Синтез. Создание Бога в эпоху Интернета - Александр Бард

идеологии. Общество основано на сильных, активных, расширяющихся субъектах. Вокруг них снуют слабые, пассивные, ограниченные объекты, жаждущие взгляда и внимания субъекта. На эти объекты нужно охотиться, завоевывать их, приручать, эксплуатировать и, наконец, выбрасывать, после чего весь процесс повторяется с новыми объектами в качестве мишеней.

Репрезентационизм - это не только идеальный нарратив для колониализма, рабства и безудержной, безжалостной эксплуатации природных ресурсов; он также является необходимой основой для нарратива патриархальной сексуальности, в котором мужчина выступает в роли активного субъекта, а женщина - пассивного объекта. Поэтому то, что женщины в этом повествовании ставятся в один ряд с эксплуатируемыми шахтами и колонизированными континентами, не должно удивлять. Не вызывает особого удивления и то, что репрезентационизм ограничивает человеческую сексуальность жаждущим власти и подтверждения мужчиной, охотящимся за пассивным женским телом, которое, в свою очередь, жаждет и умоляет мужского взгляда, и которое не требует ничего другого, кроме как подчиниться мужчине и угодить ему. Расистская точка зрения Европы на аборигенные народы Азии, Африки, Америки и Австралии функционирует точно по такой же схеме. Следовательно, общественный дискурс XIX века пронизан набором странных аксиом, которые могут утверждать, что африканцы не могут научиться читать и писать, а у женщин отсутствует половое влечение; все эти заблуждения и пропагандистская ложь являются следствием одной и той же извращенной идеологической базовой предпосылки. Этот репрезентационизм окончательно превращается в агрессивную гиперкондицию в форме фашизма XX века с поклонением одному лидеру как идеальной личности (Бенито Муссолини как Il Duce, Адольф Гитлер как Der Führer и так далее).

Однако есть объект, которым патриархальный взгляд никогда не может насытиться; объект, который постоянно ускользает от тщетных попыток наблюдателя завоевать, колонизировать и разграбить, и это объект, который в конце концов дает название всей парадигме, о которой идет речь, а именно капитал. Так как капитал постоянно отгораживается от патриархальной похоти - ни один человек никогда не может быть достаточно богат; где-то всегда есть больше денег, которые можно сделать, больше прибыли, которую можно извлечь, больше роста, который можно произвести для каждого, кто просто возьмет себя в руки и откажется от безделья, - индивидуализм укрепляется с помощью чрезвычайно мощного метафизического двигателя: прогресса.

Благодаря существенному, но тонкому сдвигу от картезианского сосредоточения на субъекте к ньютоновской фиксации на объекте в трансцендентализме Канта, индивидуализм перешел в капитализм. А вместе с шествием капитализма по миру пришла и явно суеверная вера в невидимую руку как вечный гарант бесконечного роста. Насколько наивным является это представление, сейчас осознают мыслящие люди по всему миру, когда охваченные кризисом национальные государства одно за другим катятся к пропасти, а бессильные политики и бюрократы сидят на бесплодных совещаниях и мечтают о резком увеличении темпов роста, которое так и не произойдет. Западное государство всеобщего благосостояния, основанное именно на таком институционализированном принятии желаемого за действительное и непрерывном росте, все больше и больше напоминает циничную финансовую пирамиду. Будущим поколениям достанутся гигантские долги и сильно сократившиеся льготы. Не говоря уже об обостряющихся экологических проблемах, возникающих в результате безудержной и безжалостной эксплуатации планеты капитализмом.

Гений капитализма заключается прежде всего в том, что он постоянно откладывает вознаграждение не только за садистский патриархат буржуазии, но и за мазохистскую покорность рабочего класса. Прогресс обещает вознаграждение за сегодняшний труд только будущим поколениям. Ваши дети будут жить лучше, чем вы. Но в природе капитализма также заложено постоянное заимствование из будущего только для того, чтобы впоследствии уничтожить реальную стоимость капитала в связи с повторяющимися и драматическими кризисами, которые неизбежны; кризисами, которые сторонники капитализма постоянно и без всяких условий обещают вылечить, как только деловой цикл снова начнет взлетать к небесам, чему, как они заблуждаются, суждено быть. Система предлагает надежды, которые не могут быть реализованы, а если, вопреки ожиданиям, они сбываются, то вознаграждение должно быть упаковано как чистое везение. Эта фантазия, основанная на желаниях, прочно удерживает крупный капиталистический средний класс на месте. Идеальным примером является, конечно, американская мечта; фантазия о том, что за послушание и индустрию можно получить богатое вознаграждение и жить беззаботной жизнью среднего класса, которую можно увидеть по телевизору, которая культивируется и процветает среди потенциально социально мобильных людей везде, куда проник капитализм.

Университет - производитель истины индивидуализма, и важнейшая роль этого института заключается в том, чтобы умерять наслаждение граждан. Однако он постоянно не справляется со своей задачей, поскольку наслаждение максимизируется только в трансгрессии, а трансгрессия предполагает множество запретов на пересечение границ табу, которые церковь умела вырабатывать гораздо лучше, чем университет. В этом контексте университет сводится к ничтожному императиву выявления и последующей максимизации удовольствия индивида. Таким образом, сложные отношения индивидуализма с наслаждением характеризуются фундаментальной завистью к религии. В XX веке индивидуализм был развит университетами в культурный релятивизм, идеологическую свалку кантианства и его логическую точку, где остались лишь беспочвенные солипсические кредо, качество которых, в силу растущей политической гиперчувствительности, запрещено сравнивать. Таким образом, культурный релятивизм становится идеологическим заклятым врагом синтетизма при смене парадигмы от капитализма к информационизму.

С приходом информационизма появляется свобода организовывать быстро растущие и расширяющиеся социальные сети в соответствии с давно забытыми желаниями наших генов. Оптимальный размер племени кочевников или недавно основанного постоянного поселения из примерно 150 взрослых членов как генетически обусловленный идеал постоянно всплывает в качестве идеального размера для этих виртуальных сетей. Когда этот идеал может воспроизводиться без дорогостоящего противодействия снова и снова с момента появления сетевого общества и далее, возникает то, что музыкант Брайан Ино называет технологическим примитивизмом, своего рода высокотехнологичное возвращение к примитивистскому племенному сообществу. Виртуальные субкультуры в Интернете заменяют функции церкви и нации, несущие идентичность в прежних парадигмах (см. "Нетократы"). Интернет - это цифровые джунгли, наполненные индивидуальными субкультурами в огромных количествах.

Взгляд информационализма на человечество можно грубо описать как мобильный телефон, окруженный жиром и мускулами. Смена парадигмы происходит стремительно: уже в декабре 2012 года трафик в поисковой системе Google в левой колонке аттенционалистов, на которую нельзя купить деньги, а нужно заслужить свое видное место в ней, максимизируя свое внимание, то есть делая себя интересным и привлекательным для пользователей Интернета, впервые превысил 99 %, в то время как трафик в правой колонке капиталистов опустился ниже 1 %. Этот факт подтверждает, что традиционный маркетинг в Интернете невозможен, функционального онлайн-маркетинга просто не существует. Все более отчаянный масс-медийный маркетинг противостоит все более умной онлайн-коммуникации, которая понимает и использует новую динамику участия, развивающуюся в Сети.

Синтетизм можно описать как одну длинную разборку со всеми идеологиями, основанными на историческом примере. Религия и метафизика превратились при феодализме из сплоченного и порождающего общины мировоззрения