Глобальные, региональные и национальные тенденции развития экономики России в XXI веке. Избранные труды - Леонид Бляхман

Около 5 млн россиян получили зарубежный вид на жительство или долгосрочные визы. Около 500 высших чиновников имеют дома, квартиры, землю и другие активы в 30 зарубежных странах. После запрета на счета и ценные бумаги в зарубежных банках активы переоформляются на трасты и фонды, что позволяет не декларировать их как частную собственность.

России предстоит на основе общественного договора власти, бизнеса и населения провести революцию в управлении экономикой, включающую изменение мировой финансовой инфраструктуры, ликвидацию монополии частных финансовых фондов и офшорных конгломератов, создание государственной системы поддержки базовых нововведений и превращения неденежных ценностей (земельные участки, лесные, водные и биоресурсы, транспортные коридоры) в реальный капитал.

Экономическую ситуацию в России не ухудшает ускоренное развитие ОПК или вступление в ВТО. В 2014–2017 гг. бюджетная политика предполагает увеличение доли расходов на оборону всего с 3,5 до 3,9% ВВП, а на национальную безопасность и правоохранительную деятельность – сокращение с 2,9 до 2,2% ВВП за счет внутренних резервов и уменьшения численности силовых структур на 10%. При этом бюджетные расходы снижаются с 19,5 до 18,7%, в том числе на национальную экономику – с 3,1 до 2,3% ВВП за счет роста частных инвестиций (НГ. 25.07.2014).

Согласно докладу Торгово-промышленной палаты (НГ. 29.04.2014) средневзвешенный импортный тариф после вступления в ВТО снизился всего с 9,6 до 7,6%. Импорт вырос всего на 2,5%, лишь молокопродуктов – на 21%, что требует эффективного использования разрешенных ВТО мер защиты рынка.

Россия в ХХI веке утрачивает прежние конкурентные преимущества, связанные с дешевизной сырья и энергии, относительно высокой квалификацией кадров при невысокой оплате, закрытостью внутреннего рынка. Часть мировой прибыли, перераспределяемой через глобальные финансы, за последние десятилетия выросла с 10 до 50%. В 2008–2013 гг. удельный вес финансово-страховых и других виртуальных услуг в ВВП США, которую Россия, наряду с Китаем, Японией, арабскими странами субсидирует, увеличился с 37 до 44%, причем 75% страхового рынка принадлежит 4 компаниям. Доля 90% населения в общей сумме активов и доходов США по оценке Нобелевского лауреата П. Кругмана (НГ. 30.12.2013) в 2000– 2012 гг. сократилась с 54,7 до 50,4%.

Рентоориентированная экономика [12] по-прежнему ставит доходность компаний в зависимость не от эффективности производства, а от административно-кланового ресурса, связей с местной и центральной властью, позволяющих получать прибыль, перекладывая на государство социально-экологические издержки и глобальные риски. До сих пор не создано комплексное и привлекательное для большинства населения представление о социально-инновационной экономике, соединяющей эффективность и социальную справедливость, как национальной идее. Снижение темпов прироста ВВП с 6–7 до минимума означает прогрессирующее уменьшение роли России в мировом ВВП (за полвека ее доля снизилась с 6–7 до 2,2%). Прирост мировой экономики превышает 3% (прогноз МВФ на 2015 г. – 3,9%, в США – 3%, в Китае – 7%, в Казахстане – 6% в год). По прогнозу МВФ к 2016 г. мировой темп вырастет до 3,9%, а в России снизится до 2%, причем его обеспечивали финансовый сектор, операции с недвижимостью, рост медицинских расходов, а не обрабатывающая промышленность.

Анализ антиустойчивого и контринновационного развития России показал, что разработку и освоение инноваций (в основном в форме импорта оборудования) ведет лишь 10% предприятий (в динамичных странах – более 70%). Частные инвестиции в инновации составляют всего 0,5% ВВП (в США и Китае – 5–8%), а вместе с госрасходами – 2% (в динамичных экономиках – более 10%). Россия поставляет идеи, а ввозит новые технологии и инжиниринг.

По данным Минэкономразвития (Газета.Ru. 23.12.2013) из 68 млн работников только 15 млн заняты на эффективных рабочих местах. Около 9 млн заняты в министерствах, ведомствах, надзорных структурах, около 2,5 млн – в пенсионных, страховых и финансовых фондах, около 1,8 млн – в частной охране. Россия сохранила лидерство лишь в 8 из 32 базовых технологий современных технологических укладов. Не снижается трехкратное отставание от ведущих стран по производительности труда. По оценке McKinsey на 20–60% это связано с устаревшими оборудованием и технологиями, а на 30–80% – с неэффективной организацией и отсутствием стимулов инноваций.

