КОМ-2 (Казачий Особый Механизированный, часть 2) - Ольга Войлошникова

ПОЧТОВЫЙ ВАГОН

Купе оказалось даже чуть пошире, чем обычное пассажирское.

— А спать мы вас на верхнюю полку определим, — предложил проводник. — Удобно будет?

— Да вполне, — прикинул я.

— Можно было и внизу, но ночью остановки будут, кто-то из нас обязательно будет туда-сюда шарошиться, спать мешать.

— Не, нормально, наверху — само то.

Поезд свистнул и слегка дрогнул.

— Ну, ладно, — заторопился Виталя. — Прощевайте, господа! А то уеду с вами ненароком.

Зятёк мой ушёл, поезд ещё пару минут постоял и тихонько пополз вдоль путей. Хлопнула дверь вагона и явился второй проводник, сходу протянул руку:

— Павел!

— Илья, здоро́во!

Снова пошёл короткий разговор: чего да куда. Но недолго, минут буквально десять.

— Ну, ты покуда располагайся, — проводники дружно встали, сейчас сразу сортировочная станция и через короткий промежуток — ещё две. А потом и посидеть можно будет, пообщаться. Чаю вскипятим.

— Посидеть, ребята, надо! А то матушка мне столько еды насобирала — не съем ведь один!

Проводники весело переглянулись:

— С такой бедой помочь мы завсегда готовы!

Пока они делали свои проводницкие дела, я разобрал сумки, отложил кольцо сухой колбасы да пару огурцов на Новосибирский поезд. А из остального накрыл на столике шикарную поляну.

И мы посидели. Пашка достал из заначки четушку*, сопроводив сие действо комментарием:

— На службе — ни-ни! Но в перерыв, по маленькой, да под столь представительную закусь — дозволяется!

*Она же «чекушка».

Бутылка водки объёмом 246 мл.

— Все звёзды сошлись, — солидно согласился Мирон и извлёк из шкафчика единственную крошечную рюмку — натурально, чуть больше напёрстка! Этой рюмкой он отмерял алкоголь и разливал его нам в походные эмалированные кружки.

Общались. Я про свои военные приключения, они — про почтовую службу, в которой тоже казусов случалось всяких, и развесёлых, и страшноватых. Засиделись далеко заполночь.

Проспал я после тех посиделок, считай, до полудня. Поезд едет, укачивает. Да и делать всё одно особо нечего.

Проснулся, в санитарную комнату сходил, оправился-умылся — и снова за стол. Пропадёт домашнее, жалко. Куры жареные, паштеты, рулеты, пироги мясные-рыбные да прочей всячины навалом. Так, за застольем, дело пришло к вечеру и к прибытию на красноярский вокзал.

При въезде в город проводники засуетились:

— Илюха! Собери угощенья-то, ещё сколь в дороге!

— Ой, нет, ребяты! Я себе перекус на утро оставил, а сёдни я уж ничего есть не способный. Это вам, кушайте. Родню мою добрым словом вспоминайте.

Вот уж и первые постройки вокзала пошли. Поезд полз совсем медленно, как положено, пробираясь куда-то на свои дальние пути.

— Вон, смотри, — тыкал пальцем в окно Павел, — коробка здоровая — это депо. Ты щас через пути-через пути — во-о-он ту будку обойдёшь и увидишь сам пассажирский вокзал. Красивый он, не промахнёсся. Глянь, крыши торчат.

— Ну, бывай, браток! — Мирон торжественно встал. — Всяческих удач тебе! Глядишь, случай попадёт, свидимся.

КРАСНОЯРСКИЙ ВОКЗАЛ

Я пожал проводникам руки, закинул за спину бандольер, подхватил свой чемодан и сошёл с почтового. Обогнув будку, как было обещано, увидел целиком здание вокзала, с фигурной крышей да с башенками. Я ревниво прикинул, что иркутский-то вокзал всё равно покрасивше будет. Хотя украшения на манер колонн из зелёного камня — оно, конечно, интересно.

— Откуда следуете? — строго спросил меня дежурящий на входе городовой.

Понятное дело, я с путей иду, а пассажирских поездов не наблюдается.

— С Иркутского почтового.

— М-м. Ну, проходите, — важно кивнул он и посторонился. Над высоким дверным проёмом висела крупная вывеска: «ЗАЛ ОЖИДАНИЯ, 2 КЛАСС». Это мне и надо. Первый — считай, то же самое, только фендибоберов побольше, да за счёт этого подороже. А в третьем грязновато бывает. Я ж не с картошки иду, чтоб третьим классом ехать.

Внутри было тесно от публики — и отъезжающие, и провожающие, чемоданы, саквояжи, свёртки и коробки. Очень много служащих и, кажется, студентов в шинелях разных учебных заведений. Вот, ядрёна колупайка! Никак, каникулы какие-нибудь закончились? Лишь бы уехать вовремя.

Рассмотрев за публикой высокое арочное окно с крупной надписью «КАССА», двинул туда. Отстоял небольшую очередь из трёх человек. Последний дядька так въедливо расспрашивал про возможные варианты проезда до Владивостока, что за мной скопилась довольно длинная вереница желающих купить билеты, и из неё начали раздаваться раздражённые голоса:

— Да сколько можно⁈

— Сударь, берите или отходите, людям ехать надо!

— Посадка началась уже, мы стоим!

— Определитесь сперва, а там и кассира отвлекайте!

Люди переминались и оборачивались на закреплённые на стене большие вокзальные часы, всплёскивая в их сторону руками. Дядька делал вид, что все эти крики его не касаются и поворачивался к очереди спиной, продолжая брюзжать в окошко. В конце концов я слегка хлопнул его по плечу:

— Эй, дядя!

— Чего вам⁈ — повернулся он, желчно надувшись, и уставился в пуговицу моего мундира. Поднял глаза…

— Ты не слышишь — люди на поезд опаздывают? Ты чего прилип? Или с выбором помочь? — я слегка наклонился над ним, нависая.

— Э-э-э… Не стоит, благодарю. Берите, господа, я попозже подойду.

— Ну и славно, — я подвинулся к окошку кассы: — Мамзель! Мне бы билет на ближайший поезд до Новосибирска.

Девушка с ярко подкрашенными губками бантиком томно посмотрела на меня сквозь полукруглое окошечко и автоматически определила для себя мою принадлежность к среднему сорту путешетсвующих:

— Во второй класс билетов нет, закончились. Только на завтра. Третьим поедете?

— Третьим?..

Я представил себе это удовольствие. Третьим классом обычно путешествовали господа, несколько стеснённые в средствах. Рабочие, деревенский люд из небогатых. И мест, чтоб поспать, там не было — сплошь лавки в три яруса,