Молот Пограничья - Валерий Пылаев

— Загляну, пожалуй, — задумчиво отозвался я.

— А может, к нам в усадьбу зайдем, дедушка Молчан? — Жихарь чуть прибавил шагу и поравнялся с нами. — Успеете еще в магазин. А обратно на машине. Довезем с ветерком — нам как раз за оленем ехать.

— К вам? — Старик склонил голову, явно раздумывая — но потом все-таки отказался. — Не пойду, Глебушка. Но все равно спасибо.

— А чего так? — Жихарь приподнял брови. — Быстрее ж получится…

— Оно, может, и быстрее. Только вам с Игорьком не до того будет. — Молчан на мгновение прикрыл единственный глаз, словно вспоминая что-то. — Да, точно. Не до того. Ждут вас уже.

— Кто ждет? — поинтересовался я.

— Сам скоро увидишь, — улыбнулся Молчан. — Точнее, услышишь.

Когда мы распрощались, я несколько минут шагал молча, раздумывая. Но поднимался в гору уже с уверенностью, что старик в очередной раз актерствовал, изображая провидца. И я даже собирался поделиться своими мыслями с Жихарем, но не успел.

Судя по шуму, раздававшемся с холма, Гром-камень уже проснулся. И стремительно оживал, хоть и не вполне по собственной воле.

— Куда ушли? — Могучий дядин бас прокатился между сосен. — Быстро в машину и за ними! А как увидите — сразу тащите сюда… Я этому рыжему лично голову откручу, мать его за ногу!

— О-о-о… Понятно. — Жихарь тоскливо ухмыльнулся. — Сейчас начнется…

* * *

— Ты… ты каким местом думал?

Дядя определенно пребывал не в настроении. Не настолько, чтобы орать на все Отрадное и устраивать мне разнос прямо на глазах у дружины, но даже на короткую дорогу до второго этажа дома его терпения не хватило: ворчать он начал еще на лестнице, а в кабинете — видимо, раньше принадлежавшем отцу — уже развернулся на всю широту северной души.

— Ну ладно удрали за реку. Ладно на оленя вдвоем полезли, хотя сколько раз этому остолопу сказано — зверя с аспектом надо сразу бить, в четыре арбалета, а лучше в пять… — Дядя тряхнул головой. — Ладно дальше по следам пошли. Но с зубовскими-то зачем связались⁈

— Они гуляли прямо за Невой. Километра четыре отсюда, если по прямой брать, — ответил я. — И что я, по-твоему, должен был делать?

— Да ничего не должен был. — Дядя шумно выдохнул через нос, нахмурился, но тут же как-то сник, будто само появление чужой дружины так близко от Гром-камня напрочь сбивало ему воинственный настрой. — Ну в крайнем случае — посмотреть, сосчитать, сколько их там бродит — и домой. Зубовы нам не враги.

— А ты уверен? — поморщился я. — Жихарь мне совсем другое говорил. Про силки, про капканы…

— Да и Матерь с этими капканами! — Дядя махнул рукой. — У Тайги хозяев нет. И оленей там этих — не сосчитаешь. А ты полез! Теперь они Николаю Платоновичу все доложат, а он человек горячий… Кто его знает, что придумает.

— Ну вот. — Я усмехнулся и покачал головой. — А говорил — не враги.

— А как тут не рассердиться? Если мальчишка один семерых гридей, считай, уделал. — Дядя попытался снова состроить сердитую физиономию, но губы против воли расплылись в довольной улыбке. — Что, вот прям так и ушли? Не врет Жихарь?

— Ну… Не то чтобы совсем не врет. — Я вспомнил красочный и весьма вольный пересказ событий, что мы слушали несколько минут назад. — Но ушли.

— Зря ты так, Игорь. Народ в Гатчине суровый, такого не прощает. — Дядя со вздохом покачал головой. — Пойдешь в Тайгу, влепят тебе пулю в спину — что мы с Катюшкой и Полиной делать будем?

— А раньше что делали?

Я вдруг заметил, что стою со сжатыми до боли кулаками. То ли уже успел разозлиться, то ли просто устал от нотаций. Как и от желания раз за разом спускать все на тормозах и не ссориться с богатым и могущественным соседом без крайней необходимости. В каком-то смысле дядя, конечно, был прав: я еще не набрал сил, а полдюжины опытных вооруженных бойцов — это совсем не то же самое, что три мелких бандита. Полноценной схватки мое тело и Основа могли и не выдержать. А изящный фокус с запугиванием мог закончиться перестрелкой, окажись среди зубовских хоть один самоуверенный идиот с револьвером на поясе.

Я понимал дядю — но и стоять, опустив голову, уж точно не собирался.

В конце концов, Страж — это не нашкодивший гимназист. И не кадет-первогодка.

— А ты, дядя Олег, ведь тоже хорош. Из госпиталя забрал, приютил, а рассказывать ничего не рассказываешь. Ни про отца, ни про зубовских, которые за Невой, как у себя дома гуляют. Всю жизнь не разу не вспоминал — а тут вдруг понадобился. — Я чувствовал, что перегнул палку, но остановиться уже не мог. Да и, пожалуй, не хотел. — Не просто так ты меня из Новгорода увез. И не потому, что совесть вдруг проснулась. Ну так раз уж я тебе тут нужен — хотя бы скажи, для чего!

— Я увез… Вот прям силком в багажник посадил! — огрызнулся дядя. — Не нравится — езжай обратно. Держать не стану.

— Дурак ты, — вздохнул я. — Умный вроде — а все равно дурак.

Вся моя злоба разом куда-то подевалась. А вот дядина наоборот — вернулась с утроенной силой. На его и без того пунцовом лбу проступила и задергалась жилка, а пальцы сжались в здоровенные кулачищи.

— Что ты сказал? — проговорил он сквозь зубы. — Щенок… Думаешь, я тебе по ушам не надаю за такие слова?

— Да кто ж тебя знает — надаешь, не надаешь… — Я улыбнулся и пожал плечами. — Проверять будем? Можно здесь, а можно и на улице — там как раз место хорошее.

Дядя чуть втянул голову в плечи и уставился на меня стремительно розовеющими глазами. При его габаритах это, пожалуй, и правда смотрелось жутковато, но я за свою жизнь — прошлую, конечно же — видел кое-что пострашнее сердитого двухметрового мужика с седой бородой. Странная игра в гляделки продолжалась чуть ли полминуты.

И первым все-таки сломался дядя: шумно выдохнул через нос, поджал губы и сник, будто из него вынули несколько костей.

— Не будем, — проворчал он, отводя