В гнезде Орла - Николай Никишин

нацистской Германии. Орден вручался всем категориям военнослужащих вне зависимости от ранга или сословия. Награждение орденом происходило последовательно от низшей степени к высшей. Награждения орденом возобновлялись во время Франко-прусской, Первой мировой и Второй мировой войн.

[2] (Kripo), V управление РСХА, осуществлявшее контроль за деятельностью криминальной полиции рейха (в широком смысле, Крипо — уголовная полиция).

[3] Эрвин Роммель — немецкий военачальник, генерал-фельдмаршал и командир войск Оси в Северной Африке.

[4] Первая категория – чисто нордический. Вторая – преимущественно нордический. Третья – гармоничный метис со слабо выраженными альпийскими или средиземноморскими чертами. Эти группы годились для службы в СС. Четвертая категория – метис преимущественно восточно-балтийского или альпийского происхождения, пятая – метис неевропейского происхождения.

Глава 8

События для Анны развивались стремительно. Чуть более суток назад её чуть не изнасиловали, она видела смерть и как языки пламени озаряют её родной город. Сейчас она едет на поезде под личиной другого человека, чтобы доставить какую-то важную информацию повстанцам.

Из положительного, девушка кажется встретила своего родного человека. Максим сидел напротив неё и мило улыбался, когда Анна украдкой посматривала на него. Ранним утром они покинули Плескау и теперь скоростной поезд вёз их в Шварцланд.

— Я схожу куплю попить, — Максим встал из-за маленького столика. — Тебе что-нибудь взять?

— Возьми мне фанты.

Парень ушёл за газировкой, а Анна тяжело вздохнув, постучала кончиками пальцев по столу и посмотрела в окно. Из-за высокой скорости поезда, который нёсся по рельсам со скоростью 300 км/ч было сложно что-либо разглядеть за его пределами. После войны Гитлер по проекту «Breitspurbahn[1]» опутал сетью железных дорог, со сверхширокой колеёй, всю Европу, пути которой продолжались в Азии и протягивались по всей Африке. С самого только замысла считалась личной «игрушкой» фюрера. Им было отвергнуто не мало идей. Его инженеры предлагали расширить двухпутную магистраль до четырёхпутной. Расходов минимум, а пропускная способность увеличивалась в два раза. Вот только Гитлер со своим эго всего большого хотел того, чего ни у кого нет. Поэтому работы по проекту начались, никто не хотел отправиться в концлагерь, и в начале пятидесятых по магистрали промчались первые гигантские локомотивы.

— Анна? — Максим поставил на стол перед девушкой открытую стеклянную бутылку с фантой.

— О да, спасибо, — Девушка улыбнулась и взяла бутылку в руки. Напиток появился в сороковом году в результате наложенного США на Третий Рейх эмбарго на сироп для производства Кока-Колы. Тогда руководитель местного подразделения Макс Кайт принял решение создать новый продукт на основе доступных ингредиентов. — Скоро мы будем в Шварцланде.

— Ехать ещё примерно час. — Максим посмотрел на часы: полседьмого. Чуть более суток назад он впервые убил человека. Но для него прошло всё так легко, словно он не сделал ничего плохого. Дело в не том, что Гюнтер был последней тварью, просто пропаганда с обеих сторон четко и ясно давала ему понять — ты будешь убивать, на твоих руках будет кровь и ничего тебе с этим не сделать. — Я никогда не был в Воронеже. — Ему хотелось отвлечься от не самых лучших мыслей.

— Я тоже… — Анне было не привычно слышать исконное название городов.

Девушка мало, что знала о Шварцланде, в отличии от Максима. Алексей Петрович много ему рассказывал о своём родном городе. Вся информация собиралась им по крупицам: он искал старые советские фотографии, картины, газеты — всё, что не успели сжечь. Воронеж в прошлом был колыбелью русского кораблестроения. До войны был красивым индустриальным городом, в котором жили богатые и знатные люди, которые не хотели предавать свою родину. Когда пришли немцы, ни один воронежец не записался в полицаи. Вместо этого они активно вели против оккупантов партизанскую войну, не боялись полевых жандармов, устраивающих карательные акции, и свято верили в победу, которая так и не наступила. Почти все жители Воронежа, фактически стёртого с лица Земли, были либо убиты, либо сосланы в концлагеря. Алексей Петрович не забывал повторять Максиму, стоит режиму пасть и город вернёт свое исконное название. Поганый Шварцланд сгинет в умах, словно его и не было никогда.

Максиму доводилось бывать в городе. Правда, со времён Российской Империи и СССР, там практически ничего не осталось. В настоящее время город представлял из себя улицы с однотипными малоэтажными зданиями, на горизонте которых возвышались заводы и фабрики, бесперебойно работающие день и ночь на благо Рейха. Никаких увеселительных заведений, кинотеатров, театров или музеев. Берлин ненавидел бывший Воронеж настолько, что даже офицерам полиции или армии, служившим округе, приходилось ездить отдыхать в Лейпциг (Липецк). Были школы, но ограничивались восьмью классами. После их окончания выпускники Шварланда не имели право продолжить своё образование, в армию тоже их не брали. Уехать в другое место было нереально. Все жители в городе, представляющие из себя смесь народов восточной Европы и бывшего СССР, жили без надежды на завтрашний день.

***

По прибытии на вокзал города, Анна сразу заметила различие Шварцланда от городов Московии. Воздух был пропитан гарью и копотью, а обстановка была наполнена одним сплошным напряжением. Никакого радушия, только боль, пот и страдания.

— Герр офицер, простите… — взмолилась худощавая бледная женщина и упала на колени перед сотрудников Орпо[2]

— Halt die Klappe![3] — прокричал высокий офицер в серой полицейской форме и ударил её прикладом в нос. — Ты грязная сука, должна работать, а не стоять и смотреть по сторонам.

— Простите…

Офицер вновь замахнулся женщину, но бить не стал. Слишком много, не самых простых пассажиров, вышло из поезда. Не для их глаз устроенное представление.

— Geh