95-16 - Ян Рудский

В этот момент до него донесся шум драки и приглушен­ный крик:

— Ян! Ян!

Не медля ни секунды, Шель выскочил в коридор, а оттуда в сад. Было темно. С обеих сторон чернели кусты. Справа за­маячила неясная тень. Шель напряг зрение, но вдруг все вок­руг него закружилось. От внезапного тупого удара но макуш­ке внутри черепной коробки словно взорвалась брызжущая во все стороны искрами петарда. Беспомощно взмахнув рука­ми, он упал на землю.

Влажная прохлада компресса немного уменьшила разди­рающую голову боль. Шель постепенно приходил в себя. Он приоткрыл глаза, едва различая неясные очертания предме­тов. Область, доступная его мышлению, то сужалась, то рас­ширялась синхронно с ритмично пульсирующими толчками в голове. Рояль, книжный шкаф, склонившееся над ним лицо Кэрол… Шелю казалось, что теплые волны подымают его в эту комнату из иного мира, находящегося где-то глубоко внизу.

— Кэрол!

— О, наконец-то! — Женщина присела на краешек тах­ты и погладила его по щеке. — А я уже начала беспокоить­ся. Может быть, стоило вызвать врача, но я не могла решиться…

— Пол! Где Пол?

— Лежит в спальне. Нет-нет, ничего опасного, — предуп­редила она вопрос Шеля. — Зато мне начинает надоедать перевязывать ваши шишки. Вы не могли бы для разнообразия напиться до бесчувствия или сделать еще что-нибудь в этом роде?

Шель попытался улыбнуться, но движение мускулов на лице вызвало новую волну боли.

— Черт побери! — прошипел он.

Кэрол без лишних слов сменила компресс у него на лбу.

— Что случилось? — спросил он.

— Откуда я могу знать? Я оставила вас здесь, приняла полтаблетки люминала и вскоре крепко заснула. Разбудил меня какой-то шум — мне показалось, что хлопнула дверь. Я проснулась и стала прислушиваться, беседуете вы еще или нет. Но в доме было тихо, слишком тихо. Тогда я окончатель­но пришла в себя и вышла посмотреть, что вы делаете. Ком­ната оказалась пустой; вас обоих я нашла в садике. Вы ут­кнулись лицом в землю, вытянув перед собой руки, а Пол упал навзничь, и голова его очутилась на клумбе с астрами. Я приволокла вас домой. Еще не успев прийти в себя, я заме­тила, что во дворе что-то дымится. Я помчалась туда и… — угадайте, что горело?

Догадаться было нетрудно. Шель посмотрел на стол: че­модан исчез!

Кэрол проследила за его взглядом.

— Да, кто-то развел костер из этих ваших документов. Спасти ничего не удалось. Когда я прибежала, догорали последние бумаги, остался один пепел.

Шеля охватила безрассудная ярость. Он поднялся и, не обращая внимания на то, что темная волна порой затуманива­ла сознание, выбежал из комнаты. Порывы ветра развеяли об­горелые клочки бумаги по всему двору. На закопченных камнях чернел обуглившийся чемодан. Журналист в сердцах пнул его ногой.

— Опять невезение! Опять! — хрипел он, испытывая ребя­ческое желание затопать ногами.

На пороге дома появилась Кэрол.

— Стоит ли так волноваться? — спросила она. .

— Стоит ли! Вы же ничего не понимаете! Это были необы­чайно важные бумаги!

— Они уже доставили вам немало хлопот. Быть может, к лучшему, что со всем этим покончено.

— Вы ничего не понимаете! — упрямо повторил Шель, пытаясь сдержать раздражение.

— Согласна. Я многого не понимаю. Например: откуда вы узнали, что я поехала с Грубером?

Не найдя, что ответить, Шель пожал плечами, бросил последний взгляд на почерневшие, искореженные остатки че­модана и вернулся в дом.

— Можно зайти к Полу?

— Конечно, только я не знаю, пришел ли он уже в себя.

Они вошли в спальню. Джонсон, как был в костюме, ле­жал на одной из кроватей. Дышал он тяжело, но ровно и был похож на человека, погруженного в глубокий сон.

— Ничего не поделаешь, — вполголоса произнес Шель.— Вам придется еще некоторое время побыть в роли сестры ми­лосердия.

— А вы куда же?

— Мне нужно уладить одно важное дело. Герой этой исто­рии, вероятно, собирается улизнуть.

— Будете продолжать борьбу с ветряными мельницами? Вы неисправимы! А не лучше ли отдохнуть на удобной тахте и поговорить с Кэрол о делах, которых она не понимает? — усмехнулась она.

Шель взглянул на Джонсона.

— В других условиях я бы это сделал с удовольствием.

— Это отказ?

Кэрол начинала раздражать Шеля. После неприглядной сцены у Грубера она казалась ему значительно менее при­влекательной.

