Молот Пограничья - Валерий Пылаев

class="p1">Жихарь не сказал ничего плохого, но мне хватило и выражения лица. Судя по которому, особой любви к соседям парень не испытывал. И я, кажется, уже начинал догадываться — почему.

— И часто эти зубовские тут бродят? — спросил я. — Прямо у Гром-камня за рекой?

— Бывает. Так-то от них вреда большого нет. Разве что капканы наши обчистят. — Жихарь отвел взгляд, будто ему вдруг стало стыдно. — Или силки сломают. Я видел пару раз… Но за руку не поймаешь — попробуй тут докажи.

— Понятно… А вы что?

— Мы… А что тут сделаешь? — огрызнулся Жихарь. — Если наши в дозор вдвоем ходят, а их по шесть человек, и все со штуцерами? Олег Михайлович велел не связываться. Говорит — Тайга большая, на всех хватит.

С этим бы я, пожалуй, не поспорил. И все же мне категорически не нравилось, что чужие дружинники болтаются за рекой так близко к Полине с Катей — буквально в паре-тройке километров от Гром-камня.

И, похоже, еще и чувствуют себя здесь, как дома. Трое или четверо возились с портупеей, сидя на стволе поваленной сосны, а остальные о чем-то разговаривали. Особенно среди них выделялся один — бритоголовый здоровяк ростом и шириной плеч примерно с дядю.

У его-то ног и лежал подстреленный нами олень. Видимо, здесь зверь свалился, когда силы покинули его окончательно, а дружинники просто явились на шум. И теперь явно примеривались, как бы прибрать к рукам нашу добычу. Впрочем, единого мнения в них почему-то не было: судя по жестам и сердитым лицам, большая часть вояк хотели задержаться, чтобы разжиться свежим мясом, а один — невысокий и чернявый — требовал немедленно отправиться дальше, то и дело указывая на стоящий за деревьями пикап.

Спор продолжался недолго: чернявый раздраженно махнул рукой, развернулся на пятках и зашагал к машине. Пятеро дружинников последовали за ним, попрыгали в кузов, и пикап, плюнув из трубы сизым дымом, исчез за деревьями.

Расклад поменялся — теперь у оленьей туши осталось всего половина незваных гостей.

— Так… Держи. — Я переложил арбалет поближе к Жихарю. — И делай то, что я скажу, ладно?

— Игорь… Ты чего это задумал?

— Да ничего особенного, — улыбнулся я. — Поздороваться хочу.

* * *

— Ну чего уж теперь?.. Давайте, режьте тушу — и пойдем.

Лысый махнул рукой, сплюнул и уселся на сосну. Настроение было прескверное — и не только из-за камешка, который неведомо как угодил в ботинок и нещадно впивался в подошву.

Барон, черт бы его побрал, уже успел задолбать всех — и это за одно только утро!

Последние часа полтора Лысый всерьез подумывал всадить ему между лопаток пулю из штуцера. Или лучше топор — так шума поменьше. А в Гатчине потом рассказать, что с его благородием случилось несчастье.

Тайга забрала. Виноваты, не уследили — но там, сами понимаете, всякое бывает.

И даже победа в недолгом споре не принесла радости. Лысый только сейчас сообразил, что до лагеря теперь придется идти пешком, да еще и тащить на себе тушу… ну, или кусок туши.

Черт бы побрал этого оленя. Вместе с экспедицией на север, бароном и лично его сиятельством…

Нет, ругать Николая Платоновича Лысый все же не решился — даже про себя. Ведь приказы князя, как известно, не обсуждаются. Зато выполняются — пусть для этого и придется топать на своих двоих хоть до самой Охты. Зато потом, когда отряд вернется в Гатчину…

Размышлений Лысого прервали — и весьма грубым образом. Послышался треск, кусты у подножья холма раздвинулись, и на поляну вышел высокий светловолосый парень в выцветшей от времени старой армейской форме. Рука сама скользнула по бедру к топору на поясе. Сидевший справа Хомяк привстал, потянувшись за штуцером…

И опустился обратно на бревно — незнакомец был без оружия. Конечно же, если не считать здоровенного охотничьего ножа, без которого в Тайгу бы сунулся разве что блаженный.

Но опасаться такой ерунды видавшие виды гриди, конечно же, не собирались: кто-то вернулся к своим делам, а остальные просто глазели, стремительно теряя к гостю всякий интерес.

И только Лысый все никак не мог выдохнуть. Не нравился ему этот хмырь — и все тут. И сильно не нравился.

— Доброго дня, судари. — Парень лучезарно улыбнулся. — Какими судьбами тут?

— А тебе какое дело? — отозвался Лысый. — Сам кто будешь?

Точно не вольник — эти у Отрадного почти не ходят. Да и не стал бы искатель бродить по Тайге без штуцера или хотя бы арбалета. И на дружинника Костровых тоже не тянет — слишком молодой, хоть и крепкий на вид. Но что-то военное в парне точно было: больше всего он походил на служивого из государевых. И не рядового солдата или унтера, а кого-то чином постарше — вроде поручика, попавшего на Фронтир сразу после юнкерского училища.

Вот только ближайший гарнизон в Орешке — в тридцати километрах отсюда.

— Нет, так дело не пойдет, любезный. Вопросы здесь задаю я. — Парень чуть сдвинул брови. — И мне не терпится узнать, чем вы тут занимаетесь.

— Охотимся. — Лысого понемногу начинал утомлять этот спектакль. — А ты шел бы себе дальше, пока морда цела.

— Рядом с Отрадным? — Парень пропустил угрозу мимо ушей. — Вы ведь князя Зубова дружина?

— А если и так? Где хотим, там и ходим. Тайга общая.

Лысый сам никак не мог понять, чего ради он тут рассусоливает. Вместо того, чтобы послать сопляка куда подальше. Или просто подняться с бревна и врезать так, чтобы зубы наружу.

Ну, а если за нож хвататься начнет — сам себе дурак.

Лысый никак не мог понять… а потом все-таки понял.

Взгляд. Тяжелый, внимательный — и до чего ж нехороший! Из глаз парня на гридей смотрел человек, которому уже случалось отнимать чужую жизнь. И, пожалуй, не раз и не два. За без малого сорок лет Лысый научился если не бояться таких, то хотя бы обходить стороной — по возможности.

— Тайга, может, и общая. А вот болт от арбалета — мой. — Парень указал на оленью тушу с торчащим в боку опереньем. — И добыча тоже.

— И куда ж тебе столько? — Лысому вдруг отчаянно захотелось обратить все в шутку. — Съешь?

— А это, любезный, не твоего ума дело. — Парень усмехнулся. — Так