Тридцать три рассказа об инженерах - Денис Борисович Сухоруков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но Владимиру повезло. В Омске он случайно столкнулся с профессором, который набирал людей для полярной геологической экспедиции вверх по Оби и далее в Северный Ледовитый океан. Таким необычным путём он выбрался из Сибири и вместе с экспедицией попал в Архангельск, оккупированный в то время англо-американскими войсками. А уже оттуда Владимиру Зворыкину удалось на туристическом пароходе перебраться в Норвегию. Затем его путь лежал через Копенгаген в Лондон, а уже потом – в Америку.
Вечером 31 декабря 1918 года Владимир Зворыкин впервые в жизни увидел с палубы парохода статую Свободы. И с этого момента начался американский период его жизни. Как это часто бывало с русскими эмигрантами в Америке, сначала ему пришлось пройти через беспросветную бедность, но потом предпринимательская жилка (вот где проснулись «купеческие» гены отца!) взяла своё, и дело постепенно пошло на лад. Он ввязывался то в одно, то в другое предприятие. Сначала пробовал собирать и продавать средневолновые радиоприёмники, потом сигнализацию для железной дороги, потом радиоприёмники для автомобилей. Кстати, интересная подробность: радио в автомобиле – это было в те годы новостью даже для Америки. Но полиция наложила на него запрет, объяснив, что авторадио отвлечёт внимание водителей от дороги и увеличит риск аварий. Многие автолюбители ухмыльнутся сейчас, если об этом узнают.
Так Владимир Зворыкин не стал пионером авторадио. Но зато днём и ночью не переставал мечтать о телевидении.
Наконец, устроившись в крупную компанию Westinghouse Electric, он начал работы над электронным телевидением. Меньше чем за два месяца, практически в одиночку, он полностью собрал электронную телевизионную систему. Владимир Козьмич был горд результатами и проводил много времени в библиотеке в поисках подходящего названия для своего изобретения. В итоге передающую электронную трубку он решил назвать «иконоскоп» (от греческого «eicon» – образ, и «scopeo» – смотрю), а принимающую – «кинескоп» (от греческого «kineo» – двигаться). Всю свою дальнейшую жизнь он посвятил улучшению качества изображения на телевизионном экране.
В Россию он потом приезжал несколько раз по приглашению советского правительства и даже читал лекции студентам университетов. Рассказывают даже, что он тайком пробирался в свой Муром, чтобы взглянуть на родные места. Из ностальгии.
Великий Эс Пэ
Сергей Королёв(1907–1966)
1911 год, город Нежин
Есть такой украинский городок Нежин, тихий и провинциальный, с одноэтажными домиками и маленькими церквями. Раньше он был ещё меньше и тише, чем сейчас, и весной утопал в ароматной сирени. Ничто в городке не нарушало тишины и покоя, кроме колокольных звонов. Но однажды в мае весь Нежин высыпал на улицы: оказалось, приехал один из первых русских пилотов Сергей Уточкин. Он решил показать местным жителям полёт на аэроплане. Уточкин считался легендой – о нём все слышали, но никто не видел его живьём. Об аэропланах можно сказать то же.
На поле за городом собрались жители, от грудных младенцев до глубоких стариков. Уточкин в кожаном лётном костюме и в очках пилота резким движением руки раскрутил пропеллер. После того он лихо запрыгнул в аэроплан. Мотор зарычал, и машина пошла на взлёт. Среди жителей, завороженно смотревших на это чудо, находился и четырёхлетний круглолицый мальчишка Серёжа вместе с бабушкой. Своей маме, которая не видела полёт Уточкина, он потом расскажет: «Я сам видел, как полетела машина с крылышками, и в ней сидел человек…»
Прошло восемнадцать лет. Россия стала совсем другой: краснознамённой, шумной, энергичной. В 1929 году Серёжа (да уже и не Серёжа, а целый Сергей) сдал экзамен на звание «пилот-паритель», то есть стал планеристом. Экзамен он сдавал на планере «Жар-птица». Если кто не знает, планер – это как небольшой самолёт с длинными и тонкими крыльями, с заострённым носом, но только без мотора. Для старта используют лебёдку (моторчик), которая тянет трос, прицепленный к планеру, и заставляет его взлететь. Тот самый полёт Уточкина не прошёл даром. Сергей «заболел» небом и все эти годы мечтал покорить его.
Прошло ещё тридцать с лишним лет. Россия ещё раз изменилась. Она опять стала другой – мощной, технологичной, космической. Самые передовые ракетные технологии, искусственный спутник Земли, человек в космосе. Всё это стало реальностью. Изменился и Сергей.
В 1961 году Эс Пэ (так все называли Сергея Павловича Королёва за глаза – со страхом и уважением) считался бы на космодроме Байконур чем-то вроде наместника Бога на земле, если бы там кто-то верил в Бога. Но поскольку в него почти никто и не верил, то Эс Пэ был вообще вне конкуренции.
Он управлял в одиночку советской космической программой – системой разработки ракет, двигателей, подготовки полётов.
Инженерные решения Эс Пэ были гениальными. Например, это он придумал не идти по стопам немцев, когда мы после войны получили в наследство их реактивные ракеты, а пойти своим путём.
Дело в том, что одноступенчатых ракет-носителей не бывает, с помощью одной ступени далеко не улетишь и много не поднимешь. Надо иметь по меньшей мере двухступенчатые. В этом и заключалась гениальность «пакетного» решения Королева. При ином решении, когда ступени ставятся одна на другую, первая ступень – самая большая и тяжёлая – должна поднимать не только себя, но и те ступени, которые стоят над ней и ждут, пока первая ступень не отработает свой участок полёта. В «пакетной» же схеме с самого начала работают и первая ступень, и вторая, значит, от двигателя первой ступени не требуется такой большой тяги, как в последовательном варианте. Именно это позволило нам намного опередить американцев, которые в те годы пытались строить ракеты по последовательной схеме, то есть сначала первая ступень, потом вторая. Теперь же все крупные космические ракеты во всех странах строятся по пакетной – «королёвской» схеме.
Эс Пэ один отвечал за всё. Везде успевал, всё контролировал. Мимо него нельзя было проскочить незамеченным. За плохо выполненную работу или нарушение сроков наказывал страшно. Люди работали днём и ночью, торопились, боялись получить нагоняй. Больше всего он ненавидел лентяев, он их называл «белоручками-лоботрясами». Таким пощады не было. Однажды он чуть не уволил двух инженеров только за то, что они не