— Прошу вас правильно понять мою решимость, которая, видимо, вас удивляет, — холодно произнес он. — Я охотно составлю вам компанию, как только приведу в порядок кое-какие дела, которые не терпят проволочек.

— Уф! А не могли бы вы записать эту великолепную фра­зу на листке бумаги? Я поразмыслю над ее содержанием и, быть может, даже выучу наизусть.

Шель остался непоколебим.

— Передайте привет Полу и скажите, что я постараюсь выследить дичь. Благодарю вас за гостеприимство и за ком­прессы.

Кэрол проводила его до калитки, выходящей на улицу.

— Спокойной ночи!

— Очень жаль, — ответила она.

Долгая прогулка по спящему городу взбодрила Шеля. Головной боли и мучительной тяжести в теле как не бывало. Он спокойно шел, глубоко вдыхая холодный воздух. Отзвуки шагов будили негромкое эхо, отражавшееся от стен молчали­вых зданий. Шель прикоснулся к больному месту: склеив­шиеся от запекшейся крови волосы прикрывали здоровенную шишку.

Проходя мимо освещенного неоновыми лампами рестора­на, он заглянул внутрь. Разноцветные, на современный лад раскрашенные стены, стойка, ряды бутылок, сверкающая кофеварка. Стеклянные двери не приглушали гула голосов и джазовых синкоп. На высоких табуретах сидело несколько молодых людей в кожаных куртках. «Halbstarke», — вспом­нил он прозвище немецких хулиганов. Большие часы на стене показывали без четверти двенадцать.

На ближайшем перекрестке Шель спросил у полицейского дорогу и вскоре оказался на улице, где жил доктор Менке. Яркие фонари бросали бледный отсвет на серые плиты троту­ара; высоко в синем небе мерцали многочисленные звезды. Кругом царил ничем не нарушаемый покой. Поравнявшись с воротами из кованого железа, Шель окинул взглядом мрач­ный сад и тихий дом с темными окнами.

— Странно! — пробормотал он себе под нос. — Неужели я опоздал?

Шель пересек мостовую и остановился в подворотне одно­го из соседних домов. Повернувшись спиной к ветру, он заку­рил сигарету, прикрывая ладонью огонек, и огляделся. На улице не было ни души. Журналист еще раз восстановил в памяти события минувшего вечера — причудливое сплетение обстоятельств и неожиданных приключений.

Откуда Грубер знал, что чемодан находится на вокзале? Почему инспектор полиции действовал столь неосмотрительно?

Размышления Шеля были прерваны громким звоном ко­локола. Полночь. Над городом в сопровождении многократно­го эха разнесся мерный бой часов. Шель бросил окурок на землю и затоптал его. Обдумывая сложное положение, в котором он оказался, он пришел к выводу, что должен со­общить о столь необычных происшествиях представителю Польского Агентства Печати в Бонне и решил сделать это на следующее же утро.

«Менке-Шурике. Если я не ошибся в своих рассуждениях, — думал он, — эта история станет сенсацией мирового масштаба. Иной раз стоит и рискнуть».

Внезапно Шель заметил, что рядом с ним стоит Гюнтер. На лице немца отражалось злорадное удовлетворение.

— Никак я шпика спугнул, а?

Шель взял себя в руки.

— Что вам надо? — спокойно спросил он.

— А чего ты здесь вынюхиваешь? — Гюнтер вплотную приблизился к журналисту.

— Я хотел… поговорить с доктором, — невольно вырва­лось у Шеля.

Гюнтер скривился, словно надкусил лимон.

— В такой час? Не очень-то подходящее время для визитов.

— Я порезался, необходимо срочно сделать перевязку… — попытался найти мало-мальски вразумительную причину Шель.

Гюнтер расхохотался.

— Так чего ты прячешься по подворотням? А может, ты хотел к нам вломиться? Шпик поганый! Будь на то моя воля, уж я б тебе начистил морду, а потом позвал бы полицейского и отправил в кутузку. Пошли!

Шель, сообразив, что драка и ее последствия сыграют на руку его противникам, пропустил оскорбление мимо ушей.

— Куда?

— Ты же хотел поговорить с доктором?

Они перешли улицу. Гюнтер открыл калитку справа от ворот.

— Вперед шагом марш! — приказал он.

Когда они вошли в холл, Гюнтер проворно обыскал кар­маны журналиста.

— Ну, пушки у тебя нет! — сказал он и подтолкнул его к одной из дверей. — Сюда!

Шель дернул ручку. В комнате, видимо служившей библи­отекой, никого не было. Вдоль высоких стен стояли застеклен­ные, набитые книгами шкафы. Рассеянный свет не давал тени, равномерно освещая всю комнату. Посередине стоял низкий круглый стол, окруженный удобными креслами. Приблизив­шись к полкам, Шель пробежал взглядом по названиям книг: «Психология страха и жестокости», «Физиология нервной си­стемы», «Реакция организма на боль, голод, испуг и гнев», «О природе страха» и тому подобные.