Рождён среди однажды умерших - Луи Круш

После этой фразы братья больше не общались, так как ночь окончательно вступила в свои владения, и они оба моментально уснули. Чего не мог позволить себе Лука, о котором все будто забыли.

Глава 7: Обыденная ночь

Всеволод и Касьян спали как убитые, совершенно не издавая хотя бы малейшего шороха. Однако Лука был лишён столь сладкой возможности. Когда Касьян выключил свет, он просто встал из-за стола и улёгся подле него, накрывшись простынёй, до этого служившей ему единственной одёжкой.

Благо сейчас было лето, и прохлада, исходящая от глиняного пола, даже доставляла какое-то своеобразное удовольствие, но всё же спать на мягком матрасе с подушкой ему было бы куда приятнее. Ещё и навязчивые мысли всё никак не отпускали юношу, повторяя раз за разом пережитые за сегодня эпизоды. Случившееся оказалось слишком жестоким и непонятным для неподготовленного к такому парня, чуть ли не сводя сума, но доводя до слёз.

Так он и ворочался на полу, не замечая, как тот становился всё прохладнее. Осознание пришло к Луке лишь когда ледяная глина начала обжигать кожу. Только тогда он заметил, что температура во всей комнате резко упала, вынудив того свернуться калачиком и замотаться в тонкую простыню, как в кокон.

На мгновение Лука хотел попросить помощи, но прислушавшись и поняв, что братья мирно спят, не стал их будить, боясь, что Касьян из-за такого может ненароком вспылить. Он и так был признателен, что ему позволили переночевать в доме, вместо того чтобы бросить на улице. Лука даже представлять не хотел, что бы с ним тогда случилось, но от этого не переставал думать о возможных вариантах.

В комнате была кромешная темнота, что даже смутных очертаний мебели приметить оказалось невозможным. Зубы парня задрожали, и ему казалось, имей он возможность сейчас видеть, то заметил бы, как каждый его выдох сопровождается появлением густого пара изо рта.

То и дело ворочаясь на месте, Лука метался между двумя крайностями. Он боялся, что если заснёт в таком холоде, то уже никогда не сможет проснуться. Но с другой стороны, ему хотелось поскорее уснуть, чтобы наконец очутиться в завтрашнем дне, где он сможет приступить к интеграции в чуждом для себя мире. И как же ему хотелось оттянуть этот момент на подольше.

Оба варианта казались ему нехорошими, всё сильнее зарождая в сердце чувство страха. Лука продолжал ворочаться, делая это максимально осторожно, боясь кого-нибудь потревожить. Юноша считал, что если два брата до сих пор не проснулись, значит, всё происходящее является не более чем нормой и не стоит того, чтобы их будить. Всё же он сейчас не у себя дома, отчего никак не мог знать, что именно здесь принято считать за так называемую норму.

Страх так бы и продолжал постепенно нарастать в парне, если бы не внезапный стук в дверь, заставивший душу Луки уйти в пятки. Сердце пропустило удар, а кровь застыла в жилах, и парню показалось, что в доме стало ещё на пару градусов холоднее. Замерев в позе калачиком, Лука быстро успокоился, подумав, что это мог бы быть Исидор или ещё какой-нибудь знакомый двух братьев.

А раз так, следовательно, парню не обязательно вставать и проверять, кто там был за дверью, ибо это должен сделать кто-то из хозяев дома. И только стоило Луке так подумать, как прозвучал очередной стук в разы громче первого. А за ним третий, потом четвёртый, и каждый последующий был сильнее предыдущего.

Казалось бы, что такой шум давно должен встревожить всю улицу, однако кроме стука Лука так ничего и не услышал. Совершенно абсолютная тишина, периодически разрываемая очередным ударом в дверь. И тут парня посетила новая мысль, что он уже давно спал, а это всего лишь кошмар.

Малость приободрившись собственными же доводами, Лука начал перебирать всевозможные способы пробудиться. Но столько бы раз он не пробовал, кошмар всё никак не развеивался. А промежуток между стуком с каждой безуспешной попыткой становился лишь короче и короче до тех пор, пока не забил неуёмной трелью.

Не имея больше сил терпеть, Лука закричал что было мочи, но его уст не покинуло и единого звука. Он не мог пошевелить губами. Только сейчас к юноше пришло осознание, что он вообще не может пошевелиться, и сколько бы не прикладывал мысленных усилий, у него даже моргнуть не получилось.

Потеряв связь с телом и реальностью, чувствуя, что глаза открыты из-за нарастающего в них жжения, но видя лишь плоскую черноту, Лука окончательно поддался панике. Он понял, что никто не проснулся, потому что это было направленное воздействие лишь на него одного, очень схожее с тем, что провернул Исидор. Касьян ведь тогда никак не пострадал, хотя сам Лука отчётливо понимал, что он мог захлебнуться по-настоящему.

И сейчас, скорее всего, для двух братьев он не издал ни писка, ни шороха, поэтому никто из них и не проснулся. Поэтому никто ему и не поможет. Лука остался один на один с неизвестным врагом в абсолютной темноте, даже не понимая, что с ним собираются делать. И это незнание пугало больше всего.

Тем временем Касьян уже давно не спал, сидя на своей кровати и молча наблюдая то за дёргающимся Лукой, то за входной дверью. В комнате, конечно же, было темно, но ему хватало лунного света, проникавшего сквозь щели и трещинки в оконных ставнях, чтобы видеть всё вокруг. Одним словом, никакой кромешной черноты, превращающей окружение в плоскость, вовсе и не было. Он прекрасно видел, как из-под щели между полом и дверью просачивалась серая дымка, укутавшая голову Луки облакообразным коконом.

Однако лёгкий пробирающий холодок чувствовал и он. Ночи, конечно, здесь не были тёплыми, но к такому Касьян привык, потому мог ощутить хоть и слабое, но всё же потустороннее покалывание, исходящее из-за закрытой двери и от серой дымки. Но происходящее нисколечко его не пугало, и он молча продолжал наблюдать.

Когда Лука перестал шевелиться, Касьян намеревался вмешаться, но серая дымка неожиданно начала растворяться в воздухе. Стоило только кокону исчезнуть с головы подростка, как его тело сразу же расслабилось. Лука выглядел так, словно испытал величайшее облегчение в своей жизни.

Заметив исчезновение серой дымки, Касьян сразу же перевёл взгляд на дверь, почувствовав за ней новую ауру. Он внимательно вглядывался, стараясь понять, кто избавился от предыдущего противника, решив занять его место.

Но сколько бы Касьян не всматривался, так ничего и не происходило, тем не