Главный хирург Н. Н. Бурденко - Марк Мирский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Руководители военно-медицинской службы одобрили бригадно-поточный метод работы. Этот метод позволил значительно увеличить производительность труда хирургов и полностью разгрузить их от выполнения второстепенных обязанностей.
Главный хирург Красной Армии Н. Н. Бурденко призывал врачей быть особенно внимательными при оказании медицинской помощи тяжелораненым воинам. И медикам удалось добиться больших успехов в лечении тех воинов, которые получили в боях тяжелые ранения. При проникающих ранениях груди, например, летальность, т. е. смертность, снизилась (по сравнению с прошлыми войнами) в 2–4 раза, а опасное осложнение — гнойное воспаление плевры — наблюдалось в 2–4 раза реже. При проникающих ранениях черепа тяжелые осложнения — абсцессы мозга — прежде возникали почти в 70 проц. случаев, а во время Отечественной войны — только в 12,2 проц., летальность в медицинских учреждениях уменьшилась вдвое. Значительно меньше раненых погибло при ранениях живота и других тяжелых поражениях.
Одна из главных причин этих достижений медиков была в том, что, выполняя рекомендации главного хирурга Красной Армии и его помощников, они осуществляли раннюю госпитализацию тяжелораненых. В результате своевременного выноса с поля боя и быстрой эвакуации пострадавших воинов рано доставляли в выдвинутые вперед, поближе к линии фронта, дивизионные медицинские пункты (медико-санитарные батальоны). Те, у кого были наиболее тяжелые ранения, сразу попадали под квалифицированное наблюдение врачей-специалистов, получали надлежащее лечение и уход: лишь затем их направляли в специализированные госпитали.
Данные, приходившие к Н. Н. Бурденко, как главному хирургу Красной Армии, с разных фронтов, были отрадными. Они убедительно подтверждали, что ранняя госпитализация воинов, получивших тяжелые ранения в живот и таз, в череп и грудную клетку, значительно снижала опасность, связанную с тяжестью поражения и запоздалым оказанием хирургической помощи.
Огромный авторитет среди всех советских медиков — и военных и гражданских — помогал Николаю Ниловичу справляться с нелегкими обязанностями руководителя самого главного звена военно-медицинской службы — хирургической помощи воинам Красной Армии.
Отличными помощниками Бурденко стали заместители главного хирурга С. С. Гирголав, В. С. Левит, В. Н. Шамов. Последовательными бурденковцами проявили себя главные хирурги фронтов и армий крупные специалисты хирурги С. И. Банайтис, П. А. Куприянов, М. Н. Ахутин, А. А. Вишневский, Н. Н. Еланский, В. И. Попов, В. В. Кованов, В. И. Стручков и многие другие. На каждого из них можно было смело положиться.
И все-таки Николай Нилович стремится на фронт, туда, где его личное присутствие может ободрить самоотверженных врачей, фельдшеров и санитаров, где его зоркие глаза могут подметить изъяны в организации и способах лечения и ухода за ранеными, в эвакуации их в сравнительно безопасные тыловые госпитали.
…Вот Бурденко прибыл в один из прифронтовых госпиталей. Военный врач М. Б. Суходрев, работавший в этом госпитале, вспоминает:
«В течение первой половины дня Н. Н. Бурденко шаг за шагом ходил и следил, как ведется прием раненых, отмечал… изучал, каким образом мы вели запись, прием, первичную регистрацию прибывших контингентов раненых… Он потребовал немедленно кормить больных, обязательно давать им горячий сладкий чай и выбирать ослабевших в результате транспортировки раненых, с тем чтобы их быстрее доставить в перевязочные для первичного осмотра врачом.
Нас всех поразило его длительное наблюдение в приемном отделении за качеством стрижки всех раненых, и особенно раненных в голову… Он указывал, что раненый должен быть хорошо вымыт и осторожно перенесен в приемно-диагностическую палату, прежде чем он будет подвергнут обследованию, оперативному вмешательству или какому-либо другому виду лечебных мероприятий».
Врачей поразило пристальное внимание Бурденко к «мелочам». Кто-то тогда же спросил его, так ли уж все это важно в боевой обстановке, во фронтовых условиях; ведь судьбу раненого в конечном счете решает операция, мастерство хирурга, а не эти мелочи.
— У хорошего хирурга нет мелочей, — ответил Николай Нилович. — Театр начинается с вешалки, а госпиталь — с приемного покоя, это зеркало работы хирургов.
