Хаос звезд - Кирстен Уайт

Кроме того, в дневное время не чувствуется, что тебе что-то угрожает. Ободряющее приятное тепло выталкивает из памяти весь мрак июня и всю прочую его темноту и тоску.

Ночью всё по-другому. Но есть солнечный свет! Буду думать о нём.

В зале, который открывает Мишель, солнечного света, о котором я собираюсь думать, почти нет. Я, даже прихожу в недоумение, как они вообще рассчитывают на него. Это не зал, скорее огромный коридор. В нём чересчур высокие потолки, думаю, где-то 3,7 метров, при лишь 2,5 метрах в ширину, протягиваются на две трети всей длины здания.

На половине стены сохранились остатки какой-то низкопробной росписи в честь прославления культур коренных народов Центральной Америки, а остальные стены покрыты пятнами белой краски. Крошечный ряд из окон, выстроившихся справа под потолком, впускает пыльные струйки дневного света.

И вот ярость Мишель испаряется, будто и не было, и она изучает зал, словно её рациональный, бизнес-ориенированный взгляд может всё это привести в порядок одной только силой мысли.

— И, всё-таки, я думаю, что нам следует разобрать одну из наших выставок и перенести сюда.

Используем главный зал.

— Я не буду разбирать то гигантское дерево эволюции, — говорит Тайлер, кладёт швабру и прислоняется к стене.

Мишель кивает.

— Наверное, ты права. Нам стоит открыть все выставки во избежание проблем с этой. — Она показывает рукой на стену. — Мы можем продолжить цветовую палитру из крыла с Египетской экспозицией — это зелёный и фиолетовый цвета, и возможно роспись, потом…

— Ради всех этих идиотских богов, только не это!

Мишель и Тайлер смотрят на меня в шоке. Я сконфуженно пожимаю плечами.

— Не думала, что скажу это вслух. Без обид, но Египетский зал требует изменений. Давайте придумаем что-нибудь другое.

Поднимая бровь, Мишель смеётся.

— Ну, и что же нам тогда делать?

Я окидываю взглядом всю длину зала и закрываю глаза. В моём сознании непроизвольно появляется образ папиного зала: резной камень, узоры, фрески, Амат на своём вечном посту и в конце его низкий трон. Тяжесть веков и серьёзность смерти.

Нет.

Тогда может Нил? Сине-зелёный пол, стены жёлтые с нарисованным рядом камышом. Ветерок, выдержанный, но приятный аромат влажных вещей. Всё равно не совсем то. Залу не хватает солнца. Может, если бы мы смогли установить тепловые лампы, чтобы оставить воздух сухим и жарким, но я почему-то сомневаюсь, что это сработает.

За тёмнотой моих век свет как обычно чертит ленивые узоры, и я вспоминаю о своих звёздах.

Я прогоняю эту идею, потому что она слишком сильно напоминает мне дом. Но нет. Я уже прошла через это. Я предложу эту идею. Я собираюсь изменить своё прошлое, чтобы оно больше не грызло меня. Как и детская комната, которую я сделаю для Дины. В моих силах избавиться от боли при виде всех этих вещей вместо того, чтобы вечно носить их внутри себя.

— Есть! — Я открываю глаза, идеи обстановки зала кружатся у меня перед глазами, начиная заменять собой грустное зрелище. — Звёзды.

— Звёзды? — Тайлер выпрямляется и хмурится.

— Звёзды. Очень многое из Древнего Египта было сосредоточено на жизни извне, на наших мечтах, наших душах, наших смертях, нашей загробной жизни. Они знали больше об астрономии, чем любая другая культура, всегда смотря вперёд и назад и за пределы своего мира. Поэтому мы выкрасим зал в чёрный цвет и… нет, это нам даже не придётся делать.

Я прохаживаюсь туда и обратно, выискивая розетки, изучая потолок.

— Всё, что нам нужно — огромные листы фанеры. Они прибавят стенам несколько дюймов с обеих сторон, но мы можем позволить себе потерю этого пространства. А немного опустив потолок, мы усилим эффект. Окна должны быть полностью закрыты. Мы выкрасим листы фанеры в чёрный цвет и просверлим в них отверстия для светодиодных лампочек. Я могу начертить карту звёздного неба. Вещи моей матери мы расставим в хаотичном порядке вдоль стен и в середине, осветим их снизу и у пьедесталов, так они словно будут выступать из вечности.

Мишель смотрит на зал с прищуром.

— Звучит сложновато. И дороговато.

— Купить нужно только материалы и не обязательно дорогие.

— А сколько потребуется времени? У нас его немного. Мне придётся утвердить план прежде, чем мы сможем приступить, и на расчистку может уйти неделя или две.

— Я могу это сделать. Я знаю, что могу. — Я кусаю губу в надежде, что она согласится. Сейчас, когда я решила, какой должна быть эта комната, я сильно расстроюсь, если от моей помощи откажутся.

И всё-таки она кивает.

— Хорошо. Докажи, что можешь это сделать. И если у тебя получится, то, возможно, я разрешу тебя переоформлять ряд наших старых выставок, которые, как ты считаешь, нуждаются в переделке.

— Спасибо! — Говорю я. По крови уже бежит адреналин, я готова приниматься за работу. Это будет мой зал. Это будет моё прошлое. Это будет моё будущее.

— Айседора!

— Мама! — Я резко сажусь на кровати, моё сердце быстро бьётся. Это не гроб и не моя кровать, и не мой дом.

Дина стоит в дверях, одной рукой опираясь на почти несуществующий бок. Клянусь, этот ребёнок скоро завладеет всем её маленьким тельцем. Как она до сих пор не раскололась по центру, остаётся для меня загадкой.

— Встречай гостя.

— Гостя? — Я провожу по волосам, которые торчат в разные стороны по всей голове. — Тайлер?

— Так зовут парня? — Она заговорщически пробирается в комнату. — Невероятно, фантастически сексуального парня?

Я хлопаю себя по лбу и падаю снова на кровать.

— Сколько времени?

— Одиннадцать.

— Потоп, ну кто встаёт раньше полудня в тот день, когда ничего не надо делать? — Я не могла спать в первые несколько дней, мой хорошо натренированный внутренний будильник сразу же подбрасывал меня. Поэтому я стала ложиться спать настолько поздно, насколько это было физически возможно, чтобы заставить своё тело требовать дополнительный сон по утрам. Кто ж знал, что быть ленивой так трудно?

— Он уже в комнате, грунтует. Он здесь уже больше часа, сказал, чтобы я тебя не будила.

Полагаю, уже слишком много времени прошло.

С рычанием я скидываю с себя одеяло и топаю через коридор в детскую комнату.

Рио одет в голубую футболку и потёртые джинсы. Три четверти комнаты уже загрунтованы. iPod, стоящий на подставке в углу, тихо играет. Когда я требую его помощь в ответ на совет по дизайну его карикатурной спальни, я не ожидаю, что он примется за это с таким желанием или так… быстро.

— Что случилось-то? — Спрашиваю я, щурясь от ослепительного света, струящегося сквозь пустое не завешанное окно.

— Ммм? — Он оглядывается и его лицо… О, хаос! Как он это делает?! Словно всё его тело сияет. Это убивает во мне утреннюю брюзгливость, и я чувствую, как подобное свечение согревает меня тоже.

— А разве ты не ждёшь моей помощи?

— Ну, да, но я думала, что мне придётся тебя тащить сюда или как-то так.

Он пожимает плечами и поворачивается к стене.

— Не, это даже весело. Прости, что вот так припёрся, но мне больше нечем заняться сегодня.

— И писать нечего? Твоя муза не говорит с тобой?

— Редко. Международные звонки дорого обходятся и всё такое. Кроме того, она такая взбалмошная и её очень сложно понять. А ещё она говорит, что я всегда неправильно интерпретирую то, что она задумывает.

— Музы. Как с ними справляться, да? — Я снова провожу пальцами сквозь волосы, вперёд-назад, пытаясь придать им нормальную форму. Мне не помешает душ. Но тогда, если я собираюсь красить, то, по всей видимости, придётся подождать. И это вовсе не означает, что меня волнует, что думает Рио о моих волосах. Или о моём запахе.

Я потягиваюсь и незаметно обнюхиваю себя, на всякий случай.

Не то, чтобы можно унюхать ещё что-то помимо химического запаха краски, просто не стоит вонять перед кем-то, если ты не должен. Я могу обойтись без макияжа в этот раз, но я отказываюсь плохо пахнуть, ни при каких обстоятельствах.

— Тогда ладно, — говорю я, вздыхая, — давай сделаем это.

Полотно неровное, скопилось под ногами, и я бегу к себе в комнату, чтобы переодеваться во что-нибудь, что не жалко. Я смогла почти всё разложить по местам после взлома, но некоторые из ящиков были сломаны и теперь не открывались, поэтому я пользовалась своим чемоданом в качестве ящика для хранения. Добравшись до уголка одного из раскрытых карманов, я хмурюсь. Мешочек? Я вытаскиваю крошечный мешочек и молча рассматриваю его, пока из него не высыпается содержимое.

Ингредиенты. Подвески. Мама положила мне набор для создания амулетов на экстренный случай. Подвески не были сломаны. По какой-то причине я чувствую себя счастливой и в безопасности. И это меня немного бесит.

Быстренько возвращаюсь в детскую и хватаю валик, приступаю к противоположному концу оставшейся стены. Я рада, что Рио работает быстро, ненавижу грунтовать стены. После грунтовки всё тело ноет, при этом она ничего не завершает, а наоборот лишь готовит почву для ещё большей работы. Рио не говорит, только тихонько подпевает музыке с закрытым ртом, в то время как тщательно и методично красит.