Историзм против эклектики. Французская историческая школа "Анналов" в современной буржуазной историографии - Юрий Афанасьев

В буржуазном обществоведении 40 - 60-х годов школа "Анналов" занимает особое место. В отличие от многих других его течений "Анналы" решительно отмежевались от разнузданного антикоммунизма периода "холодной войны". Более того, вплоть до 70-х годов они, как правило, не допускали прямых выступлений против марксизма. Их отношение к социально-исторической концепции К. Маркса свидетельствовало скорее о желании разобраться в ней, пойти на развернутый диалог с марксизмом, включить в круг своих интересов проблематику и взять на вооружение методы анализа общественно-исторического развития, игнорируемые традиционным буржуазным историзмом[16]. Однако, если задуматься о тех основах, на которых сегодня осуществляется консолидация немарксистских и антимарксистских направлений в историографии, о том "свежем потоке" идей, который помог всем им модернизировать методологические основы буржуазного обществоведения с целью более успешного его противостояния марксизму-ленинизму, станет очевидным, что "Анналы" сыграли здесь далеко не последнюю роль.

Главной отличительной чертой "броделевского" этапа развития "Анналов" было стремление построить глобальную концепцию истории, учесть все слагаемые исторического прошлого человеческого общества на определенном этапе его развития, представить это прошлое комплексно, объемно, многопланово. "Анналы" оказали значительное воздействие на методологические основы буржуазного исторического мышления; их "социально-экономическая", "структурная", "глобальная" история стала для многих обнадеживающим примером.

Критический анализ концепции "глобальной истории", выдвинутой школой "Анналов", требует прежде всего выяснения условий, в которых эта концепция разрабатывалась.

В послевоенный период положение и развитие гуманитарных и социальных наук в системе французских университетов и в рамках Национального центра научных исследований определялись двумя противоположными тенденциями. Первая была обусловлена возрастанием роли рабочего класса, всех демократических, прогрессивных сил в жизни французского общества. Политические последствия Народного фронта и движения Сопротивления, борьба рабочего класса под руководством ФКП за демократические преобразования в области экономики, социального обеспечения, образования и достигнутые в первые послевоенные годы успехи в этой борьбе оказали определенное воздействие и на научную интеллигенцию. Сопричастность ученых общей борьбе прогрессивных сил в эти годы проявилась в их выступлениях против расточительного отношения к экономическим ресурсам, в ряде акций, направленных на демократизацию системы образования. В русле этой тенденции происходило укрепление гуманистических идеалов и критериев нравственности многих французских ученых, возрастание роли прогрессивной историографии, создание марксистской школы профессиональных историков. Вторая тенденция определялась атмосферой "холодной войны", проводившейся Францией политикой "атлантической солидарности", ее участием в "плане Маршалла". Среди ученых широко распространилась индивидуалистическая идеология свободного предпринимательства. Подавляющее большинство их в послевоенный период уже не тешили себя мечтами об экономической независимости в условиях капиталистической действительности, вместе с тем многие еще сохраняли иллюзии о возможности полной независимости в области науки и идеологии. Материальное благополучие большинства ученых, политика заигрывания с ними со стороны властей поддерживали впечатление, что в университетах и научно-исследовательских центрах они "как у себя дома", занимают положение полновластных хозяев. По мере укрепления позиций монополистического капитала иллюзии о "научном нейтралитете" быстро рассеивались, и большинство ученых, в том числе и в области гуманитарных и социальных наук, стали активно отстаивать интересы господствующих классов.

С установлением в 1958 г. режима Пятой республики правительственная политика в области науки и университетского образования существенно изменилась. Цель этой политики состояла в том, чтобы ликвидировать какие бы то ни было последствия Народного фронта и движения Сопротивления в сфере высшего образования и науки, подчинить экономически работников этой сферы, оплачивая умственный труд лишь в той мере, в какой он отвечает интересам монополий. Последовательная реализация этой цели нашла выражение в создании технократических организаций типа Генеральной дирекции научно-технических исследований и в непосредственной постановке правительством определенных задач перед гуманитарными и социальными науками. Последнее достигалось главным образом посредством формирования научных подразделений для целевой реализации утвержденных тематических программ, а также практикой финансирования научных исследований. "Американизация" условий научно-исследовательской работы способствовала усилению конформистских настроений среди научной интеллигенции. Отбросив окончательно ширму "научного нейтралитета", она становилась неотъемлемой частью государственно-монополистической системы. Либерально-буржуазные и радикально-демократические критерии нравственности и социального поведения, которых придерживались многие ученые поколения Народного фронта и движения Сопротивления, выглядели уже анахронизмом. Системе усиливающегося социального принуждения, тому фактическому положению "винтиков" капиталистической машины, в котором оказались представители "свободных профессий", в большей мере соответствовала позиция трезвого приспособления к буржуазному обществу и "обоснованного" отказа от участия в борьбе за социальные и политические преобразования [2].

