Феррагосто - Линда Сауле

И тотчас в его голове вспыхнул образ импозантной англичанки, любительницы необычных головных уборов и красной помады. Он познакомился с ней во время поездки на побережье, когда в качестве волонтера помогал жертвам мессинского землетрясения, там они с Викторией изредка пересекались в медштабе. Франко разгребал завалы вместе с другими мужчинами, а Виктория помогала раненым в пункте медицинской помощи, раскинутом Красным Крестом.

Тридцативосьмилетняя англичанка сразу же обнаружила свой интерес к Франко, однако холостяк не торопился отвечать взаимностью. На фоне разгромленных, подчистую разрушенных зданий и нечеловеческих страданий, что ему приходилось видеть каждый день, Виктория, на его взгляд, выглядела неприлично ярко. Она была центром внимания и приковывала взгляды и персонала, и пострадавших, но отчего-то не вызывала у них того же раздражения, что испытывал при виде нее Франко. Им не казались неуместными ее крикливый шик, громкий голос и контраст, который она создавала одним лишь своим присутствием в страшной реальности, вывернувшей наизнанку города и души людей. В Виктории они видели пестроту и звонкость жизни, столь вероломно отнятой у них безжалостной стихией, и тянулись к ней, как цветы к роднику. Постепенно и Франко привык к ее стилю и манере общения и даже стал получать удовольствие от их редких встреч. Разница в возрасте оказалась небольшая, Франко был старше на пять лет, и этот факт помог им в общении, которое, однако, не продвинулось дальше дружеского. Несмотря на то что Виктория не раз давала понять, что не прочь изменить дружеский статус на менее формальный, Франко предпочел ограничиться безобидным флиртом. И вот сейчас, когда после их последней встречи прошло несколько недель, она пишет ему, что «… хотела бы навестить доброго товарища, с которым так легко и непринужденно чувствовала себя на протяжении всех этих тяжелых, изнуряющих недель на развалинах итальянских городов» и что она «горит желанием вновь ощутить ту связь, которую никак не должны прерывать двое иностранцев, обнаруживших собственное одиночество в другом человеке…», и поэтому она «совсем скоро заглянет к нему, чтобы осмотреть прекрасный город Ланцио и сравнить его с другим чудесным городом, Пизой…», в котором имела удовольствие проживать на данный момент.

Франко взглянул на дату и отложил письмо. Выходило, что Виктория должна была объявиться в ближайшие дни. Это совершенно не входило в его планы, и он в который раз подивился умению Виктории добиваться своего любой ценой. Но делать нечего, он кликнул служанку, приказав ей подготовить комнату на втором этаже, сделав ее не просто пригодной, а непременно удобной для будущей гостьи.

Кроме письма от Виктории, он получил приглашение от семьи Альбани. Эта семейная пара, с которой ему довелось не так давно познакомиться, отличалась тем, что питала особую страсть к пышным празднествам и не пропускала ни одной возможности собрать всех своих друзей для торжества. Поводом могла послужить любая красная дата в календаре, но чаще повод мог и не требоваться вовсе. Крупные землевладельцы, коими уже в третьем поколении являлись супруги Альбани, обладали неиссякаемым источником дохода: разделяя земли и сдавая их в наем мелким крестьянам, они обеспечили себя бесперебойным потоком денежных средств и следующей из этого возможностью радовать друг друга и друзей, устраивая прием за приемом.

Франко распечатал конверт, уже предполагая, что найдет там, и с улыбкой прочитал, что в этот раз Томазо и Клара решили устроить необычное костюмированное действо, посвященное рыцарским традициям Италии с ее благородными героическими подвигами, отважными воинами и прекрасными дамами. Клара слыла весьма эксцентричной особой, а Томазо, будучи без ума от своей очаровательной женушки, без устали потакал всем ее прихотям.

Франко вдруг понял, что и сам не прочь развлечься, общество Альбани ему нравилось, их раскрепощенные манеры придавали каждой встрече непринужденную светскость, что была в таком почете среди знати Ланцио. Посему приглашенные откладывали все дела, чтобы попасть на прием, о котором потом непременно будет говорить весь город. Франко ответил согласием и отправил его с посыльным. Затем он подумал о костюме, в который ему, как и всем гостям, полагалось облачиться, ведь если уж Альбани задумали веселье, то происходить оно должно на самом высоком уровне. А значит, коли в приглашении написано «костюмированный бал», то будьте добры, дорогие гости, разодеться как положено. Если хотите получить следующее приглашение, разумеется. Поразмыслив, Франко остановил выбор на костюме сэра Ланселота: этого персонажа он с детства любил за бесстрашие, азарт и жизнелюбие. Его не смутили популярность выбранного героя и вероятность оказаться не единственным Ланселотом на балу, это привилегия барышень – беспокоиться о таких мелочах, он лишь желал на время отвлечься от работы и развеяться.

