Феррагосто - Линда Сауле

расспросами, выразив надежду, что осмотр подвала хоть немного помог ребятам продвинуться в расследовании. Кристина заверила ее в этом и затем поведала о находке, которая может иметь ценность. Видя, что Флавия не восприняла всерьез ее слова, она настоятельно посоветовала, не откладывая, отнести картины в оценку, чтобы выяснить их стоимость.

Попрощавшись с девушкой и синьорой Пелагатти, которая рассеянно помахала им на прощание, молодые люди вышли на вечернюю улицу. Расстались они с неохотой, но у Кристины имелись незаконченные дела в лавке, а Карло хотел пойти домой, чтобы поговорить с Донатой о Франко.

Он принял душ и развеялся пешей прогулкой в роще за домом. Он планировал обдумать вопросы о Франко, которые задаст графине, но вместо этого нагулял зверский аппетит, и вскоре ноги сами понесли его обратно, следуя за ароматом готовящейся пищи, который расходился по округе. Он любил ужинать с Донатой, с ней он чувствовал себя непринужденно, к тому же графиня, несмотря на жалобы, сохранила отличную память, и слушать ее было одним удовольствием. Карло не мог объяснить собственное ощущение комфорта в обществе пожилой женщины. Быть может, неторопливость историй и преданность деталям, интересным не только ей самой, питали ум и врожденное любопытство Карло. Или это была мудрость, которой он пока не обладал, но умел ценить, как благодарный ученик, заполняя собственные пробелы, вызванные молодостью и мальчишечьей непоседливостью.

За столом они оказались вдвоем. Энрике отсутствовал, чему Карло был втайне рад, и вскоре, воспользовавшись моментом, спросил графиню о Франко. Она ничем не выдала удивления, словно ожидала этого вопроса, и, запросто пробежав в памяти несколько десятилетий назад, принялась рассказывать о французе, словно рассталась с ним вчера.

Она поведала о его успешном старте, о том, как легко ему удалось сколотить состояние в горнодобывающем бизнесе, несмотря на жесткую конкуренцию и статус иностранца. О дружбе, что он водил с ее мужем, и о невероятной популярности в Ланцио, которую приобрел, не прилагая для этого особых усилий. Пока Карло слушал рассказ, у него возникло стойкое ощущение, что по какой-то причине Донате было не слишком приятно вспоминать Франко, хотя она пыталась это всячески скрыть. «Уж не связывало ли их нечто большее, чем дружба?» – вдруг закралась неприятная мысль, но Карло побыстрее поспешил отогнать ее, ругая себя за чрезмерную подозрительность.

В конце концов разговор о Франко сошел на нет, и Карло не стал настаивать на его продолжении, перейдя на более нейтральные и приятные его собеседнице темы.

Уже вечером, лежа в кровати, он наконец-то смог собраться с мыслями и сосредоточиться на расследовании. Он составил список необходимых дел, который включал в себя еще одну поездку к туннелю, в более спокойной обстановке, чтобы иметь возможность не просто осмотреть его, но и выдвинуть пару-тройку гипотез исчезновения поезда. Также предстоял разговор с главарем мафии, конечно, если ему удастся выхлопотать эту встречу. Еще оставались пассажиры. Имена тех, чьи личности только предстояло выяснить, провести между ними параллели и разузнать, кто из них был «чист», а кто замешан в деле. Эта часть расследования казалась наиболее кропотливой, и Карло внутренне содрогался, представляя, сколько времени займут сбор и проработка досье каждого пассажира из списка. Последним пунктом плана на ближайшее время стояла поездка в Рим. Он решил посетить музей, о котором упоминал инженер из компании Ferrovie. Кроме того, его босс наверняка захочет узнать, как продвигается расследование, и Карло решил, что заскочит в офис, чтобы проведать коллег и повидаться с начальником.

– Надо позвонить родителям, – вдруг спохватился он. – Сколько дней я не звонил маме? Завтра же сделаю это.

Каждый раз, вспоминая о родителях, он будто уменьшался в размерах и вновь становился мальчиком с побитыми коленками и чумазым лицом. Это чувство «постоянного ребенка» всецело внушал ему отец, который только и знал, что учил его жизни, не давая права на малейшую ошибку. Карло перенесся мыслями домой, в Бергамо, где родился и провел детство, попытался представить родителей и то, чем они занимались в эту минуту. Мать, как всегда, наверное, сидит за швейной машинкой, работая над заказами, а отец, как обычно, до ночи ходит по друзьям, ища, с кем бы сыграть в домино и распить бутылочку. Карло чувствовал себя свободнее, находясь вдали от родителей, но все же он скучал по ним. Больше всего – по матери и сестре, чьи лица в его памяти всплывали с неизменно теплыми улыбками.

