Я украл чужую жизнь - Алексей Андреевич Корнелюк

– Нет, не думаю. – я взял себя в руки и сел на край стола.

– Ну тогда я вас познакомлю. Это Борис Николаевич – ветеран финансового мира, так сказать, – Борис снял очки и стал непринуждённо протирать стёкла, – и в этой непростой ситуации он готов взять все финансовые риски на себя, выкупив твою часть компании.

Повисла неловкая пауза.

– Энтони, позволь я вставлю несколько слов. – заговорил Борис. – Мне доподлинно известно о текущем положении компании. Мне также известно, что помимо меня у вас больше нет покупателей.

Энтони закашлял. Сомкнув между пальцев краешек скатерти, я стал катать ткань туда-сюда.

– Предполагаю, что моя цена вас может обидеть, однако это хоть что-то. К тому же я всегда по справедливости подхожу к сделке.

Перед моими глазами появилась картинка спаленного дотла семейного домика. Я отвёл глаза, пытаясь скрыть ненависть к этому мерзкому «финансисту». Он ещё долго сыпал красивыми обходительными фразами, даже расстегнул зачем-то верхнюю пуговицу на безупречно белой рубашке. Несколько раз подчеркнул, что это самое лучшее предложение, и принимать решение нужно как можно скорее. Но незаметно для себя… Как бы поверх этой неубедительной речи включилась запись моего внутреннего голоса:

«Если в сейфе я (точнее, прошлый хозяин этой жизни) хранил улики на эту парочку, множество фотографий говорило о том, что они долго вынашивали этот план.» – я выдавил из себя полуулыбку и кивнул головой, словно я действительно слушаю. – «И если он за каких-то полтора миллиона глазом не моргнув спалил чужой дом с человеком внутри, то на что он готов пойти сейчас?»

Я посмотрел по сторонам и всё никак не мог отыскать берег.

– Ну, так что решил?

Снова пауза. Я открыл было рот, чтобы озвучить свой ответ, как до нас донёсся голос:

– Чтоб я ещё раз этих злоебучих моллюсков выпил!

Мы втроём синхронно поворачиваемся на голос, и я вижу, как по лестнице поднимается знакомая мне фигура Гриши.

Глава 38

На какое-то мгновение обстановка накалилась до предела. Даже ветерок куда-то делся.

Гриша положил на меня свой тяжёлый взгляд, прищурился… Расширил ноздри. Провёл языком по дёснам.

– Ты на моём месте сидишь. – сказал он.

Я готов был провалиться сквозь палубу. Облокотившись о стол, привстаю…

– ШУЧУ Я! Сиди! – сказал он и положил на моё плечо свою ручищу, вдавив обратно в лавочку.

Все за столом, кроме меня, хихикнули. Мне было не до смеха.

Пока он гоготал, широко раскрыв рот, я представлял, как этот гадёныш разбрызгивает канистру бензина на мой дачный домик.

Как он подкуривает сигарету и кидает зажжённую спичку.

Как языки пламени бегут к домику.

Как обхватывают дерево, перебрасываясь на шторы, дедовский диван, старые простыни.

Как валит густой дым, сковывающий лёгкие бедолаги, застрявшего в доме. Я представил его крики, стоны, как от жара лопается кожа на его лице, и тут случилось самое страшное.

Словно столбик термометра у пациента с жаром, от низа живота к горлу прошла волна тошноты, и, не в силах сдерживать позыв, я наклонился под стол и заблевал обувь Гриши. Обильно, густой кислой жижей. Да так, что глаза заслезились.

Когда всё прекратилось, я вылез из-за стола, увидел бледного цвета скатерти лицо Энтони и посмотрел на Гришу. Тот, играя желваками, видимо, пытался собрать всю силу воли и принятие в единую точку и у него почти получилось. И тогда я выдал остатки желчи на второй ботинок, заблевав ему всё выше носков.

Теперь я улыбнулся и сплюнул под ноги.

Гриша, хрустнув шей и недолго думая, положил пятерню мне на затылок и со всего размаху припечатал меня к столу. Казалось, я потерял сознание ещё до того момента, когда моя голова чуть не проломила столешницу.

Первое, что я почувствовал, придя в себя – это адскую боль в области носа. И я почти закряхтел, но вовремя услышал отголоски слов, фраз, а затем и предложений. До меня доносился спор. И чем больше я прислушивался, тем отчётливее понимал, что накал страстей всё растёт и растёт.

– А чо мне, блять, делать надо было? В лобик поцеловать? Он сука мне ЗАБЛЕВАЛ ВСЁ ПО КОЛЕНИ!

– ДА МНЕ-ТО ЧТО?! ОН ТЕПЕРЬ НЕ ПОДПИШЕТ НИХУЯ!

– Так грохнем мы его полюбас, какая разница сейчас или позже? Я, блять, не просто так свой хлеб с солью ем! Считай, полдела сделано! – послышался голос Гриши, а затем удар, предположительно кулака о стену.

Я приоткрыл глаза и не понял, где я. Было темно настолько, что не разобрать, что вокруг.

На верхней губе сгустки крови, на языке вкус железа. Я попытался пошевелиться, и ногой пихнул что-то. Через секунду это «что-то» с грохотом упало.

– Очухался, заканчивай.

Дверь за стенкой с грохотом открылась.

В кровь вспрыснул адреналин.

Звук шагов раздавался всё ближе.

Щелчок…

Глава 39

Гриша больше не был просто «Гришей», он стал машиной для убийства.

В свете коридорной лампы, когда время замедлилось, я разглядел неуловимые детали, намекающие, что настроен он решительно. Губы поджаты. Челюсть выпирает вперёд. Насупился. Переводит руку назад за пояс, и я со всей дури бью ему в коленную чашечку. Гриша, не издав ни единого звука, валится на пол. Подтягиваю ноги к себе, пытаюсь облокотиться и обнаруживаю, что руки связаны. Коленом отпихиваю швабру, ведро вылетает в проём и, побрякивая, несётся по коридору. Привстаю и перепрыгиваю лежащего на полу Гришу. Мгновение полёта… Но только мгновение. Его рука хватает мою щиколотку, и я падаю на пол.

– СТОЯТЬ, СУКА! – орёт он и тянет к себе.

Я извиваюсь, как разрезанный дождевой червь, и свободной ногой бью ему в морду. Вопль! Хватка ослабла, я вырываюсь, встаю и со всех ног несусь по коридору.

Навстречу выходит Энтони. На лице ужас, и вместо того, чтобы меня остановить, он прижимается к стенке. Звук выстрела. Мы встречаемся глазами, и в его взгляде читается скорбь и разочарование, а через мгновение его мышцы лица дрогнули. Хватаясь за ребро, Энтони скатывается по стене и оставляет кровавый шлейф.

Снова выстрел, но уже за стенкой. Я успеваю завернуть за угол и мчусь к лестнице, проскакивая по три ступени за раз.

Выбежав на палубу, я оглядываюсь по сторонам в поисках берега. Темно, ничего не разобрать…

Сзади раздаётся топот.

Я лихорадочно соображаю что делать, куда прыгнуть, и за меня принимают решение инстинкты. Снова свист от пуль, я запинаюсь о стул, но, в последний момент поймав баланс, разбегаюсь и