рассмеялся. Это был страшный смех, оскверняющий все святое.

– Достопочтенный Настоятель, вы пытаетесь меня напугать? Несомненно, эта угроза подействовала бы на Великого князя Хэнань или даже на моего хозяина, господина Эсэня. Но почему они послали именно меня, как вы думаете? – Его голос стал мрачным и хриплым: его ярость была направлена столько же на себя самого, сколько и на Настоятеля. –