Гараж. Автобиография семьи - Михаил Александрович Ширвиндт

работы по инерции бросался в пучину богемы (у Пуччини есть опера «Богема», надо переслушать).

В итоге на сон времени не оставалось. Не высыпался не только я, прожигатель жизни. Мои коллеги-монтировщики тоже засыпали на ходу. Ведь после 15–16 часов, проведённых на работе, надо ещё как-то жить. Словом, любой перерыв, любая заминка использовались нами для глубокого сна. Спали стоя, спали на креслах в нашей подсобке, спали среди декораций – везде! Теперь понимаете смысл моей авантюры с ключом от «Жигулей»? Да, я устроил себе царское ложе! Я разложил все сиденья, открыл окна для вентиляции и для того, чтобы слышать команды руководителей, потом упёр из цеха мягких декораций восьмиметровую бархатную кулису, выстелил ею весь салон, и началась новая райская жизнь! Главное было не «спалиться», проскальзывая под тент и хлопая дверцей, но ставка была слишком высока, и я справился. Кайф длился, наверное, полгода, пока… (нет, лучше сказать «как вдруг») как вдруг в театр нагрянула милиция. С собакой! Все в панике. Что случилось? Кого убили? Оказывается, проходила плановая рутинная инвентаризация (и вот опять), как вдруг обнаружилась пропажа одной бархатной кулисы!

Утаскивая к себе в нору эту злосчастную кулису, я ведь её как бы не крал, я её просто взял на время (наверное, так говорят все злоумышленники), а тут собака! Мне как-то не пришло в голову, что эта 8×3 метра двухсторонняя штуковина сделана из роскошного дорогущего бархата! Страшные минуты я пережил, когда собака проходила мимо, подозрительно косясь на меня.

Не знаю, чем закончилась эта история и закончилась ли она вообще. Вскоре я уволился из театра, так что, если «жигуль» до сих пор стоит в углу сцены и если дотошный Володя Машков найдёт в нём истлевшую бархатную кулису, прошу вас, не выдавайте меня – кто знает, какой срок давности в делах по чёрному бархату.

В гараже

«Друзья, алкоголь, рыба и дети»

М.Ш.: Папин день рождения – это разгар театрального межсезонья, то есть отпуска, и по древнейшей традиции отмечание чаще всего происходило где-нибудь на рыбалке. Думаю, что в семейном автомобилизме самое большое количество километрочасов, проведённых за рулём, приходится именно на эти путешествия.

По мере роста благосостояния менялись качество автомобилей и условия проживания. Со старых «Побед» и разваливающихся «Волг», кровью добытых «Жигулей» пересаживались на сильно потрёпанные джипообразные иномарки и, как апофеоз, внедорожники более-менее свежие. То же и с жильём: палатка, угол в деревенской мазанке, мазанка целиком, полупансионат-полубарак и, наконец и навсегда, Валдай. Неизменной оставалась все годы атмосфера: друзья, алкоголь, рыба и дети (думаю, что приоритеты я расставил в правильном порядке). Хотя дети менялись. Сначала на внуков, потом на правнуков. Остальное – незыблемо!

Кстати, интересно было бы подсчитать, сколько мест и сколько раз родители посетили за 90 лет, сколько друзей и детей участвовало в рыбацких оргиях.

Когда я работал телеведущим, у меня частенько брали интервью. Самый противный вопрос, который всегда задавали журналисты: «Можете рассказать какой-нибудь забавный случай на съёмочной площадке?» В ту же секунду ты становился злым и тупым. Не мог вспомнить вообще ничего. Это как если сказать: «Быстро расскажите смешной анекдот!» Так вот, дорогие родители, вспомните забавные случаи из ваших авторыбных путешествий.

А.Ш.: Вообще, молодость вспоминать не нужно, потому что либо захочется ещё, что немыслимо, либо подумаешь, как плохо живёшь. Вспоминать нужно друзей и счастье, если оно было.

Порой нарываешься на людей, которые просят:

– Я так хочу порыбачить, возьми меня с собой.

– Ты же не усидишь.

– Да что ты!

Приезжаем. Он сидит минут двадцать, потом вижу – ёрзает, дальше начинает ныть:

– Может, будем сматывать удочки?

Надо ездить на рыбалку с тем, кто сел и сидит. Иногда разве что крикнет:

– Ну чего?

– Ничего.

– И у меня ничего.

Вот и вся интеллектуальная беседа в течение трёх часов. С Державиным у нас это получалось.

Из бардачка Александра Ширвиндта

Редко удаётся очутиться на рыбалке в безлюдном месте. Так называемой частной жизни в нашей актёрской профессии вообще нет, если актёрское лицо примелькалось в народе. Спрятаться некуда, потому что народ у нас везде и его много.

В одна тысяча девятьсот… году мы с моим другом и партнёром выкроили несколько долгожданных летних дней и на моём частном автомобиле «Победа» (маленьком БТР для семейных нужд) двинулись по наводке под город Вышний Волочёк на никому не известные Голубые озера, чтобы порыбачить и отключиться от общественной жизни. Наводчики гарантировали глушь и уединение. Двое суток мы пробивались через овраги, ручьи и дебри и, когда неожиданно вырвались к озеру, даже не разобравшись, голубое оно или нет, раскинули палатку, окунулись, и я, как самый ленивый в дуэте, плюхнулся на траву, а Державин, как самый рыбак, тут же голый вошёл по что-то в воду и закинул удочку. Тишь, глушь, одиночество и счастье!

– О господи………..благодать-то какая! – вырвалось у меня.

На эту реплику из-за мысочка выплыла лодка, в которой сидела дама в раздельном сиреневом купальнике, а к вёслам был прикован плотный мужчина в «майке» из незагорелого тела.

– Коль! – нежно сказала дама. – Смотри: голый – это Державин, а матерится – Ширвиндт.

И уплыли…

Оказалось, за мысочком располагался какой-то дом отдыха какого-то машиностроения и от Вышнего Волочка по шоссе до него добираться минут сорок.

Александр Ширвиндт, «Склероз, рассеянный по жизни»

Н.Б.: Я помню, как мы с Мишей Державиным и его тогдашней женой Ниной Будённой отдыхали в Литве в гостевом домике лесничего на берегу озера. Принимающую сторону предупредили, что приедет дочь маршала Будённого, надо встретить достойно. Лето было холодным, мы ходили в свитерах и куртках. Мужья рыбачили. Шура, как всегда, если не клюёт, засыпал. И как-то, когда он задремал, у него изо рта выпала в ледяную воду озера трубка. Маша, дочка Державина и Будённой, нырнула за ней прямо в одежде. На следующий день Миша сделал для Шуры приспособление на шею с зажимом, не дававшим трубке упасть.

Мы с Ниной заранее договорились, что еду готовим вместе, но посуду мою я, а она за это чистит рыбу. Когда мы уезжали, хозяин с женой устроили нам прощальный ужин, на котором признались, что всё время гадали, кто же из нас с Ниной дочка Будённого.

– Мы поняли: это вы, – показали они на меня.

– Как же вы высчитали? – поинтересовалась я.

– Она всё время в холод сидела у воды и чистила рыбу, а вы были дома в тепле.

А.Ш.: