Перевертыши - Стюарт Вудс

— Не беспокойся, мы не будем подходить ближе. Остановись где-нибудь здесь и захвати «Хэсслблэд», потому что фотоаппаратом для видовых съемок тут ничего не сделать.

Она последовала за Кейром в гущу деревьев, придерживаясь заросшей тропы, которую она ни за что бы не заметила без него. У края вырубки на берегу озера Кейр остановился.

— В минуту выберем позицию, а потом не шевелиться и не разговаривать. Не шевелиться это значит, нельзя будет даже почесаться или убить комара, поэтому устраивайся поудобнее, мы здесь ненадолго.

Она шла за ним по краю вырубки, пока он не дал ей команду установить треножник. Присев, он стал наблюдать за ней, потом кивнул на участок рядом с ними. Настроив широкоугольный объектив на вырубку, она села скрестив ноги, держа в руках спуск фотоаппарата. Он поднял руку, как бы предупреждая: а теперь молчок. Не шевелиться.

Так они просидели больше часа. Лиз точно определила, сколько времени прошло с того момента, как они пришли сюда, по часам на руке. Ей был хорошо виден затылок Кейра, так как она сидела чуть дальше за его спиной. Кейр сидел абсолютно неподвижно, словно пребывал в глубоком трансе. Светившиеся в глазах огоньки были единственным свидетельством того, что он жив. Тянулись минуты, а она, несмотря на все более возраставшее ощущение дискомфорта, не шевелилась, следуя их уговору и боясь вызвать неудовольствие своего спутника. Прошло еще немного времени, и вокруг воцарилась мертвая тишина. Она всякое передумала. Потом снова сосредоточилась на предстоящей съемке.

Большая голубая цапля появилась в небе и опустилась на ветви дерева в футах сорока от места съемок. И хотя птица была в фокусе объектива, расстояние было слишком велико, чтобы получить хороший кадр широкоугольным объективом. Как бы там ни было, если это то, за чем Кейр привел ее сюда, лучше уж сделать хоть какой-нибудь снимок. Она осторожно подняла руку, чтобы щелкнуть затвором фотоаппарата, но Кейр обернулся к ней и почти отчаянно замотал головой. Это раздосадовало Лиз: в конце концов, она не индийский йог, чтобы сидеть без движения в течение столь длительного времени. Вдруг на противоположной стороне вырубки началось какое-то движение.

Лиз, позабыв про онемевшие части своего тела, сосредоточила внимание на том, что происходило там. Она увидела небольшого оленя рядом с оленихой, они насторожились, шевеля ушами, словно оценивая обстановку. Когда Лиз почти приготовилась щелкнуть затвором, следуя по пятам матери, появились два крошечных, как две капли воды похожих друг на друга, олененка, которые, судя по их неуклюжей походке, совсем недавно появились на свет. Самка-олениха забрела в середину расчищенной от деревьев части леса, где принялась что-то старательно вылизывать в траве. Детеныши тут же последовали ее примеру.

Кейр едва заметно кивнул головой, а Лиз щелкнула фотоаппаратом. Услышав слабый, приглушенный щелчок, олениха вскинула голову, на минуту-другую застыв, потом снова принялась лизать траву. Лиз разрывалась между двумя желаниями: продолжать съемку или, не спугнув оленя, просто понаслаждаться созерцанием. В течение полуминуты ей удалось перемотать пленку, не выдав своего присутствия. Она приготовилась снимать дальше, но в этот момент олениха, покинув прежнее место, побрела к берегу озера на водопой, ведя за собой двух оленят.

И все-таки Лиз успела сделать еще один кадр, когда мать со своими детенышами, пересекая вырубку, медленно удалялась по той же тропе, что и пришла сюда. Кейр подал знак, что еще не настало время активных действий и нужно сидеть неподвижно. Замерев еще на пару минут, он затем кивнул, чтобы она следовала за ним к «джипу». Лиз шла за Кейром, на ходу разминая затекшие руки и ноги и едва сдерживая глубокий вздох облегчения.

Выбравшись на дорогу, Кейр поинтересовался:

— Ну и как тебе понравилось то, что мы сейчас с тобой видели?

— Это было просто великолепно, — ответила она, испытывая огромное облегчение от появившейся возможности снова поговорить. — Мне бы никогда не удалось сделать эти уникальные кадры, если бы ты не привел меня на это место и не заставил меня замолчать. Мне никогда не хватало терпения.

— Терпение — очень важная штука, — в его голосе послышалась затаенная грусть. Вдруг его лицо озарилось улыбкой. — Может, искупаемся?

— В озере Уитни? Ни за что на свете!

— А в Атлантическом океане? Может, там ты почувствуешь себя в большей безопасности?

— Там тоже водятся гигантские крокодилы?