В чем причины крайне медленной модернизации экономики? Почему системный кризис, как показали специальные исследования [13], не решил проблемы устойчивого роста экономики? В докладе Всемирного экономического форума Global Risks-2014 (Geneva, 2014) выделены наиболее опасные мировые риски: налоговый кризис и провалы финансовой системы, высокая структурная безработица и социальная нестабильность из-за растущей дифференциации доходов, провалы госполитики (global governance faiture) дефицит воды и продовольствия, трудность адаптации к изменению климата и природным катастрофам.

Выделяются две модели развития экономики России. Неолиберальная концепция (В. А. Мау, Я. Кузьминов и др.) считает неизбежными невысокие темпы прироста ВВП для ограничения инфляции и дефицита госбюджета. Авторы доклада «Россия на пути к современной динамичной и эффективной экономике» А. Некипелов, В. Ивантер, С. Глазьев и ряд других экономистов РАН считают главной целью превышение прежних (1999–2012 гг.) темпов прироста ВВП (5,5%) за счет смены парадигмы денежно-кредитной политики (централизованное фондирование банковской системы, увеличение госрасходов на долгосрочные проекты новой индустриализации, науку, образование и т. д. даже при временном увеличении дефицита бюджета до 1,5–2% ВВП), системного сокращения налогов на производство и труд, блокирующего развитие МСБ, устранения власти групп, противодействующих модернизации экономики в ЖКХ, естественных монополиях и т. д. По их расчетам (Эксперт. 2014. № 9) монетарные факторы определяют не более 30% роста цен, а недогрузка мощностей в обрабатывающей промышленности достигает 40%.

Структурные сдвиги в экономике – рост потребительского рынка, стабилизация банковско-торговой системы, изменения в АПК, обновление капитала в ряде несырьевых отраслей позволяют увеличить долю среднего класса с 20–25 до более 50%. «Ловушка среднего дохода» уже не действует, так как в развивающихся странах резко выросла оплата труда, а в развитых – проводится реиндустриализация на новой технической базе. Необходимо ввести ограничения на экспорт капитала и сверхвысокие доходы, развить рынок целевых облигаций и проектного финансирования, кредитования и страхования индустриальных секторов.

Некоторые экономисты видят основную проблему экономики в «ресурсном проклятии». С этим нельзя согласиться. Доля сырья в экспорте Норвегии в 1948 г. была выше, чем в России (43 и 39%), но обязательная передача новых импортных технологий государственным компаниям, а их доходов – на инновации превратили Норвегию в мирового лидера по конкурентоспособности и качеству жизни. Экспорт природных ресурсов стал базой преобразования экономики Канады и Австралии.

Нельзя согласиться и с тем, что конкурентным преимуществом России является ее отсталость, позволяющая заимствовать технологии и методы управления, не тратя времени на их разработку. Догоняющее развитие не обеспечивает его устойчивости, особенно при переходе к новому технологическому укладу. Ю. Корея, Япония, Сингапур, Тайвань, вошедшие в первую десятку стран по Global Innovation Index – 2014, импортировали инновации при их обязательной локализации, но сразу же начали собственные разработки, особенно организационные, не требующие громадных инвестиций. Ю. Корея стала ведущим производителем судов для перевозки сжиженного газа, крупных танкеров, контейнеровозов, высококачественных сталей и проката автомобилей, электроники, биотехнологии и т. д.

Ультралиберальные экономисты считают отставание России закономерным и необратимым из-за сурового климата, увеличивающего энергетические и транспортные издержки, удаленности от морских портов (52% мировой экономики сосредоточено на расстоянии не более 100 миль от побережья), несоответствия инноваций российскому менталитету. Предлагается ограничить развитие северных регионов и вывезти оттуда население. Однако на Аляске строится крупнейший газопровод и комплекс по сжижению и экспорту газа. В нашей стране был создан первый в мире многомоторный тяжелый самолет «Илья Муромец», первая АЭС, запущен первый спутник и первый человек в космос, созданы первые котлы со сверхкритическими параметрами. Россияне и их потомки в США известны не только изобретениями в области телевидения (Зворыкин), вертолетостроения (Сикорский), мостостроения (Мельников, Тимошенко), атомного судостроения (Риковер), радаров и т. д., но и созданием инновационных фирм. В. Ипатьев создал компанию, преобразовавшую нефтехимию США.

Главная причина отставания, как это еще в прошлом веке показал Н. Шмелев (Авансы и долги // Новый мир. 1987. № 7) – монополизм производителей и незаинтересованность хозяйственной элиты в нововведениях. Доля на рынке наукоемкой продукции США (36%), Японии (30%), Германии (16%), Китая растет, а России стагнирует. Преодоление внутренних шоков разрыва между потенциальным и фактическим выпуском, стимулирование использования факторов производства, как это предлагают некоторые авторы [14], важно, но недостаточно. Необходимо коренное преобразование всей системы хозяйствования.