Умельцы военной поры - Анатолий Михайлович Киселев

и все, что могу сообщить Вам по оборудованию огневой точки. Если будет возможность, приезжайте в Пинск. Тогда можно поговорить более подробно».

Однако надобность в поездке отпала после встречи с инженером-подполковником в отставке Н. И. Алимовым — работником совета ДОСААФ одного из районов столицы. Показал ему письмо Екимова. Николай Иванович дополнил его интересными подробностями:

— Верно, всех, кто занимался этим делом, Николай Степанович назвал. Что касается Смирнова, помню только его имя — Всеволод. По отчеству мы его и не величали. Где он — не знаю. С. Антошиным же связь долгое время поддерживал, по потом она прервалась.

С «илами» первого выпуска настоящая беда была. Уходили лётчики на задание с одной думой — только бы с «мессерами» не встретиться. Нащупали фашисты больное место наших штурмовиков — приближаются сзади чуть ли по впритирку и бьют по хвосту. Пригласил нас, четырёх инженеров, командир дивизии Иван Васильевич Дельнов, порекомендовал подумать над оборудованием второй огневой точки. Собрались мы раз, другой, обсудили варианты, как лучше справиться с заданием, расчёты инженерные выполнили. Они подтвердили, что, если закрепить сзади пулемёт и посадить стрелка, центр тяжести в самолёте сместится в общем-то в пределах нормы. Все остальное вооружение самолёта сохраняется.

Приступили к переделке. Сняли обтекатель, прорубили в фюзеляже отверстие для ленты, поставили патронный ящик на 750 патронов, пулемёт водрузили на турель с самолёта У–2, смонтировали сиденье для стрелка… Конечно, такие изменения следовало бы вносить с разрешения главного конструктора, да времени на согласование не было — каждая минута дорога. Командование же армии одобрило нашу затею. Так вот и смонтировали мы пробную вторую огневую точку, испытали её.

— Отчёт о результатах испытания в 288-м штурмовом авиационном полку есть в архиве, — прервал я рассказ Алимова. — Вот послушайте: «Пулемётная установка стрелка на самолёте Ил–2 испытывалась в полку, но в воздушном бою не проверена. Сделано пять вылетов без встреч с истребителями противника. Но проведённые полёты подтверждают первоначальные предположения, что наличие стрелка в задней полусфере улучшает наблюдение, надёжнее прикрыт хвост, чем создаётся лучшая свобода манёвра».

— Спасибо, вы мне хорошо помогаете вспомнить события многолетней давности, — улыбнулся Алимов. — Речь здесь идёт о самых первых испытаниях. А потом мы держали экзамен в боевой обстановке. Обнаружились минусы. Турель, взятая с У–2, не могла нас, вернее лётчиков, удовлетворить из-за ограниченного сектора обстрела.

— И это известно из архивных документов, — опять вмешался я. — Из того же полка спустя два месяца после первых испытаний сообщали: «Задняя огневая точка стрелка полностью себя оправдала, но несовершенность установки (ограниченность в секторе обстрела) значительно снижает её эффективность».

— В том-то и дело, — подтвердил Алимов. — Пришлось пересмотреть конструкцию. Турель с самолёта У–2 мы заменили турельной установкой самолёта Пе–2, у которой сектор обстрела чуть ли не 180 градусов. Опробовали — вроде неплохо получилось. На первом же боевом вылете стрелки сбили два «мессера», которые, не подозревая об опасности, нагло приблизились к нашим штурмовикам. Обожглись фашисты, начали вести себя осторожнее. Правда, все самолёты мы сразу переоборудовать не могли, но и то, с чем успели справиться, в основном решало проблему. Всякий раз строй «илов», отправлявшихся на задание, непременно замыкали машины, имевшие вторую огневую точку.