Через несколько дней костюм был готов, и Франко, удовлетворенно оглядев его, оплатил заказ в мастерской седовласого портного. Желая напоследок осмотреть свое творение, мастер настаивал на финальной примерке и не отпустил Франко, пока тот не нарядился с ног до головы в костюм, состоящий из грубой рубахи до колен и кольчуги, надетой поверх. Портной находчиво воссоздал ее с помощью серой материи крупной вязки, каждый узелок которой напоминал металлическое колечко.

– Если наденете высокие сапоги, синьор, вас будет не отличить от самого сэра Ланселота, – с нескрываемым самодовольством произнес старик, оправляя складки ткани, укладывая ее и так и эдак, наверное в сотый раз проверяя добротность швов и посадки.

– Также мне понадобятся меч и доблестный взгляд, – со смехом ответил Франко.

– Вам требуется только меч, синьор. Нужным взглядом вы обладаете от природы. Как насчет Прекрасной дамы, у вас уже такая имеется?

– Не так скоро! Даму еще нужно завоевать. – Франко задумчиво взглянул в зеркало, словно проверяя свою решимость на этот счет. Отражение с улыбкой отсалютовало в ответ воображаемым мечом, но глаза в зеркале источали холод, словно в них наступила зима.

В назначенный день Франко, облаченный в костюм рыцаря, явился к поместью Альбани. Сидя верхом, в импровизированной кольчуге и рыцарском шлеме, с мечом на бедре, он сам себе казался настоящим воином, бесконечно отважным и сильным.

Франко сбавил шаг лошади, подъезжая с дому, и еще издали увидел, как преобразился дом Альбани. Среди темных деревьев, окружающих особняк, красно-желтыми огнями горела подсвеченная в черноте ночи, усыпанная свежими опилками дорожка. Ее освещали несколько десятков факелов, установленных с обеих сторон. До ушей Франко доносился шум веселья, в котором слились голоса, бренчание упряжи, топот копыт и радостный смех. Гостей встречали слуги, одетые в средневековом стиле: в рубахи, подпоясанные веревкой, – они сновали вокруг всадников, прибывших в одиночестве. Их жены прибыли с комфортом на экипажах и выгружались неподалеку, поодиночке или по две. На дорожке, ведущей к особняку, который в этот вечер больше напоминал замок, супруги объединялись, формируя привычные пары, и шествовали дальше уже вместе, рука об руку.

Когда Франко подъехал ближе, гости, узнав его, загомонили, приветствуя. Дамы разволновались и зашептались, а мужчины подбоченились, оценивая породистую лошадь. Он неторопливо и без суеты спешился и, передав лошадь в надежные руки конюха, присоединился к гостям, которые цепочкой входили в ярко освещенный факелами особняк. Шагая вперед, Франко мысленно поразился тому, с каким масштабом подошли к празднеству супруги Альбани. Для лошадей гостей они приказали соорудить из деревянных досок облегченную версию конюшни, с поилкой и раздельными стойлами, чтобы животные не тревожили друг друга. На лужайке возле дома виднелась огороженная арена, густо припорошенная песком, – вероятно, после ужина здесь будет проходить какое-то соревнование. По бокам от входа стояли полностью облаченные в рыцарские доспехи стражники, они скрещивали копья и распахивали их перед каждым гостем, пропуская под каменный свод, в честь праздника украшенный массивными венками из цветов.

Франко прошествовал с остальными по коридору, где со стен в строгой военной форме, увенчанной орденами, взирали портреты предков семьи Альбани. Чадили огни, в воздухе разносился запах жаркого. Вдруг под ногами у Франко что-то мелькнуло, и он увидел небольшую вертлявую собачку, вероятно, чем-то сильно напуганную. Она отчаянно искала защиты и жалась к нему, не давая пройти. Франко пришлось взять белый комок на руки. Животное тотчас успокоилось и удобно устроилось в его крепких руках, вверяя свою жизнь незнакомцу.

Гости продолжали стекаться внутрь богато декорированного главного зала. Внутри благодаря множеству огней было достаточно светло, чтобы Франко смог рассмотреть всех присутствующих. Он наблюдал не просто платья, отдаленно напоминающие одежду эпохи Средневековья. Каждый из костюмов кричал о знатном сословии и богатстве своего владельца, не жалевшего денег