Каждая из этих противоположных тенденций нашла отражение в "Анналах". В первые послевоенные десятилетия здесь не только сохранились, но и получили дальнейшее развитие прогрессивные традиции, заложенные М. Блоком и Л.Февром. Это можно объяснить тем, что они хотя и не соответствовали общей идеологической линии буржуазии, но и не вступали какое-то время в острое противоречие с ее политикой в условиях определенной демократизации общественной жизни в послевоенной Франции. Кроме того, сами историки, объединившиеся вокруг "Анналов", пытаясь приспособить историческую науку к стремительно меняющемуся миру, руководствовались во многом реалистическими взглядами, далеко не всегда совпадавшими с политикой правящих кругов. Однако со временем позиция политического нейтралитета, которой придерживалась школа "Анналов", вступила в прямой конфликт с интересами крупного капитала. Этим интересам противоречили и научная ориентация школы, и ее растущее влияние на научную и студенческую молодежь не только во Франции, но и в других капиталистических странах. Повышенное внимание историков этой школы к социально-экономическим процессам, реалистичное изображение отдельных сторон исторической действительности грозили увести молодое поколение из-под влияния традиционного неопозитивизма и идеализма к чему-то, что в представлении противников "Анналов" граничило с марксизмом. В 40-60-х годах отношение монополистической буржуазии к "Анналам" выразилось в двух, казалось бы, противоположных явлениях - мощной идеологической атаке справа и не менее мощных финансовоэкономических и организационных усилиях крупного капитала интегрировать "бунтарей" в буржуазно-респектабельный истэблишмент Пятой республики.

Первыми атаку на прогрессивные тенденции во французской буржуазной историографии начали правофланговые западногерманского реакционного историзма во главе с поборником идеографического метода в историографии Герхардом Риттером. Не ограничиваясь выступлениями в печати, они стали использовать для борьбы против "Анналов" любые международные научные форумы. Уже на первом после второй мировой войны конгрессе историков, созванном Международным комитетом исторических наук в 1950 г. в Париже, Г.Риттер заявил, имея в виду тенденции, подобные анналовским: "Там, где марксистское мышление (прямо или косвенно, сознательно или непреднамеренно) берет верх, там соотношение государства и культуры сильно затмевается структурными отношениями экономической и социальной жизни, исходя из которых в основном должна "объясняться" политика..."[3] На Бременском съезде западногерманских историков в 1953 г. представители реакционного историзма уже вполне определенно выразили свое политическое и методологическое кредо по отношению к этому направлению в историографии: "Опасность направления "Анналов" ясна: оно полностью пренебрегает политической историей"[4].

Свои окончательные выводы по этому вопросу Г.Риттер сформулировал в 1955 г. в одном из отчетов о Римском конгрессе историков. "Склонность к односторонне социологической и экономической трактовке истории и внутреннее отчуждение по отношению к политической истории, к жизни государства вообще, чрезвычайно опасное именно в нашу эпоху, распространяются прежде всего во французской историографии. Как может Запад,-сокрушался Риттер,-утвердиться в своем духовном своеобразии перед лицом советской системы, если он сам утрачивает уверенность в своей оценке значения социально-экономических мотивов общественной жизни, т.е. если он сам подвергается опасности - сознательно или бессознательно — скатиться к марксистскому ходу мыслей?"[5] Это выступление Риттера уже похоже на окрик, на требование к "Анналам" не объяснять мир, а спасать то, что еще осталось от него в руках буржуазии. У Риттера нашлось много союзников в западногерманской историографии. В 50-60-х годах атаки на школу "Анналов" справа вели X.- О. Зибург, Т. Шидер, Е. Питц и др.[6]