Усталость дня постепенно наваливалась на утопающего в прохладных простынях Карло, и он, определив для себя планы на следующий день, со спокойной совестью позволил мягкому объятию сна окутать себя, уплывая все дальше от реальности на волнах мыслей. И они послушно уносили его к девушке, которая так кстати появилась в его жизни.

* * *

Следуя импульсивности своего характера, Карло решил не откладывать в долгий ящик запланированные дела и начать с поездки в Рим. Купив с утра билет в столицу, он позвонил Кристине со станции, извещая о своем отбытии.

– Я вернусь через пару дней, – сказал он, предупреждая возможное разочарование.

Через час Карло вновь окунулся в шум большого города. Без лишних промедлений он отправился в Центральный музей, в один из залов, отданных под экспозицию железнодорожному музею компании Ferrovie dello Stato. Высокие стены вмещали много воздуха и экспонатов, среди которых находились: электрический локомотив, вероятно, подобие поезда-призрака из Ланцио, несколько электрических моторов, огороженных красными канатами, секция железной дороги, проложенной в Неаполе в 1939 году, воспроизведенная копия вагона-тюрьмы, часть почтового вагона, паровые котлы и удивительной сохранности кухня вагона-ресторана, готовая, казалось, хоть сейчас предложить желающим горячий обед. Кроме того, он осмотрел предметы обихода, служившие пассажирам на протяжении всей истории существования железных дорог: полотенца и постельное белье с логотипом, изысканная посуда, настенные лампы и рулонные ковры. Все экспонаты находились в великолепном состоянии, и Карло с удовольствием прошелся вдоль зала, рассматривая каждый представленный образец. Компания Ferrovie dello Stato бережно хранила свою историю, предлагая посетителям оценить технический прогресс железнодорожной промышленности, совершив своеобразное путешествие во времени.

Карло пошел дальше по проходу между экспонатами, и вдруг сердце его забилось сильнее, когда издалека он увидел знакомый ландшафт, воссозданный в миниатюре и погруженный в стеклянный куб. Его глазам предстали маленький Клык и цепочка скалистых образований по соседству, белевших на фоне зеленой равнины. Уверенной линией вилось железнодорожное полотно, вбегая в туннель с одной стороны, продолжая свой путь с другой. Даже кропотливо воссозданный в миниатюре, туннель выглядел зловеще, и Карло поежился, глядя на хвост заходящего в него поезда. Выполненная из темной древесины и покрытая лаком треть последнего вагона – вот все, что оставалось от поезда, который в следующую минуту будет поглощен скалой. Карло наклонился, чтобы рассмотреть узкий задний балкончик с высокими перилами и подвесную лампу. Возле миниатюры он нашел табличку с подробным описанием событий 1911 года и снова окунулся в уже знакомые факты невероятного исчезновения поезда. Инициатором проекта значился Франко Легран, который в сотрудничестве с железнодорожной компанией и правительством Рима руководил строительством железной дороги и был ответственен за торжественный проезд первого поезда в Ланцио. Фотография мужчины была представлена здесь же. Карло с жадностью вгляделся в лицо человека, что прямо и уверенно смотрел с черно-белого портрета, силой характера стирая полувековую грань.

Карло снова вернулся к макету и внимательно осмотрел окрестности туннеля, отмечая скрупулезную работу мастера, изготовившего миниатюру. Даже с высоты было очевидно – поезд не имел возможности свернуть с намеченного пути. Вокруг нет ни болот, ни оврагов. Только равнина, только скалистые холмы, местами испещренные прилегающими карьерами. Рядом проходила дорога, еще не заасфальтированная, гравийная, – здесь они останавливались с Кристиной, когда приезжали осматривать туннель. Ряд молодых деревьев протянулся вдоль нее, провожая за пределы обозримого пространства. И это все.

Карло закрыл глаза, по привычке желая представить себе тот день. У него застучало в висках – так сильно он хотел оказаться сейчас в 1911 году. Следуя приказу хозяина, мозг привычно заработал, унося Карло в далекое, незнакомое время, и вот уже он внутри поезда, ощущая под ногами мягкость богато отделанного ковра. Аромат дерева и лака, тончайшим слоем покрывавший предметы отделки, донесся до его ноздрей, шлейф дорогих духов и сладкие брызги шампанского. Карло услышал шум ветра и паточный аромат знойного августовского дня. Тонкий слух уловил голоса, и Карло вообразил незнакомые лица. Он мог поклясться, что узнавал их и смог бы назвать имена, которые почти выучил наизусть. Вот Франко –