— Не всегда.

— Тогда поехали.

Они поехали на пляж, где Кейр, сбросив набедренную повязку, помчался к воде. Осмотревшись по сторонам, Лиз тоже разделась догола и кинулась за Кейром в воду. Пройдя небольшое расстояние, они оба вдруг почувствовали, как дно океана стало резко уходить вглубь. Сначала они беззаботно плавали, а потом стали плескаться и шутить в воде, как во времена ее студенческой юности. Выбравшись из воды, они побежали к «джипу» и в его тени спрятались от знойного утреннего солнца. Кейр стал осыпать лицо Лиз поцелуями, прижимаясь к ней всем своим телом.

— Ты когда-нибудь занималась любовью на пляже? — поинтересовался он.

— Конечно, — ответила она. — Только мне хватило одного раза. Я не люблю, когда песок лезет во все дыры. — Она взглянула на него — не собирается ли он заняться с ней любовью прямо здесь.

Он внимательно посмотрел на нее.

— Тебе неприятно?

Она задумалась всего на одну минуту. Что ей на самом деле нужно? Она глубоко вздохнула.

— Любовью лучше всего заниматься в постели. Поедем к тебе?

— Нет, уж лучше к тебе.

В это утро они занимались любовью около часа, прежде чем Лиз вышла на кухню и обнаружила записку от Жермен.

Глава 17

Лиз огляделась по сторонам. Кейр исчез. Она прошла в комнату за книжкой, он вылезал из окна. Она уже стала привыкать к его странностям, которые, если вдуматься, даже нравились ей. Если ему нравится приходить и уходить, когда вздумается, она будет поступать так же. Она думала, что для него естественно бегать полуголым по лесам, полям и заброшенным тропам, спать, свернувшись клубком, до тех пор, пока не проголодается. Ей нравились его повадки привыкшего к дикой жизни человека. Он не был склонен требовать от нее то, что свойственно цивилизованному человеку: верности, обустройства их постоянной совместной жизни, стиля одежды. Бэйкер, напротив, постоянно предъявлял ей какие-то требования, даже когда их отношения стали из ряда вон плохими. Казалось, Кейр ничего от нее не ждал, кроме позволения приходить к ней, когда захочется. И Лиз, в свою очередь, с радостью шла навстречу его желаниям.

Она вспомнила записку Жермен: «Мне нужно поговорить с тобой». Под «нужно» она подразумевала «хочу»? А «поговорить с тобой» означало, что она хотела излить свою душу по поводу наболевших проблем? Вряд ли, подумала Лиз, скорее всего, у жителей южных широт эта фраза означает: у меня для тебя важные новости.

Боже, в какого аналитика она превратилась именно теперь, когда меньше, чем когда-либо, чувствовала потребность анализировать. У нее были деньги, время и интересная работа. Она в безопасности, сыта, отдавалась мужчине, который, грубо говоря, доводил ее до приятного изнеможения в постели. Да и сама она, как истинное дитя природы, чувствовала себя с ним простой и приземленной женщиной. Все события ее теперешней жизни стали для нее очень важными. Не было каких-то треволнений и планов, помимо выполняемой ею работы и удовлетворения своих плотских желаний. Она была в восторге от всего этого. На этом фоне вести от Жермен казались не такими уж важными.

И все же женское любопытство взяло верх. Одевшись, она поехала в гостиницу. Миновав главные ворота, на подъезде к зданию гостиницы она вдруг услышала над головой треск. Подняв глаза, она увидела приземлявшийся на широкую лужайку перед домом вертолет. Когда затих шум, на крыльце гостиницы появились Жермен и Рон.

Трое мужчин выпрыгнули из кабины вертолета, маркировка которого указывала на принадлежность Службе национального парка. Один мужчина был одет в летнюю униформу лесничего, а два другие — в костюмы. В руке одного из них был портфель.

Припарковав «джип», Лиз встретилась с Жермен на нижней ступеньке лестницы, как только остановились вращающиеся лопасти вертолета.

— Это дедушкин адвокат, — пояснила она, предвосхищая вопрос Лиз. — Его зовут Уорд Читхэм. Не верьте плуту Читхэму, иначе останетесь в дураках, — тихо пробормотала она известную детскую считалку. — Другой мужчина — член конгресса, не могу вспомнить его имени. Кажется, Смоки. — Она взяла Лиз за руку. — Постой здесь. Мне надо с тобой поговорить.

Жермен вышла навстречу прибывшим, поздоровалась за руку, перекинувшись с ними парой фраз, потом что-то сказала Рону. Парень отвел мужчин к микроавтобусу, обслуживавшему постояльцев гостиницы, и они укатили. Жермен вернулась и повела Лиз вверх по лестнице к широкому переднему крыльцу, где висел огромный гамак.