Более двух суток провел Бурденко в нейрохирургическом отделении госпиталя — в то время там было много раненных в голову и в позвоночник. Он произвел детальный обход, подробно расспрашивал всех раненых, подолгу останавливался около тех, кто особенно привлекал его внимание. Затем, взяв истории болезни, рентгеновские снимки, данные лабораторных исследований, он подверг их подробному анализу. Все свободные от дежурства врачи госпиталя, заполнившие большой зал, внимательно слушали, записывали, запоминали.
— Есть ли у вас вопросы? — Николай Нилович оглядел собравшихся. — Прошу в письменном виде.
Вопросов было много, и на каждый из них Бурденко дал обстоятельный ответ. Последняя записка привлекла особое внимание главного хирурга.
«До вашего приезда, — вслух прочитал Бурденко, — мы были твердо убеждены, что вся работа у нас строится правильно, что она соответствует основным принципам специализированной хирургической помощи…»
Николай Нилович остановился и сурово глянул на врачей, словно хотел найти среди них автора записки.
— Самоуспокоенность, зазнайство — худший враг хирурга. А в госпитале многого не сделали, многого не выполнили. Здесь даже есть врачи, которые не понимают сути нашей военной медицины.
Бурденко был суров, но справедлив в своих требованиях. И врачи госпиталя поняли его. На основе указаний главного хирурга вся лечебная работа госпиталя была перестроена.
Через несколько месяцев, при очередной поездке на фронт, Николай Нилович вновь попал в этот госпиталь. После детального осмотра он сказал врачам:
— Вот теперь я у вас хотел бы поработать!
В устах Бурденко это была самая высокая похвала.
«Н. Н. Бурденко проводит долгое время в полевых медицинских учреждениях, — писал о нем начальник Главного Военно-санитарного управления генерал-полковник медицинской службы Е. И. Смирнов, — изучает опыт, знакомит войсковых хирургов с основами военно-полевой хирургии, дает конкретные установки по организации хирургической работы».
В годы войны фронтовые врачи руководствовались едиными идеями и принципами советской военно-полевой медицины, в разработке которых активно участвовал академик Бурденко.
В основе советской военно-полевой медицины лежали единые принципы хирургической и терапевтической работы в полевых условиях; преемственность в обслуживании раненых и
больных на различных этапах эвакуации; обязательная краткая, четкая и последовательная медицинская документация, позволяющая производить полноценную сортировку раненых.
С успехом использовалась система этапного лечения с эвакуацией по назначению.
После того как санитары и санинструкторы вынесли раненого с поля боя, его доставляли сначала на батальонный, а потом на полковой медицинский пункт. На первом — фельдшер, а на втором — врач оказывали раненому неотложную помощь и эвакуировали его на дивизионный медицинский пункт (в медико-санитарный батальон). Здесь опытные хирурги, внимательно осмотрев раненого, производили различные операции, прежде всего первичную обработку раны.
Потом уже, в зависимости от состояния раненого, характера и расположения раны, его направляли в полевой подвижный госпиталь или еще дальше, за пределы войскового района, — в армейский, а потом во фронтовой госпитали. Оттуда военно-санитарный поезд увозил пострадавших в боях в тыл, в эвакуационный госпиталь (эвакогоспиталь).
Все Э1и медицинские учреждения находились на различном расстоянии от линии фронта. Батальонный медицинский пункт располагался на передовой, а полковой — в непосредственной близости к полю боя. Дивизионный медицинский пункт (медико-санитарный батальон) находился обычно в 10–20 километрах, а перед наступлением— даже в 6–8 километрах от линии фронта. В 30–40 километрах размещались армейские, а еще дальше — фронтовые госпитали.
Следует отметить, что армейские и фронтовые госпитали обычно были специализированными. Сюда эвакуировали раненых с поражениями грудной клетки и живота, черепа и лица, позвоночника, бедра и крупных суставов. Это и была эвакуация по назначению.
Во всех медицинских учреждениях, куда последовательно поступали раненые, медики проводили различные лечебные мероприятия. На батальонном медицинском пункте, например, производили перевязку и накладывали транспортную шину. На полковом медицинском пункте порой осуществляли так называемую вагосимпатическую блокаду, позволявшую эффективно бороться с шоком. В медико-санитарном батальоне делали сравнительно несложную операцию, в хирургическом полевом подвижном госпитале — более крупное хирургическое вмешательство, а в специализированном армейском и фронтовом госпиталях — тонкие, ювелирные операции, доступные лишь высококвалифицированным специалистам-хирургам.
