КОМ-2 (Казачий Особый Механизированный, часть 2) - Ольга Войлошникова

велел к тебе не лезть. А я… Не могу прямо… — она снова заплакала, хотя плакать и икать одновременно было трудно, от чего маман рассердилась и нахохлилась.

— Ладно, я подумаю.

— Ты под… ик!…думай, ик! Иль… ик! — тут маман махнула рукой и только жалостно на меня посмотрела, продолжая на каждом ике подкидываться всем телом.

Думал. С Серафимой советовался. Снова думал.

В этот день мужской комитет, собравшийся над очередным привезённым Виталием альбомом архитектурных проектов сельских домов (за авторством довольно известного Григория Судейкина) был озадачен новой целью: сообразить, как вписать новый дом или пристрой к старому дому или ещё как-то, чтобы иметь нам с Серафимой свой отдельный угол. Потому как убеждён я был: какими бы хорошими ни были отношения, две хозяйки под одной крышей рано или поздно начнут ругаться. Так что я хотел обеспечить Серафиму местом, где она была бы полновластная хозяйка и всё устраивала по своему вкусу. И маман теснить не будем.

Комитет, честно скажем, пришёл в некоторое замешательство.

— Да уж, задал ты нам задачку! — Афоня потёр затылок. — Слушай-ка! А в прошлый раз другой альбом смотрели. Там что-то такое было, покажи-ка его.

Я принёс прошлый альбом, и Афоня, быстро пролистав его, щёлкнул по странице ногтем:

— Вот! Смотрите, братцы: и дом симпатичный, а вот этот аппендикс — зимний сад — разворачиваем и ставим вплотную к большому окну столовой. Там вместо окон можно красивые остеклённые двери поставить с выходом в тот же сад. И красиво, и в любой момент пройти можно по тёплому помещению из одного дома в другой. И место под этот дом подходящее есть, если смородину да малину из-под окон пересадить.

Батя призвал маман к ответу: готова ли она пожертвовать своими ягодными насаждениями? Она, кажется, готова была на всё, лишь бы мы не уезжали. К тому же, кусты предлагалось не вырубить, а пересадить.

Маман обрадовалась, что новый дом встанет тут же, прямо рядом со старым, и целую неделю сияла как ясно солнышко. А в конце представила мне дивную вещь.

— Вот, Илюша. Это для тебя.

Я смотрел на лакированную деревянную коробочку, более всего напоминающую раскладной дамский ящичек для косметики или украшений.

— И чё я там хранить буду?

— Там уже всё, что надо, — строго сказала матушка и отщёлкнула крючочки, после чего коробка благополучно разложилась в две стороны расходящимися вверх ступеньками. Внутри, в специальных креплениях, стройными рядами были установлены матушкины снадобья. — А сейчас будь предельно внимательным, — сказала маман до того непривычным голосом, что мне аж не по себе стало.

Это уж не матушка передо мной стояла, а маг особого назначения, который, на минуточку, исполняет какие-то секретные заказы для самого монастыря Марка Печерского и кто его знает, для кого ещё.

— Я так понимаю, это строго для меня?

— Верно понимаешь. Уж сына я знаю, как облупленного. Тут всё точно под тебя настроено, рассчитано. На первые шесть недель, — она строго ткнула пальцем в надписи, которые присутствовали и на удерживающих платформочках, и на каждом бутыльке: — Номер недели. Ряд — утро, ряд — вечер. Принимать чётко, Илья! От этого твой результат будет зависеть. Там, по результатам буду смотреть, составлю следующий набор.

— Погодите, маман. А на экстерне, говорят, тоже какими-то зельями поят?

Она поморщилась:

— Знаю, поят. Там общего назначения идёт, с новосибирской травной заготконторы. Поток! — она пренебрежительно взмахнула рукой. — Я запросила характеристики, — интересно, у кого? Явно же не у этой заготконторы, так они и разбежались всем свои рецепты раздавать… — Прислали мне. Ничего конфликтующего не будет. Ты их тоже пей, вместе с моими только лучше сработают.

— А если забуду я? Пропущу? Мало ли какие обстоятельства.

Маман поджала губы.

— Нежелательно бы. Но если пропустишь, делай так: принимать строго в установленной последовательности, но уже утро — обед — вечер. Пока не догонишь график.

— Понял.

— Береги. И никому пробовать не давай, последствия могут быть… непредсказуемыми. И даже плачевными.

Снова словно мороз по плечам.

— Ясно. Только для меня.

Дни неумолимо утекали сквозь пальцы. Вот уже и ручьи побежали, весна вошла в свои права, а на полях воцарилась непролазная грязь.

Мы окончательно определились с проектом дома и заключили договор с хорошей строительной конторой, которая должна была приступить к работам, как только земля придёт в подходящий вид.

Я оставил отцу необходимые средства — расплачиваться за всякое. Хагена тоже временно назначил ему в помощники. Тащить с собой дойча в Новосибирск условия не позволяли. Был бы он магом — другое дело…

Вот уж и апрель на пороге. Отпуск мой истекал шестого числа, аккурат в понедельник, тем же утром я и должен был явиться на учёбу, хотя все остальные экстерны, говорят, приступали к учению с первого апреля. Не знаю уж, почему для начала был выбран день дурака, или в высшем свете на такие мелочи внимания не обращают, но меня при вручении назначения уверили, что пропустить три первых дня не страшно, а суббота и воскресенье в университете всё равно выходные.

Маман почему-то взяла себе в ум, что я хочу уехать заранее, и старательно меня уговаривала отказаться от этой (ею же выдуманной) затеи:

— Да и не такая уж большая экономия по времени получится! Побудь дома побольше, Ильюша!

Уговаривала зря. Я и так каждый день с семьёй смаковал и в копилочку памяти складывал. Сколько там в этом университете пробыть придётся? А вдруг не выйдет с выходными? А мало ли что — вдруг не сразу домой, а направят куда?

Ловчее всего было бы отправиться своим же дирижаблем, но подходящего по времени рейса не подобралось, а уехать из дома на четыре дня раньше, чем отпуск закончится — увольте!

Так что выехать я решил в самый-самый крайний день, поездом.

В ДОРОГУ

Долгих прямых поездов, которые позже появятся, пока ещё