Пасхальные люди. Рассказы о святых женах - Инна Андреева

Тоня подхватила Лёлин чемоданчик.

– Ого! Да, ты – нестяжатель! – улыбнулась она.

– Я ведь на праздники приехала… – начала оправдываться Ольга, пытаясь забрать у кузины свой багаж. – Тоня, верни, пожалуйста, я сама понесу!

Но Тоня уже не слушала сестру, быстро удаляясь по перрону.

– И какие люди живут в Москве? – полушутливо спросила Ольга, когда они ехали по городу в пролетке. День только занимался, принося с собой запах весны и свежести.

– Как и везде – разные люди встречаются. – Тоня задумалась. – Но знаешь, в моем окружении есть такие люди… Совершенно особенные. Эти люди они… как бы тебе объяснить… они пасхальные! Да-да, пасхальные люди.

Ольга держала Тоню за руку, а сама с любопытством смотрела по сторонам. Москва просыпалась, оживала, одергивались шторы в окнах домов, открывались многочисленные булочные и бакалейные лавочки. Вдалеке послышался крик мальчишки, разносившего утренний выпуск газет. А из открытой двери кофейни повеяло только испеченными булками и крепким кофе.

– Лёля, ты слушаешь меня? – спросила Тоня.

– Да, да… – повернулась к сестре Ольга и повторила ее слова: – Есть необыкновенные пасхальные люди…

– Лёля, это очень важно, послушай… От этих людей – такой свет и радость, как на Пасху бывает. Потому что они Одним Господом живут, понимаешь? – Тоня внимательно взглянула на сестру. А потом уже намного тише продолжила: – Хотя, наверное, тебе со слов трудно понять. Но ты увидишь сама этих людей и поймешь меня.

– Конечно, сестрица, я тебя понимаю. Ты у меня сама – пасхальная! Вон какая беленькая! – засмеялась Лёля.

Но Антонина не ответила на смех кузины и опустила глаза. Некоторое время они ехали молча, слушая звон лошадиных копыт. Ольге отчего-то стало совестно перед Тоней, и она потеребила руку сестры.

– Ну прости меня! Расскажи еще про пасхальных людей!

– Глупенькая ты, – тихо сказала Тоня, но уголки ее губ уже тронула улыбка, и она повернула к сестре свое лицо. – Сейчас ты встретишь нашу Матушку – великую княгиню Елизавету Феодоровну. Она, узнав, что ты моя кузина, благословила тебе остаться на неделю при обители. Обычно родственники не живут с нами, но ты – незамужняя девица, а сейчас, в преддверии святого дня Пасхи, нам особенно нужна помощь, потому… – заключила Тоня, – считай, что попала к нам великой милостью Божией.

– Я буду жить в обители? – вскричала Лёля со смешанным чувством не то радости, не то испуга. – В монастыре?

– Да, ты будешь жить в Марфо-Мариинской обители сестер милосердия. Вот мы уже и подъезжаем.

Пролетка остановилась у белой стены, за которой виднелись медные маковки храма. Извозчик помог девушкам выбраться, опустил Лёлин чемоданчик, поклонился и сел обратно в пролетку за вожжи.

Тоня и Лёля вошли в чугунные витые ворота и оказались в саду.

У Лёли захватило дыхание от увиденного. Белая изящная церквушка стояла посреди ухоженного сада, в котором только начали зацветать нежные крокусы. Стройные кипарисы будто свечи тянулись макушками в голубую весеннюю высь. Аккуратные кустики разнообразных саженцев говорили о том, что летом здесь царит буйство цветов.

В саду кто-то был. Статная женская фигура в белых одеждах разглядывала ветку молодой яблони с только что пробившимися листьями. При звуке шагов девушек женщина обернулась. Ее бледное лицо с тонкими чертами поразило Лёлю. И дело было не в красоте лица (оно было, безусловно, прекрасно), а в каком-то необъяснимом ощущении света и покоя, исходящих от него.

У Лёли захватило дыхание от увиденного. Белая изящная церквушка стояла посреди ухоженного сада. Аккуратные кустики говорили о том, что летом здесь царит буйство цветов

Антонина сделала небольшой поклон, и Лёля последовала примеру сестры. Женщина кивнула. Лёля снова поразилась грациозности и изяществу ее движений.

– Матушка, позвольте представить вам мою кузину – Ольгу Михайловну Извольскую. – Женщина перевела взгляд на Ольгу. «Это великая княгиня! – догадалась девушка. – Какие глубокие и грустные у нее глаза!» Внезапно Ольга почувствовала, как краснеют ее щеки и уши от пристального взора великой княгини, и опустила голову.

– Скромность – хорошее украшение для девушки, – улыбнулась Елизавета Феодоровна. – Я много слышала о вас, Ольга, и мне приятно наконец встретить вас лично! Полагаю, вам следует отдохнуть с дороги. – Она обратилась к Тоне: – Антонина, проводи свою сестру в ее комнату.