Когда перестройка развернулась, как говорят, полным ходом, в дивизию поступило указание перегнать модернизированную машину в Москву на Центральный аэродром для представления специальной комиссии…

В конце 1979 года газета «Красная звезда», опубликовала мою корреспонденцию о замечательной творческой инициативе этой четвёрки. И тут откликнулся Всеволод Смирнов. Его письмо тоже появилось на страницах «Красной звезды»:

«Трудно передать словами волнение, охватившее меня, когда я прочёл в вашей газете очерк „Конструкторы с фронтового аэродрома“. Не думал, что спустя почти сорок лет вспомнят ту далёкую фронтовую историю. Газетная публикация ещё раз оживила в памяти те давние события, заставила перелистать фронтовые письма, дневники, ещё внимательнее вглядеться в старую фотографию, на которой запечатлены боевые друзья. Бесконечно рад, что теперь представилась возможность встретиться с ними».

Позже мы увиделись со Смирновым. Всеволод Васильевич рассказал, что вместе со своими товарищами переоборудовал в дивизии за 6 дней 19 самолётов, что лётчиком первого же сбитого «Мессершмитта–109» оказался ас, награждённый двумя железными крестами. Наша беседа завершилась тем, что вскоре он прислал мне объёмистый пакет — попытался подробно изложить нахлынувшие воспоминания. Они продолжат рассказ Николая Ивановича Алимова.

«…Мы не могли уснуть всю ночь… У каждого были взвинчены нервы. Мы строили самые разные предположения о том, кто будет осматривать наш самолёт и какие выводы будут сделаны комиссией.

…На другой день с раннего утра начали готовить самолёт к отлёту. Для этого была выделена самая лучшая машина с лучшим пилотом, дважды орденоносцем Павленко. Для пояснений лететь должен Антошин.

…Прилёт Антошина и Павленко из Москвы 11 сентября 1942 года был настоящим триумфом. Как только самолёт сел, прилетевших сразу окружила толпа. Наперебой засыпали их вопросами.

Антошин и Павленко рассказали, что самолёт внимательно осмотрела комиссия, возглавляемая главным инженером ВВС Красной Армии. Комиссия дала высокую оценку нашей установке — так эффективна, проста и удобна она была. К тому же не ухудшала, а улучшала лётно-технические данные самолёта».

9 сентября 1942 года начальник отдела управления опытного строительства ВВС Красной Армии писал командующему 6-й воздушной армией генерал-майору Д. Ф. Кондратюку и подполковнику И. В. Дельнову: «В течение 7–8 сентября сего (1942) года на Центральном аэродроме имени М.В. Фрунзе был осмотрен представленный вами самолёт Ил–2 с дополнительной задней огневой точкой под пулемёт ШКАС калибра 7,62 мм… Все присутствующие оценили инициативу 243-й штурмовой авиадивизии по установке огневой точки и считают возможным самолёты Ил–2, находящиеся в частях, оборудовать установкой. Конструкторскому бюро тов. Ильюшина поставлена задача — учесть опыт вашей дивизии и разработать более усовершенствованную заднюю кабину».

И снова из воспоминаний Смирнова: «По заданию командования мы сразу же приступили к составлению инструкции. Через несколько дней она, снабжённая чертежами и фотографиями, была готова и нарочным отправлена главному инженеру ВВС».

Спустя годы бывший командующий 6с 1943 года) 6-й воздушной армией Герой Советского Союза Ф. П. Полынин в книге «На Северо-Западном фронте» с теплотой напишет: «Много сотен вражеских самолётов сбили стрелки из второй кабины штурмовика. Лётчики с благодарностью вспоминали инициативу подполковника И. В. Дельнова».

Думается, не случайно мысль о переустройстве самолёта Ил–2 принадлежала И. В. Дельнову. Газета «Красная звезда» опубликовала 31 мая 1983 года статью полковника в отставке П. Самсонова «Секунды бессмертия». Из нее мы узнаем, что ещё в 1938 году в представлении старшего лейтенанта Дельнова к присвоению внеочередного воинского звания майора отмечалось: «Склонен к научно-исследовательской работе». Вместе с боевыми