Великая княгиня осенила своим наперсным крестом девушек и вновь обернулась к яблоньке.

Лёля шла за Тоней по тропинке, усыпанной разноцветной галькой, в сестринский корпус. Ее душа ликовала, и эта необъяснимая радость удивляла саму Лёлю.

– Тоня! Тонечка! – первым делом запричитала Лёля, когда они оказались с сестрой наедине в небольшой аккуратной комнатке, из окна которой виднелась белая церквушка обители. – Это ведь была сама великая княгиня, да? И ты живешь в ее обители… Расскажи мне, как ты здесь очутилась?

– Лёля, да ты ведь устала с дороги… – попыталась отказаться от разговоров сестра. – Лучше ты отдохни, а потом мы поговорим.

Но Лёля упорствовала:

– Тоня, я тебя не узнаю. Ты в этом городе стала такая молчунья. А ведь мы давно не виделись, Тонечка… И я проехала в скучном поезде столько верст, только чтобы навестить тебя…

– Ты приехала справить Пасху!

– И Пасху справить тоже… – кивнула Лёля. – Но это не главное…

– Как так не главное? Пасха – самое важное событие для нас, христиан.

– Тоня! – Лёля внимательно посмотрела на сестру. – Дома никто не знает, что ты в монастыре, все считают, что ты – врач.

– Лёля! – Тоня вздохнула, поняв, что разговор неизбежен, и села на кровать рядом с сестрой. – Все верно, я приехала в Москву изучать врачебное дело. А затем я познакомилась с девочками, с сестрами милосердия, мы подружились. Я стала навещать их в обители, ходить на службы в храм. И в какой-то момент я поняла, что не мыслю себя иначе как сестрой… Ну и конечно, великая княгиня…

– Что великая княгиня?

– Ты ведь знаешь, милая Лёля, моя мама умерла, когда мне не было и пяти лет, отец запил… Мне было одиноко дома. А здесь я нашла семью. – Тоня говорила неторопливо, видимо, обдумывая каждое слово. – Лёля, каждому человеку важно иметь пример перед глазами – другого человека, на которого хотелось бы быть похожим. Для кого-то такой пример – мать или отец, для кого-то – старший брат, учитель или священник. Для меня такой пример – Елизавета Феодоровна. Она нам всем здесь как мать родная. В ней столько любви и заботы! Мы даже называем ее не иначе как Матушка. Великая Матушка.

– Ты о ней говорила в пролетке, да? Это она – пасхальный человек? – догадалась Лёля.

– Да, наша Матушка – удивительная, – улыбнулась Тоня. – Милостивая и милосердная. Говорят, у нее в роду была Елизавета Тюрингская, которая славилась своими добрыми делами и заботой о бедняках. Эта королева тайком от мужа помогала обездоленным и даже сама носила в подоле им хлеб. Как-то король застал свою супругу за этим занятием и спросил, что у нее в подоле. Она ответила: «Розы!» Король посмотрел и действительно увидел в подоле королевы душистые розы. Вот как Господь помогает тем, кто заботится о других! Наша Елизавета Феодоровна носит имя святой Елизаветы и во всем походит на нее. Она всегда очень любила людей и даже будучи замужней дамой находила время для милосердия. Когда же погиб супруг Матушки, великий князь Сергий, она основала эту обитель и всю себя посвятила служению.

– Тоня… – неуверенно начала Лёля. – А можно я тебе задам один вопрос? Личный…

– Полагаю, да, – удивилась Антонина.

– Тоня, скажи мне, а если ты захочешь, ты сможешь выйти замуж?

Говорят, у нее в роду была Елизавета Тюрингская, которая славилась своими добрыми делами. Эта королева тайком от мужа помогала обездоленным и даже сама носила в подоле им хлеб

Антонина ответила не сразу.

– Дорогая моя Лёля! Некоторым хорошо завести семью и заботиться о ней, а другим лучше остаться безбрачными и послужить ближним.

– Вот-вот… – Ольга покачала головой. – Значит, ты все-таки монахиня, да?

За окном зазвонил колокол. Тоня поднялась с кровати.

– Колокол! – с облегчением вздохнула она. – Мне надо идти!

Но Лёля не отпускала руку сестры, ожидая ответа на свой вопрос.

– Тут одним словом не обойдешься, милая моя, – сказала Тоня, аккуратно высвобождая руку. – Скажу тебе только, что я – сестра милосердия, или – крестовая сестра. А если ты захочешь, потом я покажу тебе наш устав и мы поговорим об этом. Сейчас же – отдыхай! С Богом!

Антонина быстро перекрестила Лёлин лоб и вышла из комнаты.

Когда закрылась дверь за кузиной, Лёля вдруг почувствовала страшную усталость. Но что удивительно: к физической слабости примешивалось и иное, неведомое ей раньше ощущение умиротворения. Словно тело устало, а душа обретала покой.